Железорудный бассейн горная шория

Железорудный бассейн горная шория

Вы используете устаревший браузер. Пожалуйста обновите Ваш браузер

• Главная
• Всё о Шерегеше и Горной Шории
• Что представляет собой Горная Шория?

Что представляет собой Горная Шория?

Горная Шория – регион на юге Кемеровской области, на стыке Западного и Восточного Саяна – горных систем Сибири и Алтайских гор. Это наиболее популярный регион среди горнолыжников, свыше 1 млн туристов приезжают в Сибирскую Швейцарию ежегодно. Горная Шория включает в себя три горнолыжных курорта:
— Мысковский горнолыжный центр,
— Междуреченск,
— Таштагол (Шерегеш).

Климат Горной Шории.

Горная Шория лежит в умеренных широтах, внутри материка без выхода к мировому океану,и терпит воздействие областей высокого давления. Это означает, что климат здесь резкоконтинентальный. Перепады температур днём и ночью смягчаются за счет особенностей рельефа. Отдыхать здесь комфортно круглый год. Зимой холодно, но не зябко: погода мягкая, снега в долинах выпадает до 2,5 метров. Летом тепло – не ниже 25 градусов, но дождливо.

Воздух здесь свежий и чистый, на относительно небольшой территории сконцентрирована масса участков, значимых туристически и экологически. Большую часть территории занимает тайга: здесь растут пихты, ели, кедр. Чем выше в горы – тем ниже становятся деревья. На высоте 1 100 метров и выше – зеленые, как с картинки, альпийские луга. А еще в этой местности много живности, включая птиц и рыб. Редкие и вымирающие виды охраняются заказниками.

Реки Горной Шории.

Помимо горнолыжного отдыха Шория славится чистыми и прозрачными реками, протекающими в живописных скалистых долинах. Сплавы и трекинг-туры по ним – еще одна причина посетить регион. Популярные реки Горной Шории: Кондома, Мундыбаш, Мрассу, Пызас, и их притоки, дают 70% стока реки Томь.

Сезоны отдыха в Горной Шории.

Хотя первый снег выпадает в октябре, первые туристы-горнолыжники приезжают в начале ноября. Сезон длится по апрель – начало мая, пик его приходится на новогодние праздники. Большие заезды горнолыжников также в апреле – под закрытие сезона здесь проходит знаменитый спуск в купальниках. Летний сезон начинается в мае и длится до начала сентября. Здесь можно загорать, наслаждаться видами, заниматься спортом. Развитая инфраструктура и богатая природа делают отдых комфортным и запоминающимся.

Горная Шория. Что посмотреть?

Природные: гора Мустаг с массивами «Верблюды», Туманная гора, скалы «Спасские дворцы», водопад «Сага», пещеры в бассейне реки Мрас-Су.

Охраняемые зоны: Шорский национальный парк, Таштагольский заказник.

Музеи:
— музей этнографии и природы (г. Таштагол),
— музей под открытым небом «Тазгол» (пос. Усть-Анзас),
— музей ГУЛАГа в пос. Усть-Кабырза.

Туристические:
— центр «Шерегеш»,
— базы отдыха в пос. Усть-Кабырза.

Как добраться до Горной Шории.

На самолете. Ближайшие аэропорты – в Новокузнецке (70 км) и Горно-Алтайске (260 км). Из Москвы в Новокузнецк летают самолёты S7и Аэрофлота. Билеты туда-обратно обойдутся порядком 20 тысяч. Время в пути – 4 часа. Из столицы до Горно-Алтайска туда-обратно билет будет стоить немного дороже: не меньше 25-30 тысяч. Время в пути также составит 4 часа.

Из Новокузнецка до столицы Горной Шории – Таштагола, как минимум 5 автобусных маршрутов ходят по несколько раз в день. Дорога занимает 3 часа. Чартерными автобусами до Горной Шории доезжают из Новосибирска и Кемерово.

В Таштаголе находится железнодорожная станция, через которую ходят электрички до ст. Кондома. На электропоездедо центра Горной Шории доедете из Новосибирска, Кемерово и Новокузнецка.

Азасская пещера

Кто из нас не слышал о снежном человеке? А обитает он, оказывается, в Горной Шории. Самые красивые и труднодоступные места стали уютным пристанищем дл

Правила поведения на склоне

Наблюдать за многолюдной горнолыжной трассой одно удовольствие — горнолыжники и сноубордисты в ярких костюмах и шлемах рассекают снежное покрытие скло

Сектор А Шерегеша

Исторически — самый популярный сектор для катания и отдыха туристов. Здесь больше всего кресельных подъемников, но и самые длинные очереди. Выбор гост

Шерегеш летом? Почему бы и нет!

При слове «Сибирь» большинство представляют снег, тайгу или горы, но всегда — морозы, а Шерегеш ассоциируют с катанием на лыжах и знаменитым флешмобом

Караоке, ночные клубы и бары Шерегеша

Ночной клуб AYS BUNKER называют легендой Шерегеша и эпицентром ночной жизни. В «Бункере» преимущественно отдыхает молодежь, девушки танцуют на барных

Шерегеш — всё о горнолыжном курорте

Горнолыжный курорт Шерегеш в Горной Шории (Кемеровская область) является одним из самых популярных в России и широко известен за рубежом. Сегодня мы р

Как выбрать лыжи?

Собираясь в Шерегеш зимой остро встаёт вопрос, какие лыжи лучше взять с собой? Давайте рассмотрим характеристики лыж и постараемся выбрать наилучший в

Как добраться до Шерегеша

Горнолыжный курорт популярен не только среди жителей Сибири и Дальнего Востока. Сюда приезжают из западной части России и даже из заграницы. Возникает

Как выбрать горнолыжный шлем

Отправляетесь в Шергеш? Позаботьтесь заранее о снаряжении. Можно, конечно, взять нужные вещи в прокат. Но для тех, кто привык к своим, индивидуально п

Что не нужно делать, бронируя жилье в Шерегеше

Если вы впервые хотите посетить один из самых передовых горнолыжных курортов России Шерегеш, то эта статья для вас. Итак, чего не нужно делать, бронир

Поклонный крест в Шерегеше

Поклонный крест на горе Курган в Шерегеше На горе Курган (высота 1 560 метров) Горной Шории в 2001 году установили Поклонный Крест. Официальна

Подъемник Мустаг в Шерегеше

Открытие каждого нового подъемника на горнолыжном курорте — большое и приятное событие. Стремительно развивающийся молодой горнолыжный курорт Шерегеш

Источник

Горная Шория

ГОРНАЯ ШОРИЯ:
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ РЕКРЕАЦИИ И ТУРИЗМА

Написано в 1992 г. В квадратных скобках – вставки и отсылки к примечаниям 2018 г.

Введение.
1. Существующее положение: социально-экономические и экологические проблемы Горной Шории.
2. Практические рекомендации.
2.1. Горная Шория в целом.
2.2. Таштагольская агломерация поселений.
2.3. Периферийная зона.
Заключение.

Задача этой записки – изложить мнение географа о возможностях развития в Горной Шории рекреации и туризма как составных частей всего народнохозяйственного комплекса, в контексте разнообразных социально-экономических и экологических проблем. Рекреация и туризм рассматриваются как перспективные отрасли хозяйства, самые желательные и обеспеченные природными ресурсами и географическим положением, но подчинённые двум более важным задачам – охране природы как части биосферы и сохранению коренного этноса (шорцев). Остальные отрасли, ныне руководимые государством, считаются третьестепенными и допустимыми лишь в той мере, в какой они не мешают вышеназванным целям. В сфере хозяйственной самодеятельности местных жителей приоритетным считается всё, что направлено на выживание, т.е. прежде всего производство продуктов питания и строительство жилья.
Рекреация и туризм – понятия не совпадающие, но пересекающиеся. Рекреацией может быть любое нелечебное досуговое занятие, прямо или косвенно способствующее развлечению, отдыху, восстановлению сил, в том числе, например, просмотр телевизора в комнате, парная баня, игра в бильярд. Географы изучают только выездную, ландшафтную рекреацию, когда человек покидает место жительства и погружается в иную среду. Сущность туризма – путешествие как самоцель. Задачи туризма решаются в п р о ц е с с е многоэтапного перемещения по местности, а н е в р е з у л ь т а т е путешествия. Одноразовая поездка к местам лечения, катания на горных лыжах и т.п. к туризму в узком смысле не относится. . Однако такая поездка может быть отнесена к рекреации; с точки зрения предприятий, организующих транспортировку и размещение приезжих, она может считаться и туризмом. Таким образом, в настоящей записке рассматривается выездная рекреация, связанная с природной средой, и разные виды туризма в широком смысле слова, слитые в одно понятие – рекреация и туризм.
Эта записка составлена с позиций географической науки. Многие экономисты думают, что география изучает природные условия и ресурсы и связанное с ними размещение хозяйства. На самом деле предметом географии является ландшафт, содержанием – местные особенности (любые), а излюбленным методом – оценка географического положения, которое диктует хозяйственную специализацию иногда независимо от местных ресурсов. Географ черпает информацию из визуальных наблюдений в путешествии, из географических (в том числе топографических) карт, из бесед с местными жителями; не доверяет чиновникам, служебным отчётам и статистике. В прошлом и позапрошлом веках учёные путешествовали по Сибири по нескольку месяцев и лет, поэтому и оставили в её культуре глубокий след. Таковы, например, исследователь Алтая В.В. Сапожников и этнограф В.В. Радлов, автор этнонима «шорцы». Труды учёных-классиков, ставшие библиографической редкостью, не только не устарели, но повышают своё значение с каждым годом. Сегодня, когда в каждой административной области имеются десятки всяких НИИ, учёного из столицы нередко приглашают для того, чтобы перестраховаться, заручиться поддержкой какого-либо проекта, создать видимость «научного обоснования», формально «закрыть тему». Возникающие «труды» оседают в шкафах и идут в макулатуру. Чему может научить местных экономистов и краеведов приехавший на неделю гость с учёной степенью, который впервые увидел данную местность, а б;льшую часть суток проводит в гостиницах, кабинетах руководства или в конференц-зале? Такая помощь только дискредитирует подлинную науку.
С 11 по 22 марта 1992 г. я находился в Кемерове и Таштагольском районе по приглашению Кемеровского отделения Новосибирского института экономики и организации промышленного производства. Организация моей исследовательской поездки оставляла желать лучшего. Никто не отнёсся всерьёз к моей просьбе обеспечить меня картами территории (такими, которыми можно пользоваться в пути и впоследствии при камеральной обработке материала в Москве). Транспортные возможности также были ограниченными. Время для посещения было выбрано не лучшее (зима), хотя и не самое худшее (длинный день, солнечная погода, возможность увидеть горнолыжное катание). Мне выдали в Кемерове аванс всего 1000 р. Сверх того мне пришлось истратить 700 р. из своей зарплаты и пенсии. На эти деньги мне удалось приехать из Москвы в Кузбасс и обратно, жить в гостиницах, разъезжать по району, летать на вертолёте и питаться. Поскольку на гостиницы и транспорт я истратил 1450 р., то на питание в течение 12 дней (с 11 по 22 марта, включая два дня в поезде Кемерово – Москва) мне оставалось по 20 р. в сутки (это когда 1 кг масла стоил 200 р., обед из двух блюд в вагоне-ресторане 60 р.). Я жил впроголодь, меня подкармливали местные жители, соседи по гостинице и поезду [1].
Велики были и напрасные потери времени. Приходилось пешком идти с рюкзаком из аэропорта в город (Таштагол), по полчаса ждать рейсового автобуса (в Таштаголе и Кемерове), столько же дожидаться в Доме администрации, когда милиционер пропустит меня к И.С. Дрейцеру [2]. Мне в Кемерове даже не выдали командировочного удостоверения, никакой сопроводительной бумаги. Опасаясь остаться без денег и не успеть вовремя вернуться в Москву, я смог пробыть в Горной Шории всего неполных семь дней, из них за пределами Таштагольской агломерации поселений не более трёх суток.
При сочинении этой записки мне пришлось опираться на интуицию, воображение и прошлый опыт посещения аналогичных районов. И в путешествии, и при составлении отчёта в Москве я пользовался примитивными и устаревшими картосхемами, случайно обнаруженными в моей личной коллекции. Иллюстрировать эту записку какими-либо чертежами невозможно за неимением надлежащей картографической основы. Всё это не может не сказаться на качестве работы. Она неизбежно будет чересчур голословной, поверхностной, «теоретической» (в обывательском понимании этого слова).
Моя поездка в Горную Шорию проходила следующим образом.
11 марта 1992 г., среда. Прилетел из Москвы в Кемерово, беседовал с И.С . Дрейцером, изучал генпланы развития Таштагола и его района.
12 чт. Продолжал это изучение, выехал поездом в Таштагол.
13 пт. Приехал в Таштагол [3], беседовал с зам. главы администрации Таштагола Г.Г. Челбогашевым [4], ездил с ним в шорскую деревню Чилису-Анзас, знакомился с шорцами и их проблемами. В Таштаголе посетил строящийся краеведческий музей.
14 сб. Посетил пос. Шерегеш, прошёл пешком на горнолыжный комплекс, беседовал с ген. директором туристско-спортивной ассоциации «Шория-тур» В.Н. Мальцевым. Поднялся пешком по горнолыжному склону до средней станции канатной дороги и пешком же возвратился в Шерегеш, оттуда в Таштагол на рейсовом автобусе [5].
15 вс. Посетил Таштагольский горнолыжный комплекс, беседовал с механиком канатной дороги. На рейсовом автобусе ездил в пос. Спасск, обошёл его, беседовал с местными жителями – новым фермером из рабочих Таштагольского рудника и с семьёй пенсионеров, возвратившихся в родное село из Новокузнецка [6].
16 пн. Беседовал с зам. главы администрации А.Д. Ступенко, гл. архитектором Таштагола Н.В. Гайдиной, пред. Комитета по зем. реформе Фёдоровым, начальником отдела науки Шорского национального парка И.А. Галкиным, гл. лесничим нац. парка А.М. Ерушиным, а также начальником аэропорта и пилотом вертолёта.
17 вт. На автомобиле с главой администрации Таштагола Н.И. Шатиловым приехал в шорское село Усть-Анзас [7]. Осматривали строящийся экомузей [sic! почему не «этномузей»?] и начальную школу, беседовали с председателем сельсовета Н.Д. Тарчаковым и рабочими-строителями. Вечером беседовал с директором музея Р.В. Сагурой. Посетил медпункт, библиотеку, клуб.
18 ср. Прошёл пешком около 10 км вверх по течению р. Анзас по санным колеям и лыжням, насколько позволял снег, и вернулся обратно [8].
19 чт. На вертолёте прилетел из Усть-Анзаса в Таштагол, оттуда поездом выехал в Кемерово.
20 пт. Не достав билета на самолёт, провёл день в кабинете И.С. Дрейцера и вечером выехал поездом в Москву.

1. Существующее положение: социально-экономические
и экологические проблемы Горной Шории

Горная Шория – уникальный географически целостный природно-хозяйственный и этнический регион, южная часть Кемеровской обл. вне Кузнецкого угольного бассейна. Б;льшую часть Шории занимает Таштагольский р-н, не имеющий собственной администрации, а подчинённый городским властям Таштагола. Отождествлять всю Горную Шорию с Таштагольским р-ном строго говоря неправильно, но мы делаем это для упрощения проблемы и потому, что Таштагол является реальным транспортным, культурным и иным центром всей названной территории.
Горная Шория – низкогорно-среднегорный таёжный район с преимущественно пихтовыми лесами, часть Кузнецко-Салаирской физико-географической области в горах Южной Сибири. Те же природные ландшафты имеются в сопредельных Горно-Алтайской [9] и Хакасской республиках, но Шория выделилась благодаря административным границам Кемеровской обл., и такое обособление теперь уже не случайно, не искусственно. Горная Шория – важное экологическое дополнение к индустриальной, урбанизированной территории Кузбасса в рамках единой административной (и хозяйственной) области; для городских агломераций Кузбасса это как бы один большой межгородской загородный природный парк, необходимый для отдыха и оздоровления жителей. Однако в центр этого парка въелся экологически и социально неблагоприятный индустриальный очаг; периферия района разрушается нерациональным природопользованием.
Коренное население региона, шорцы, до революции называвшиеся кузнецкими татарами, – тюркоязычные потомки племён, ранее говоривших на самодийских и угорских языках и в расовом отношении близких к народам севера Сибири. Объективно существуют в виде нескольких десятков родов. В качестве единого этноса сформировались в ХХ в. потому, что были отрезаны от соплеменников рамками Кузнецкого уезда и Кемеровской обл. С появлением колёсного и моторного транспорта старые пешеходные связи таёжных охотников с Алтаем и Хакасией оборвались, сформировались связи по дорогам, которые все вели в Кузнецк, туда поступало и добытое шорцами сырьё, главным образом пушнина и кедровые орехи.
Как уже отмечалось, само слово «шорцы» придумано русским этнографом и внушено народу при распространении грамотности. Русскими же учёными введено и понятие «Горная Шория». Единого шорского разговорного языка нет. Существуют по крайней мере два диалекта, равно пригодные для создания двух вариантов литературного языка. Раздвоенность языка и малочисленность народа усугубляют трудности решения языковой проблемы. Несмотря на эти осложнения, существование единого шорского народа несомненно.
Необходимость сохранения любого существующего на Земле этноса – постулат, не подлежащий обсуждению. Однако задача сохранения этноса не сводится к сохранению языка, культуры, национального самосознания. Каждый этнос формировался в определённой природной среде, он есть продукт и отпечаток природного ландшафта. С другой стороны, окультуренный ландшафт – продукт деятельности этноса. Сохранять этнос – значит дать народу возможность вести традиционное хозяйство в привычном для него ландшафте. Сохранять ландшафт значит сохранять его коренных жителей в качестве хозяев, сторожей земли, лучше других умеющих с нею обращаться. В частичном восстановлении традиционного доиндустриального природопользования, отчасти оснащённого и современными экологически приемлемыми новшествами, наука видит один из путей охраны природы и решения экологических проблем, особенно в горных странах.
Чтобы сохранить Горную Шорию как природный район не только для шорцев, но и для всей России, для всех русских, для жителей Кузбасса, надо сохранить шорцев в качестве коренных сельских жителей. Чтобы сохранить шорцев как этнос, надо дать им возможность обитать в традиционном для них природном окружении, а не только в поселениях городского типа. В настоящее время соответствие между коренным этносом и природным ландшафтом в Горной Шории нарушено. Здесь, как и во всей Сибири, возобладало колониально-захватническое, грабительское природопользование. Это будет иметь катастрофические последствия и для небольшой Шории, и для нуждающегося в ней Кузбасса.
В истории Горной Шории после присоединения её к России отмечены следующие периоды.
1. С XVII в. по первую четверть ХХ в. Период очаговой колонизации края русскими. Под их влиянием шорцы изменили свою хозяйственную деятельность. Так, научившись добывать железо и выделывать из него изделия в глубокой древности, они отказались от кустарной металлургии после появления металлургических заводов. С другой стороны, они научились некоторым видам животноводства и земледелия, переняли у русских типы построек и главные черты домашнего быта.
2. 1925 – 1929 гг. Период национально-культурного строительства под руководством представителей старой русской интеллигенции, сотрудничавших с большевиками. Создана шорская письменность, стали издаваться книги и газеты на шорском языке. Приняты меры, чтобы предотвратить дальнейшее вытеснение шорцев с их земель русскими колонистами. Но самое важное – был образован Шорский национальный район.
3. 1930 – 1940 гг. Период коллективизации и промышленного освоения. Национально-культурное строительство продолжалось по инерции, но интеллигенция, русская и шорская, была репрессирована. В мелкие колхозы объединились существовавшие ранее шорские общины. Добыча руды и рубка лесов привели к новому притоку русскоязычного населения и появлению рабочих посёлков.
4. 1941 – 1960 гг. Период агрессивной военно-промышленной колонизации. Подгоняемая нуждами фронта, проведена железная дорога к Таштагольскому руднику. Для работы в рудниках и на лесоразработках привезены заключённые. Шорцы стали в своём районе национальным меньшинством, но ещё обитали на своих землях компактно внутри мелких колхозов. Шорский национальный район был ликвидирован в начале этого или в конце предыдущего периода [10].
5. 1961 – 1985 гг. Период урбанизации и дерурализации (исчезновения сельских поселений). Таштагол стал городом во главе Таштагольской агломерации. После неудачного укрупнения колхозов по общесоюзному шаблону они развалились, большинство шорцев покинули тайгу, к тому же нещадно вырубаемую, переселились в города и посёлки, утратили свой язык и национальную самобытность. Большинство мелких деревень, русских и шорских, исчезло. Промышленность и городское хозяйство развивались экстенсивно, в расчёте на бесконечное финансирование и расширение всех существующих направлений. В Таштаголе построен новый жилой массив и намечен перенос туда центра города.
6. Современный период, перестроечно-послеперестроечный, для которого характерны: 1) осознание необходимости свёртывания и консервации ряда производств, особенно добычи железной руды, со всеми вытекающими социальными последствиями; 2) обострение экологической проблемы в Кузбассе, понимание экологической и рекреационной роли Горной Шории, попытки организовать коммерческий туризм; 3) некоторая либерализация хозяйственной деятельности, появление кооперативов, тяга к земле, тенденция возвращения части рабочих на землю и в деревню, массовое строительство индивидуальных домов и мельчайших дач-будок на садово-огородных участках; 4) первые робкие шаги к национальному возрождению шорцев: возникновение Ассоциации шорского народа, изучение родного языка, строительство шорских национальных школ в деревне (чтобы не свозить младших школьников в интернаты), появление в газете полосы или колонки на шорском языке; 5) организация Шорского национального парка; 6) продолжение и усиление хищнической вырубки лесов, стимулируемое возникающими рыночными отношениями, дальнейшее загрязнение окружающей среды (особенно реки Кондомы) и уничтожение природного ландшафта при полном отсутствии природоохранных мер; 7) крах б;льшей части экономических и культурных мероприятий и замыслов из-за повышения цен; 8) натурализация сельского хозяйства, особенно у шорцев, которые из пищевых продуктов получают по скудным нормам только соль, чай, муку, крупу, сахар, кондитерские изделия, водку, а остальное продовольствие производят сами, хлеб выпекают дома. Вместе с тем такой регресс хозяйства стал привлекательным и для русскоязычного населения как дающий шансы на выживание при наступающем голоде. Некоторые из перечисленных явлений мы рассмотрим подробнее.
Основному работодателю, Таштагольскому рудоуправлению, предстоит свёртывание деятельности или консервация по экономическим причинам навсегда или впредь до лучших времён, когда добычу возможно придётся продолжить на совершенно новых технологических и экономических основаниях. В связи с этим необходимо перепрофилирование экономики, переключение части рабочей силы на сельское хозяйство, лёгкую промышленность, обслуживание рекреации. Не исключено привлечение молодёжи на работу за пределы района.
Тяга к земле у рабочих, сохранивших или в какой-то мере ожививших у себя крестьянские навыки благодаря деревенскому происхождению родителей, проявляется в массовом приобретении садовых участков, а также, в последнее время, в покупке и строительстве домов в деревнях и посёлках Таштагольской агломерации, без отрыва или с отрывом (после ухода на пенсию) от основной профессии. При этом не запрещается приобретать и сохранять два или три жилища на одну семью: 1) квартиру в многоэтажном доме города, посёлка; 2) дом, избу сельского типа в посёлке, деревне; 3) сарай, дом среди лесов, на ферме, заимке, пасеке. Люди стремятся не только сажать картофель, овощи, ягоды, но и разводить домашних животных: не только кур, свиней, пчёл, но также коров и лошадей; приобретать малые сельскохозяйственные машины. Нет, кажется, препятствий и для овцеводства.
Вместе с тем МВД с его заключёнными держит в своих руках 85% лесоразработок, продолжает хищнически вырубать и вывозить лес, совершенно не считаясь с местными нуждами. В Таштагольском районе используется и часть транзитного алтайского леса. Железная дорога предпочитает не пропитывать шпалы, а в течение короткого времени использовать непропитанные, стимулируя уничтожение лесов. Таштагольские чиновники, стремясь сделаться предпринимателями, хотели прибрать себе лесоразработки МВД и приступить к глубокой комплексной переработке древесины, однако экономические условия для такого рационального природопользования отсутствуют, и при начальном рыночном рывке местные хозяева будут экономически вынуждены рубить лес так же хищнически; они полны решимости во что бы то ни стало «взять» (!) удалённые лесные ресурсы на востоке района, снять сливки с подножия горы Бол. Культайга, протянуть туда новые дороги.
Шорский национальный парк эту агрессию не сдерживает. Он создан как маскирующий придаток к лесному хозяйству и состоит из двух разобщённых частей, потому что МВД и местная власть настояли на сохранении коридора, позволяющего рубить лес восточнее Усть-Кабырзы. Согласно хорошему замыслу, национальный парк должен объединить и сохранить ещё уцелевшие прекрасные леса, прежде всего в верховьях рек. На самом деле эти леса вошли в парк ещё и потому, что труднодоступны для разработок (удалены от дорог и расположены малыми участками на крутых склонах). Б;льшую часть парка занимают уже вырубленные леса и изуродованные ландшафты. Земли отведены парку по остаточному принципу, согласно пословице: «На тобi, небоже, що менi не гоже», т.е. «Возьми себе, нищий, то, что мне не нужно».
Функциональное зонирование парка проведено халтурно, без учёта географического положения выделенных зон и их транспортной доступности. Хозяйственная зона, установленная в глубине парка и требующая проведения туда хорошей автодороги, обеспечит ему возможность стать феодальной вотчиной, привилегированным дачно-охотничьим хозяйством для руководителей Минлесхоза, для Кемеровской и Таштагольской администрации. Возглавляемый кондовыми лесниками, Шорский национальный парк – не экологический резерват, а особого рода лесохозяйственное предприятие. Рекреация и туризм, заложенные в идею парка как один из источников дохода, скорее всего останутся на бумаге или сведутся к штрафам и дани за пребывание самодеятельных туристов, чтобы не мешать более привилегированным посетителям. Такой парк будет восприниматься местным населением как очередная антинародная затея.
В погоне хотя бы за частичной самоокупаемостью национальный парк будет вынужден (разумеется, «в порядке исключения») приторговывать землёй, лесом, ягодами, орехами сверх природоохранных норм; под видом санитарных рубок и рубок ухода осуществлять главное пользование. Имеющиеся в парке «научные штаты» из молодых специалистов этически несовместимы с возглавляющими парк хозяйственниками. Или эти молодые кадры «перевоспитаются» и срастутся с местной мафией, или их выживут. Всё же национальный парк поможет восстановлению лесов (чтобы их потом вырубить, как это было не раз в советских заповедниках, то учреждаемых, то ликвидируемых?).
На северном участке парка имеется интересный объект, который задуман и может стать узлом разнообразных туристских маршрутов: экомузей [sic! почему не «этно-»?] в шорском селе Усть-Анзас, включающий сохранившиеся подлинные постройки (миссионерский стан) и перенесённые из других селений (церковь, амбары). Там же строится начальная школа для шорцев. Но повышение цен нанесло этим стройкам непоправимый удар: 1) подорожали стройматериалы; 2) нечем кормить рабочих; 3) привлечённые рабочие и местные жители отрезаны от внешнего мира подорожанием вертолёта (3 р. до перестройки, 138 р. в марте 1992 г.; вертолёт летает пустым) [11]; 4) из-за быстрого обесценивания денег теряет смысл работа по контракту с последующей оплатой, невозможны сбережения и накопления. Аналогичны причины разорения и в других видах хозяйственной деятельности. Высокая попённая плата делает традиционное сельское строительство недоступным для простых людей. Они даже вынуждены хоронить покойников в полиэтиленовых мешках за недоступностью гробов. В то же время МВД продолжает губить леса, уничтожая большую часть древесины и не используя отходы.
Горная Шория – прекрасный район для самодеятельного туризма. По рекам Мрассу и другим летом ходят на байдарках. Этот вид туризма не зависит от местного хозяйства. Всё снаряжение и продовольствие туристы берут с собой из дому. Помочь им местные власти не в состоянии, а могут только помешать, если ограничат проход через национальный парк или будут штрафовать за порчу лесов кострами, хотя само местное хозяйство и рабочие портят в тысячу и миллионы раз больше [12].
Для развития коммерческого отдыха и туризма в Горной Шории и, в частности, в национальном парке, создана ассоциация «Шория-тур». Пока она освоила два горнолыжных склона возле Шерегеша, построила там подъёмники; принимает горнолыжников, приехавших поездом, на два выходных дня: обеспечивает ночлегом и двухразовым питанием; доставляет к месту катания автобусами. Непосредственно возле склона у горы Мустаг построена горнолыжная база, пока ещё не предоставляющая ночлега и питания, но спальные домики и другое оборудование уже завезены. «Шория-тур» имеет планы расширения не только зимней, но и летней деятельности, хочет организовать туристские маршруты вглубь района; нуждается в помощи специалистов по организации отдыха и туризма. Некоторые рекомендации в этом направлении будут даны во втором разделе настоящей записки. На юго-восточной окраине Таштагола функционируют снабжённые подъёмниками три горнолыжных склона для неорганизованных жителей города и для тренирующихся спортсменов; работает детская горнолыжная школа, имеется гостиница для спортсменов.
Таким образом, перед Горной Шорией стоят следующие социально-экономические и экологические задачи.
1. Охрана природы, переход к рациональному ресурсосберегающему природопользованию, сохранение и восстановление природного ландшафта как части биосферы, среды обитания коренного этноса и рекреационного ресурса для урбанизированного и сверхзагрязнённого Кузбасса.
2. Сохранение коренного этноса как незаменимого хранителя природного ландшафта, развитие шорского языка, культуры, традиционного природопользования.
3. Свёртывание ненужных отраслей производства, хозяйственное перепрофилирование региона, создание новых рабочих мест.
4. Развитие сельского хозяйства, преимущественно пригородного, в том числе животноводства. Для обеспечения основных потребностей местного населения; производство редких, экзотических, экологически чистых и дорогих продуктов – для вывоза за пределы района.
5. Развитие лёгкой и пищевой промышленности на местном сырье для местных нужд; производство редких, экзотических, художественных, дорогих изделий – на вывоз.
6. Развитие рекреации и туризма для жителей Кемеровской обл., в какой-то мере для Европейской России, а редких, экзотических и дорогих видов туризма – для иностранцев.
7. Рекультивация испорченных земель, восстановление лесов, эстетическая мелиорация городской и загородной местности.
8. Добыча вторичного сырья в отвалах и мусоре.
9. Упорядочение и продолжение сбора и добычи редкого, экзотического, драгоценного растительного и минерального сырья при соблюдении природоохранных ограничений.
10. Подъём экологической и прочей духовной культуры населения, повышение уважения к коренным жителям, искоренение колонизаторско-завоевательского отношения к земле.
Почти все эти задачи взаимосвязаны и не могут быть решены порознь. Из них рекреация при воображаемой нами «нормальной» рыночной экономике может стать, как нам кажется, ведущим звеном, стимулирующим все остальные направления деятельности. Но прежде чем отдых и туризм станут главными отраслями хозяйства, надо создать для них базис во всех нерекреационных отраслях. Внедрять коммерческий туризм изолированно и автономно от местного хозяйства, как это до сих пор делалось повсюду в СССР, недопустимо. Изолированное функционирование туризма приводит к конфликтам и истощению рекреационных ресурсов.

2. Практические рекомендации

2.1. Горная Шория в целом

Для осуществления вышеперечисленных задач местные власти должны иметь больше прав, а местные хозяйственные деятели – больше возможностей. Вместе с тем, должна быть повышена их ответственность перед страной и своим районом. Особую важность Горной Шории для Кузбасса и России желательно подкрепить введением для этого района особого административного статуса. Рассмотрим возможные варианты.
1. Шорский национальный район или округ может быть создан (восстановлен) хотя бы потому, что он уже существовал и был ликвидирован незаконно (что нетрудно доказать юридически, основываясь даже на прежних законах и конституциях СССР, если принимать их всерьёз). Идею национального района поддерживает Ассоциация шорского народа, но встретит в штыки русское население на том основании, что шорцы остались в незначительном меньшинстве и доля их в местном населении гораздо ниже, чем в 30-х годах, когда существовал национальный район.
Чтобы противостоять притязаниям шорцев на политическую территориальную автономию, у кемеровской администрации есть два приёма: 1) свести шорскую проблему к культурной автономии, т.е. к созданию различных культурных обществ, национальных школ, художественных ансамблей, религиозных общин для всех нацменьшинств: шорцев, украинцев, корейцев, немцев, армян, евреев на том основании, что все «нации» у нас равноправны и не надо выделять одну из них. Допустим, что украинцев в Кузбассе окажется больше, чем шорцев, так не выделять же здесь украинский национальный округ? Таким образом затушёвывается проблема этничного природопользования. В данном случае надо разъяснять людям, что в тайге Южной Сибире нет и не было армянского или еврейского культурного ландшафта, а шорский ландшафт был и нуждается в сохранении так же, как «русский пейзаж» в Подмосковье; 2) разыграть «татарскую карту», привлечь аналогии с Татарстаном и Чечнёй (тем более, что шорцы тюркоязычны, раньше назывались татарами и Татарстан не оставил их без внимания), т.е. внушить русским, что шорцы хотят их изгнать, а с провокационными целями внушить эту мысль и шорцам.
2. Автономный район или округ. Этот термин содержит намёк на больший объём прав у местной власти, но не подчёркивает преимуществ коренного этноса, следовательно, даёт меньше почвы для негативного национализма. Основанием для автономии может быть и высокая экологическая ценность района. Однако при отсутствии компетентности и честности у властей автономия станет прикрытием для более безнаказанного грабежа местных ресурсов и эксплуатации своего населения. Горная Шория нуждается не столько в независимости, сколько в опеке. Осуществлять эту опеку мог бы попечительский совет при администрации района, состоящий из независимых учёных, проживающих в разных концах России. Такой совет мог бы собираться хотя бы два раза в год и обладать правом накладывать вето на различные мероприятия, программы, проекты.
3. Особая подзона свободной экономической зоны. Имеется ввиду свобода предпринимательства и облегчение международных хозяйственных связей, тогда как на самом деле требуются жёсткие природоохранные ограничения и предотвращение вывоза невозобновимых ресурсов. Так что все три варианта особого статуса подлежат дальнейшему обсуждению.
Поскольку никаких экономических, юридических, административных механизмов для охраны природы в России нет, то лучшим и самым эффективным способом сохранения ландшафта является труднодоступность для посещения. Учитывая реальность, рекомендуем на проводить в Горной Шории новых автодорог с твёрдым покрытием, за исключением коротких отводов от существующих автодорог на 1 – 3 км к новым объектам, преимущественно рекреационным, главным образом в пределах Таштагольской агломерации; сосредоточиться на реконструкции существующих дорог и развитии пригородно-городских улично-дорожных сетей. На остальной территории для регулярного сообщения надо пользоваться зимой санными обозами для завоза продуктов, летом – вьючными лошадьми, круглый год – вертолётом. Лошадей можно развести достаточно, корма хватает. Предупреждаем со всей серьёзностью (хотя серьёзно к таким предупреждениям никто не относится): строительство новых автодорог вглубь района, тем более существующими варварскими методами, приведёт к вырубке и захламлению оставшихся лесов, к лесным пожарам, к массовому браконьерству в отношении животного и растительного сырья, к строительству дач и экологически нежелательных баз отдыха на особо охраняемых природных территориях, а все программы возрождения шорского народа и традиционного природопользования будут опрокинуты. Особенно нежелательны автодороги в национальном парке [13]. В дальнейшем, через несколько десятилетий, в случае повышения уровня хозяйственной культуры, автодороги могут стать совместимыми с природосберегающим хозяйством. Пока что все средства, предназначенные для автодорог, надо направить на развитие вертолётного сообщения, в том числе и на его удешевление [14].
На территории района надо прекратить сжигание нефтепродуктов в автомобилях, промышленных и бытовых двигателях, перевести их на газогенераторы, используя древесные отходы, а стационарные моторы питать альтернативными источниками электроэнергии. Также использовать эти отходы для удобрения огородов и создания искусственных почв на малых земельных участках. Перейти к комплексной и полной переработке древесины, к выборочно-целевой рубке леса, когда каждое дерево выращивается или выбирается для конкретной цели и заранее известно, гд; оно будет располагаться в будущей постройке. Надо прекратить вывоз строительного леса за пределы района. Побочные продукты переработки древесины и самые ценные из недревесных лесных продуктов надо, наоборот, из района вывозить. Местными лесами нужно удовлетворять прежде всего потребности в местном жилищном строительстве с тем, чтобы не строить жилых домов из кирпича и бетона: они вредны для людей при сибирском климате. Лес надо вывозить не автомобилями и тракторами, а проложить для этого кое-где вдоль долин узкоколейные железные дороги [15]. Применять газогенераторные мотовозы. К узкоколейкам лес подвозить зимой при помощи конной тяги или круглый год воздушной трелёвкой. При строительстве канатных дорог не использовать трактора и вездеходы.
Переключить предприятия МВД с рубки лесов на рекультивацию, уборку мусора, очистку водоёмов, добычу вторичного сырья, ликвидацию последствий собственной деятельности. Через международные организации требовать у московских властей компенсации ущерба, нанесённого району за все годы советской власти. Демобилизовать и репатриировать из охраны исправительно-трудовых лагерей военнослужащих других государств СНГ, не принимать заключённых из этих стран и других регионов России [16]. Сибирь больше не должна быть всероссийской каторгой. Отбывать наказание в Кемеровской обл. должны только жители этой области. Каждый регион должен сам содержать своих заключённых. Тогда появятся экономические стимулы для борьбы с преступностью. Если рабский труд заключённых выгоден ведомству, значит это ведомство заинтересовано в росте преступности.
В качестве стратегического направления экономики рекомендуем формирование в Горной Шории агрорекреационного комплекса – органического сочетания пригородного, индивидуального, а также очагово-горного фермерского, экологически чистого сельского хозяйства с разнообразной рекреацией, предусматривающего и снабжение рекреантов нестандартными деликатесными витаминозными пищевыми и лекарственными продуктами, включая рыбу, дичь, дикие растения; рекреационный труд горожан на своих садово-огородных участках, дачах, фермах, с частичным отрывом от основной профессии и в качестве гостей, сезонных работников местных жителей и владельцев земельных наделов; трудовой туризм при частично или полностью оплачиваемых работах на сенокосе, сборе орехов, грибов, ягод, лекарственных растений; при благоустройстве туристских троп, строительстве приютов, мостов, переправ. Умеренным и оздоровляющим трудом на свежем воздухе можно платить за туристские путёвки вместо того, чтобы на турбазах слоняться без дела и предаваться стандартным городским развлечениям.
Надо стимулировать возрождение деревни, учитывая, что роль сельского хозяйства по сравнению с охотой и собирательством в данном районе всегда была ограниченной, а прежней рассредоточенности сельского расселения уже не будет, но станет более концентрированной агломерация дачно-сельских поселений. Проведение автодорог ко всем удалённым деревням и фермам обременительно для экономики и разрушительно для природы. Новый полукрестьянин-полудачник, родившийся в городе фермер должен выбирать: или располагаться со своим автомобилем и трактором возле существующих автодорог, или перейти на доиндустриальные, экологичные методы хозяйства, довольствоваться лошадьми и ручным физическим трудом. Вместе с тем и периферийным фермерам нужны машины, но не тяжёлые, разрушающие почву и дороги, а лёгкие, работающие на конной тяге или автономных источниках энергии.

2.2. Таштагольская агломерация поселений

Вследствие демилитаризации экономики России [17], ввиду огромного количества накопившегося в стране металлолома и мусора, для переключения рабочей силы на более полезный для общества труд, в целях выживания и оздоровления людей и сохранения благоприятной окружающей среды рекомендуем в противоположность прежней индустриализации проводить аграризацию, а именно превращать Таштагол в большую деревню, способную кормить себя и приезжих картофелем, овощами, ягодами, молоком, мясом. Распространять передовые приёмы интенсивного земледелия и домашнего животноводства на малых участках, организовать обучение новых сельских хозяев. Открыть мельчайшие фабрики по переработке сельскохозяйственных продуктов и даров природы на месте. Расширить приусадебные участки при индивидуальных домах, расположенных на краю городов и посёлков. Прочим желающим надо выделять землю намного больше нынешних трёх или шести соток, вне поселения, но как можно ближе к нему. Не распылять полусельское расселение без особой нужды, не растягивать коммуникации. В то же время оставлять незастроенные «зелёные коридоры» между жилыми и садово-дачными массивами. Использовать рекультивированные земли и неудоби. Впредь выделять садовые участки намного крупнее. Укрупнять участки с переносом строений и обменом землями. Стимулировать у богатых местных жителей стремление скупать участки и объединять их в более крупные фермы. Поощрять строительство индивидуальных домов и переселение в них из обвешавших, безобразных многоэтажек с вечно неисправным отоплением, водопроводом, канализацией. Отказываться от централизованных теплоэнергосетей, применять автономную, упрощённую и принципиально иную сантехнику, не поглощающую огромного количества чистой питьевой воды и более приспособленную к местному климату. Ориентироваться на традиционные сельско-городские избы. Люди сами станут строить их покрупнее и попросторнее, когда разбогатеют. Не надо навязывать им типовые проекты. Не надо застраивать целые посёлки одинаковыми стандартными коттеджами. Нужно стимулировать строительную, в том числе и архитектурно-художественную самодеятельность. Надо дать людям возможность застроить отведённые участки произвольно, по личным вкусам, лишь в рамках самых необходимых природоохранных и эстетических ограничений [18]. Сначала эти посёлки будут безобразными, но через много лет станут красивыми. Красоту нельзя навязать некультурным людям сразу при помощи стандартов, норм и правил. Искусственная красота приводит к естественному безобразию. К задуманным архитекторами домам добавляются непредусмотренные сараи, потому что строители не учитывают и не могут предвидеть всех индивидуальных [19] потребностей и вкусов [20]. Надо осваивать прежде всего близкие к городу земли, опираясь на существующую улично-дорожную сеть. Готовые улица и дороги рекомендуется подводить к строящимся объектам заранее. В результате Таштагольская агломерация может стать поселением пенсионеров, сравнительно чистым и отвечающим потребностям этой возрастной группы, частично занятой в сфере обслуживания, лёгкой промышленности, сельском хозяйстве, сборе даров природы и, конечно же, в индустрии туризма.
Город Таштагол в настоящее время состоит из двух многоэтажных частей: 1) старый город, возле рудника, в узкой долине; 2) новый микрорайон на ул. Поспелова, на террасах у слияния рек. С точки зрения архитекторов старый город неудобен для жилья и не имеет возможностей территориального развития из-за недостатка ровных площадок и обрушения пород после добычи руды. Новый город удобен для стандартного жилья в духе советских традиций. С точки зрения нетривиальных задач рекреации и ландшафтной архитектуры всё обстоит наоборот.
Старый Таштагол сегодня отталкивающе безобразен и грязен, но по условиям рельефа, благодаря реке и видимым остаткам лесов на окружающих горах он может стать красивым туристским городом. Для этого нужно сохранять одноэтажную застройку на периферии, снести безобразные промышленные сооружения, привести в порядок улицы, очистить реку и город от грязи, устроить террасированные набережные с бульварами, перекрасить мосты, замаскировать многие хозяйственные объекты.
В старом центре города надо сохранить Дом культуры, старую гостиницу и некоторые другие дома того же архитектурного стиля (конца сороковых – начала пятидесятых годов): сейчас это хорошо смотрится как старина и экзотика. Над коробчатыми многоэтажными жилыми домами надо соорудить высокие крыши с мансардами. Мансардные надстройки использовать как отели с коридорной системой. Доступ к ним осуществлять через лестнично-лифтовые стволы, пристроенные к торцам существующих зданий. Дом городской администрации надо превратить в ратушу с остроконечной крышей, часовой башней и шпилем. Стены домов расчленить окраской и рельефом. Поставить резные наличники на окнах, кружевные карнизы, водосточные трубы и т.п.
Надо отказаться от свободной застройки, плотнее заполнять пространство между многоэтажными домами, закрыв дорогу ветрам и метелям. На склонах южной экспозиции, лучше обогреваемых солнцем, располагать жилые дома и огороды с парниками; так же на южной стороне зданий размещать жилые комнаты, оснащённые не лоджиями и балконами, а эркерами. На северных склонах и сторонах зданий располагать нежилые помещения. Создать вдоль единственной главной улицы ряд малых площадей. Их можно накрывать на тёмную часть зимы (декабрь – февраль) прозрачными пластиковыми крышами. Все сооружения должны стать миниатюрными и уютными, соразмерными узкой горной долине. Первые этажи должны быть заняты не жильём, а магазинами и мастерскими ремесленников (со стороны улицы) и складами (со стороны дворов). Для доступа к ним в качестве хозяйственного транспорта надо пользоваться не автомобилями и мотоциклами, а веломобилями, электрокарами, конными повозками. Лучше иметь множество мельчайших отелей и торговых точек, нежели большие объекты: это создаст конкуренцию, необходимую для повышения качества обслуживания [21]. Таким образом можно превратить старый Таштагол в уютный городок альпийского типа, но с чертами русской архитектуры. Надо использовать деревянную архитектуру Сибири, особенно Томска. Очень важно выбрать место и для церкви. Я бы поставил её на левом берегу Кондомы, там, где сейчас останавливается автобус № 102, идущий в Спасск. Для реконструкции города надо привлечь архитекторов, свободных от советских норм и правил и не отягощённых профессиональным кретинизмом.
Новый Таштагол (ул. Поспелова) не обладает ландшафтно-архитектурными достоинствами. Существующий жилой микрорайон не позволяет соорудить там что-либо ещё, принципиально иное. Размещать в этом микрорайоне или рядом с ним рекреационный комплекс – всё равно, что поместить его в одном их жилых микрорайонов Кемерова или Новокузнецка. Горы здесь слишком далеки и низки, чтобы создавать красивый визуальный фон. Возить отсюда рекреантов к горнолыжным склонам значит зря тратить время и бензин, загромождать единственную транзитную улицу. В комплекс малых отелей для туризма надо превратить центр старого Таштагола. В интересах рекреации город стоит развивать на восток, вверх по течению Кондомы и её притоков, внедряясь в долины крохотными и обособленными деревянными микрорайонами – после того, как закроются рудники и обогатительные фабрики.
Новый пассажирский вокзал с традиционной для советского градостроительства точки зрения надо бы строить в микрорайоне ул. Поспелова. С точки зрения рекреации, ландшафтной архитектуры и предлагаемой нами «альпийской» реконструкции Таштагола новый вокзал надо построить на месте старого, а ещё лучше в самом центре города, в совершенно необычной для наших железных дорог тесноте: между старой гостиницей, площадью и остановкой автобуса № 101, идущего в Шерегеш. Для этого стоит снести два-три безобразных жилых дома. Этот вокзал может стать архитектурным центром города, а площадь между ним и ратушей – рынком. В то же время вокзал должен быть миниатюрным, почти игрушечным, как и весь город. Здесь должна быть только одна пассажирская платформа и только два пути; из них только один путь для посадки и высадки пассажиров. Отстаиваться поезда будут, как и сегодня, в других местах, вдали от вокзала. Фуникулёры [22] могли бы соединить центр города с его верхними окраинами, где можно соорудить видовые площадки с кафе и ресторанами. Там же будут устраиваться массовые игры и пикники, а зимой – снежно-ледяные города и крепости, катания на санях с гор. Такова программа-максимум (в отношении города). Надо сделать хотя бы первый шаг в её осуществлении вместо того, чтобы искать для туризма какие-то новые места в тайге, не обращая внимания на деградирующий Таштагол. Упадочный и грязный город с недостаточно культурным населением не может стать очагом экологического, этнического и рекреационного возрождения района. Лечить район надо начинать с головы, а не с ног.
Одну или несколько многоэтажных гостиниц желательно построить рядом с существующим Таштагольским горнолыжным комплексом, если убрать из поля зрения и замаскировать безобразные промышленные сооружения и бытовые сараи. Старые рудники можно превратить в музеи, объекты спелеотуризма и спелеотерапии. По подземным рельсовым путям пустить красивые поезда. Если наземному строительству капитальных отелей мешает обрушение горных пород и их нельзя укрепить (например, захоронением мусора, из которого состоит, в сущности, весь Кузбасс), то можно построить комплекс отелей в виде деревни из деревянных изб и коттеджей, в том числе и на склонах гор. Если позволяют геологические условия, но площадь, пригодная для застройки, незначительна, то можно снести существующую спортивную гостиницу и построить на её месте многоэтажную башню. Большой отель можно по-видимому построить в расширяющейся долине на том месте, где сейчас находится базовый склад взрывчатых веществ. Некоторые учреждения отдыха можно разместить в глубине горных долин. Восстановление лесов на окружающих склонах желательно ускорить. В настоящее время город Таштагол растёт в сторону горнолыжного склона, и мест;, быть может удобные для отелей, занимаются обыкновенными частными домами. Свободного места для рекреационного строительства в самом городе мало – гораздо меньше, чем для обычного жилья.
Основой рекреации в Таштагольской агломерации поселений должны стать горнолыжные комплексы, а также склоны для катания на санях. Их ёмкостью будет определяться вместимость гостиниц, потребность в дополнительных железнодорожных поездах и автобусах, количество обслуживающего персонала и летнее использование той же материальной базы. Судя по беглому осмотру местности (снизу и с вертолёта) ёмкость горнолыжных склонов может быть увеличена самое большее в десять раз. Все склоны должны быть непосредственно привязаны кТаштагольской агломерации. Помимо Таштагола это будет и всё окружение горы Мустаг, где Шория-тур освоила уже два склона и может освоить гораздо больше. Вокруг горы Мустаг может быть создано кольцо дорог и ожерелье из горнолыжных комплексов, но надо иметь ввиду экологические ограничения: 1) частое расположение горнолыжных трасс ведёт к эрозии склонов и сходу лавин, которые сметут и рекреационные сооружения; 2) на горе имеется соболиный охотничий заказник. Гора Мустаг в порядке оживления художественной самодеятельности сделана священной вершиной шорцев, на ней проводятся всякого рода игрища и праздники. Для подъёма на гору летом можно применять кресельные канатные дороги. Пожертвовав горой Мустаг, удобно расположенной вблизи железной дороги, бросив её как кость туристским организациям, мы можем удовлетворить первоочередные рекреационные потребности и предотвратить преждевременное проникновение некультурного массового туризма в район Мрассу и горы Бол. Культайга. Рекреантов, приехавших на уикенд, содержать в гостинице, пустующей б;льшую часть недели, необязательно. Люди могут в субботу-воскресенье ночевать в своём туристском поезде. Точно так же для другого контингента туристов мог бы приходить тот же состав [23] во вторник утром, а уходить в Новокузнецк или Кемерово в четверг вечером. Тогда бы и поезд не простаивал, и отели для кратковременных посетителей (одноночников) были бы не нужны. Понедельник и пятница стали бы санитарными днями и выходными для части персонала. Чтобы люди после катания не страдали от тесноты и духоты в вагонах, рекомендуем: 1) снять верхние полки в купейных вагонах, т.е. использовать их в пути и на стоянке как вагоны СВ с двухместными купе; 2) включить в состав вагоны-салоны, клубы, бани; 3) эти вагоны и вагоны-рестораны не гонять в Новокузнецк и Кемерово, а постоянно держать на стоянке [24]; 4) построить туристский вокзал с бытовым и развлекательным блоком, чтобы вагоны использовались только как спальни. Надо продумать и рассчитать все варианты сочетания отеля с поездом. Результаты эксперимента можно использовать и в других регионах. Для стоянки поездов здоровья лучше всего приспособить ст. Чугунаш. Далее можно использовать ж.-д. ветку в пос. Шерегеш, продлив её в сторону ныне существующего горнолыжного склона. Гораздо хуже (по эстетическим и экологическим качествам) стоянка на ст. Кондома.
Для полноценного летнего и в будние дни зимнего использования пригородно-городских горнолыжных отелей на их основе надо развивать радиальный походно-прогулочный туризм. По своей пространственной структуре маршруты походов и прогулок должны быть петлеобразными: углубление в горы по одной долине, перевал в соседнюю долину, остановка в живописной местности, возвращение по другой долине [25]. Передвижение туристов пешком, на лошадях, на равнинных лыжах. Прогулочно-походные тропы должны быть минимально и очень скромно оборудованы: мостиками через ручьи, настилами на болотах, перилами над обрывами, ступеньками, скамейками, беседками, уборными [26], площадками для костров, очагов, со столами и сиденьями. Природоохранное оборудование туристских троп необходимо не для повышения комфорта туристов, а для предотвращения вредного воздействия на природный ландшафт, чтобы не нужно было лишний раз рубить деревья на дрова, месить ногами влажный грунт, превращать лес в мусорную свалку и нужник. Необходимо провести и познавательные (учебные экологические) тропы для ознакомления с ландшафтом, растительностью, различными памятниками природы. Не следует засорять такую тропу надписями. Надо только расставить пронумерованные столбы и снабдить любознательных туристов путеводителями, в которых каждому столбу будет соответствовать абзац текста с описанием того, на что надо обратить внимание.
По временн;й структуре различаются походы и прогулки: 1) полудн;вные – между завтраком и обедом, реже – между обедом и ужином; 2) целодн;вные: туристы берут с собой «паёк», готовят обед на костре, очаге, отдыхают и развлекаются на подготовленной для них бивуачной площадке; 3) многодневные: один-два раза ночуют в горном приюте в виде хижины, избы или в палатке. Если ночлег осуществляется два раза подряд на одном и том же месте, то промежуточный день называется днёвкой. Во время днёвки туристы либо всё время проводят на месте, либо устраивают дополнительную прогулку налегке. Пребывание более одного целого дня и двух ночей на одном месте в таком походе не рекомендуется: это приводит к скуке, к искажению избранного жанра отдыха, к загрязнению площадки.
Туристские тропы, привязанные к городским и пригородным отелям (домам отдыха, пансионатам, турбазам, санаториям), должны регулярно очищаться и ремонтироваться. К этой работе можно привлекать туристов, снижая им плату за обслуживание на турбазе или даже приплачивая деньгами или безденежным питанием (трудовой туризм для нужд туризма). Хозяйственные перевозки между туристскими приютами должны осуществляться вьючными лошадьми. Передвижение автомобилей по пешеходным тропам недопустимо, а само устройство троп должно сделать их безусловно непроходимыми для моторного транспорта. Для велосипедистов, если нужно, должны быть отведены особые дорожки, так же недоступные для автомобилей и мотоциклов. Зимой вдоль тех же троп могут проводиться такие же прогулки и походы на равнинных лыжах.
В остальном пригородно-городские отели (турбазы) можно использовать для проведения всякого рода слётов, симпозиумов, конгрессов, летних школ, курсов, например, фармацевтической ботаники, пчеловодства, прикладного искусства, шаманской магии, астрологии, а также для курсов и санаториев нетрадиционной и народной медицины [27]. В нужных случаях гостиницы должны быть оборудованы трансформирующимися помещениями, используемыми как мастерские, лаборатории, аудитории, зрительные залы, молельни [27] и т.п., при условии, что их специфическое функционирование не помешает отдыху остальных людей. Эти отели могут служить базами для охотников, сборщиков лекарственных трав, орехов и т.д. Для этого они должны быть оборудованы помещениями для сушки одежды, различными складами, холодильниками [28]. На основе местного сырья в Таштаголе и близлежащих посёлках надо построить фармацевтическую и мебельную фабрики, развернуть производство сувениров, открыть рестораны занимательного питания. Городу нужны ботанический сад и зоопарк. Туристы должны иметь возможность и помыть золото на приисках, а добычу после уплаты налога взять себе. Это привлекло бы массу людей и сделало туристский бизнес по-настоящему прибыльным. Так делают в зарубежных странах, в данном случае не надо ничего придумывать.

2.3. Периферийная зона

Основой периферийной зоны (вне Таштагольской агломерации и прижелезнодорожной полосы) должен стать Шорский национальный парк. Как уже говорилось, он в силу ведомственной принадлежности и традиционной лесохозяйственной установки не может выполнить всех природоохранных, а тем более рекреационных функций и задач по возрождению шорского этноса. Неизбежны конфликты с туристами, которых постараются не пускать, ограничить или обложить данью, и с местными жителями, которым будет затруднён отпуск леса на постройки, а традиционная охота и рыболовство будут считаться браконьерством. В то же время национальный парк заинтересован в пикниках и дачах для высокого начальства.
Для улучшения работы национального парка надо изъять его из Минлесхоза. Целиком подчинять парк местной администрации не менее опасно. Лучше подчинить его какой-либо всероссийской или международной ассоциации национальных парков и осуществлять деятельность под контролем опять-таки попечительского и научно-технического совета, не зависимого и от администрации парка, и от таштагольских властей. Во главе парка должны стоять не деятели лесной промышленности, а учёные-экологи с университетским биологическим и географическим образованием. Все основные должности в национальном парке должны быть конкурсными, их соискатель должен держать экзамен и подвергаться переаттестации перед учёным, научно-техническим, попечительским советом, регулярно отчитываться перед ними (перед независимыми учёными, а не перед своим начальством). Национальный парк должен издавать научные труды. Все традиционные понятия о лесоустройстве, в частности, о рубках ухода и санитарных рубках, должны быть пересмотрены. Национальный парк создан для сохранения не только леса, но и всего ландшафта; следовательно, и управлять им должны не лесники, а ландшафтоведы.
Живущие на территории парка и вне его коренные жители должны быть объединены в общины и национальные сельсоветы. Этим общинам должно быть передано право природопользования с учётом их традиций и природоохранных ограничений, устанавливаемых не только в интересах биосферы, но и в подлинных интересах коренного населения (как резерв его жизнеобеспечения независимо от госторговли и завоза продуктов). Однако эти интересы не всегда сознаются самими жителями, на спрос влияет местное начальство, поэтому нужно участие компетентных и независимых учёных [29]. Приватизация земли в национальном парке недопустима. Этот парк должен расширить и объединить свою территорию, ликвидировать лесовозный коридор, закрыть хозяйственникам доступ в восточную часть района, к горе Бол. Культайга, которая, как и гора Мустаг, должна войти в национальный парк. Тот факт, что обе эти горы в парк не включены, лишний раз свидетельствует о принципиальной порочности и остаточном принципе в выделении земель для парка. В конце концов Шорский национальный парк должен до такой степени расширить свои функции, чтобы превратиться в комплексный природно-этнический резерват, объединяющий задачи природного национального парка, резервации для малого народа и хозяйственного полигона для регулируемой добычи экологически чистого сырья в пределах естественного прироста.
Для периферийной зоны Горной Шории рекомендуются следующие виды рекреации и туризма.
1. Традиционный самодеятельный маршрутный походный туризм, который существовал здесь и будет продолжаться независимо от наших замыслов. Бороться с ним значит не понимать сути рекреации и туризма; помогать ему силами Горной Шории практически невозможно. Туристам этого типа перед выездом в поход нужно иметь портативное снаряжение, пищевые концентраты и топографические карты. Этим их должны обеспечить производство и торговля в больших городах. Если поток самодеятельных туристов достигнет размеров, угрожающих природе, и ущерб от него станет сильнее, чем от охотничье-промыслового браконьерства и легальной хозяйственной деятельности, то национальный парк, а может быть и таштагольская администрация, должны ограничивать поток туристов платными лицензиями и путёвками, но за эту плату оборудовать туристские тропы и стоянки и заниматься восстановлением ландшафта, в том числе и его красоты. Взаимоотношения национального парка с туристами должны быть равноправными (с обоюдной ответственностью) и поддаваться разбирательству в арбитраже. Для этого национальный парк мог бы заключать договоры с клубами, обществами, федерациями туристов, тем самым побуждая их к объединению в добровольные организации.
Приюты для ночлега самодеятельным туристам как правило не нужны. Они приходят на «лоно природы» со своей сложившейся в городе компанией не для того, чтобы её разрушать и растворять в случайно возникшем псевдоколлективе, собравшемся на турбазе. Самодеятельные туристы ночуют в палатках, взятых с собой. Если такие туристы не возьмут с собой постели и палатки, а понадеются на расставленные для них приюты, то при недостатке таковых придётся продавать путёвки заранее и соблюдать жёсткие сроки, т.е. это будет уже не самодеятельный туризм, а коммерческий, организованный фирмой (о нём речь впереди). Возможности продавать самодеятельным туристам какие-либо товары и получать с них деньги за услуги весьма невелики. Посещение экомузея может стать непременным элементом байдарочного похода при наличии рекламного щита, плаката, установленного над рекой, но от продажи билетов музей, значков, брошюр много не заработаешь. Самодеятельных туристов можно обрадовать также свежим хлебом, выпеченным в настоящей русской печи, молоком, мёдом, баней. Этим мог бы заняться национальный парк, кооператив, частные лица. Продавать туристам по «коммерческим» ценам различные вещи, которые они дешевле могли бы приобрести в городе, бессмысленно. На счету у походных туристов каждый грамм, в рюкзаках и байдарках нет места.
Обслуживание самодеятельных туристов продовольственными магазинами в редконаселённой горнотаёжной местности практически невозможно: 1) не хватает нужных товаров; 2) товары выдаются местным жителям по спискам, а приезжим – с разрешения местных властей, заменяющих поэтому царя и бога; 3) товары завозятся только в расчёте на постоянных жителей; любой приезжий становится их врагом, потому что он их объедает, отнимает последний кусок; государство экономически стимулирует враждебное отношение местного населения к туристам [30]; 4) если продавать что-то «чужим» по особо высоким «коммерческим» ценам [31], то туристам выгоднее приобретать эти вещи в городе; 5) в турпоходы ходят люди не богатые [32] и не с тем, чтобы в пути делать покупки; 6) маршрут так устроен, что туристы обычно проходят через селение в то время, когда магазин закрыт [33]. Понадеяться в чём-либо на магазин – значит сорвать поход. Лучший способ помочь самодеятельным туристам – не мешать им.
2. Коммерческий туризм, организованный фирмами: походы пешие, лыжные, лодочные, конно-верховые, санные, на снегоходах. В качестве основных турбаз надо использовать вышеупомянутые пригородно-городские горнолыжные отели. Турбазу, не связанную с горнолыжным катанием (зимой – для походов на равнинных лыжах, летом – для пеших и конных, а круглый год, кроме того, для использования в качестве дома отдыха) стоит устроить только на окраине пос. Спасск. Периферийная зона должна быть охвачена дальними, многодневными (свыше трёх дней) маршрутами, начинающимися и кончающимися в основных пригородно-городских турбазах (гостиницах) Таштагола, Шерегеша, Чугунаша, Спасска. Устройство автономных турбаз в периферийной зоне, например, в Усть-Кабырзе или в Усть-Анзасе, на первом этапе развития коммерческого туризма нежелательно: это приведёт к нарушению социальной, экологической и этнической обстановки. В упомянутых и других периферийных сёлах и между ними должны располагаться только упрощённые транзитные приюты для ночлега, по архитектуре и уровню удобств не отличающиеся от прочих сельских изб [34] и не нарушающие облик деревни. Недопустимы сооружения из кирпича и бетона.
Байдарки и лыжи, равнинные и горные, турист может привезти с собой, но лошадей с санями и снегоходов у жителей больших городов, как правило, нет [35]. На эти транспортные средства и должны обратить особое внимание туристские фирмы. Возможны комбинированные маршруты, с переменой способов сообщения. В качестиве примера назовём «Золотое кольцо Шории. Способы передвижения и транспортные средства указаны в скобках: до дроби – летние, а после дроби – зимние.
Таштагол (автобус / сани, снегоход) Усть-Кабырза (лодка / сани) Усть-Анзас (пешком, верхом / сани, снегоход) Шерегеш (автобус, пешком, верхом / автобус, сани, снегоход) Таштагол.
Зимой по всему кольцу можно идти и на лыжах.
Другой маршрут, более длинный, может пройти из Шерегеша или Таштагола через Усть-Анзас и Усть-Кабырзу, гору Бол. Культайга в Хакасию. Начальным и конечным пунктом такого тура будет не Таштагол или Шерегеш, а Новокузнецк или Кемерово. Туда кемеровские туристы вернутся из Хакасии самолётом или поездом.
Оборотный прокат транспортных средств мог бы принести фирме некоторую прибыль. Турист (полусамодеятельный) получает транспортное средство (лошадь, лодку, снегоход) в начале маршрута, а сдаёт в конце. Обратно оно перевозится, перегоняется фирмой. Это особенно удобно для лодочных маршрутов. Байдарки надо применять неразборные [36], пластиковые, лучше всего цельноштампованные, без отвинчивающихся деталей, к тому же непотопляемые, но по габаритам и весу мало отличающиеся от традиционных разборных (вёсла те же). От низовьев к верховьям речного маршрута эти лодки надо перевозить кружным путём в автомобилях-грузовиках.
Шорские леса разрежены, изуродованы рубками. Заросшие высокотравьем вырубки летом труднопроходимы. Передвижение без тропы практически невозможно и бессмысленно. Зато зимой на солнце этот ландшафт имеет приятный лесопарковый вид. Глубокий снег скрывает неровности и мелкие препятствия. Между редко стоящими деревьями можно и в стороне от речной долины проложить санные и снегоходные трассы, горизонтальные и с небольшими уклонами. Санные и лыжные маршруты пройдут и по льду рек. Если ландшафт однообразен и прирост новых впечатлений в пути незначителен, то надо проезжать быстрее. Чем скучнее местность, тем больше необходимы ей снегоходы, аэросани, вертолёт; тем важнее роль самог; транспортного средства и преодолеваемых им препятствий. На пути рекомендуется расставить занимательные сооружения, дать им красивые названия, связать их с осмысленными занятиями, оправдывающими поход.
Туристские фирмы должны завести свою сеть троп, отдельную от утилитарных дорог общего пользования. Нельзя проводить туристскую тропу по скотопрогону и лесовозной дороге, а лыжню – по автодороге или санной колее. Это создаёт неудобства для туристов. Если готовой лыжни для организованного похода нет, её должны проложить заранее работники туристской фирмы или нанятые ими туристы за плату и/или скидку с цены путёвки. Туристскую тропу, маршрут (лодочный, пеший, конный, лыжный, снегоходный) надо разбить на этапы, равные полудн;вным и целодн;вным переходам. В местах обеда надо устроить площадки с местом для костра, скамейками, а иногда и столами вокруг, с отхожим рвом в стороне; в местах ночлега – всё то же плюс приют в виде сарая, барака, избы. Если самодеятельные туристы из года в год, изо дня в день приходят на одни и те же места со своими палатками, то такое место должны взять в свои руки туристские фирмы, национальный парк, и установить там постоянную оборудованную площадку. В качестве приюта удобна нормальная изба, но с отдельной летней кухней и летней столовой под навесом. При большом потоке туристов надо через каждый час пути на пешем маршруте поставить скамейки с ямками для окурков [37], а на байдарочном, конном, снегоходном маршруте – площадки для разминки с простейшими физкультурными снарядами. Испорченные участки тропы надо закрывать на ремонт, переносить на новое место, оставлять «в залежь» на самовосстановление. Эти тропы должны быть маркированы, нанесены на карты, описаны в путеводителях, издаваемых и продаваемых туристскими фирмами.
Желательно восстановить в Горной Шории обычный для Центральной Азии культ экстремальных точек рельефа и источников воды: горных вершин, перевалов, родников. В Туве, Монголии, Тибете в таких местах стоят особые знаки или деревья, обложенные, увешанные, украшенные сувенирными жертвоприношениями [38]. За проход по маршруту надо выдавать памятные значки, свидетельства, сувениры [39]. Туризм этого рода должен быть насыщен играми, ритуалами, церемониями. Одного только природного ландшафта для развлечения массового туриста в пути будет недостаточно.
Сегодня организованному туризму препятствует отсутствие лёгкого портативного снаряжения и пищевых концентратов в малой расфасовке [40]. Синтетические куртки, легко воспламеняющиеся и прожигаемые искрами от костра, дорогие модные кроссовки для нашей тайги непригодны. Грубые штормовки, телогрейки, сапоги, которые может предложить на прокат турбаза, тяжелы, безобразны и превращают людей в одинаковых и смешных уродов. Нельзя вынуждать туристов брать с собой в рюкзаки трёхлитровые стеклянные банки с полужидким борщом [41] или маринованными огурцами. Пищевые продукты в мелкой расфасовке выпускаются в России для космонавтов и военных в небольшом количестве, а в открытую продажу поступают случайно, по истечении сроков хранения. Наладить соответствующее производство местными силами невозможно. Всё это можно закупить только в развитых зарубежных странах. Чтобы не загрязнять местность, надо применять быстро гниющую и растворимую тару (такая в России пока не выпускается) или брать залог за каждый пакет или банку одноразового пользования, чтобы турист принёс её обратно на турбазу и там выбросил в мусорный контейнер. Но к такому поведению наши люди психологически не подготовлены. Обо всём этом предстоит думать будущим организаторам туризма в Горной Шории.
3. Стационарный дачно-гостевой отдых при деревнях, фермах, пасеках, кордонах. Для этого строятся или используются готовыми обычные сельские дома, лесные избушки. Отдыхающие (дачники) ведут тот же образ жизни, что и местные жители [34], помогают им в повседневном труде, едят в основном ту же пищу. Рекреанты не образуют самостоятельного поселения, жилого комплекса, лагеря, коллектива, обособленного и противостоящего деревне, ферме, лесничеству. Дети рекреантов проводят лето вместе с детьми и внуками хозяев. При домах для туристов могут быть огороды, обрабатываемые как хозяевами дома, так и гостями. Единовременное число рекреантов-дачников в каждом населённом пункте не должно быть больше числа местных жителей вместе с приехавшими к ним родственниками. Не должно быть количественного и качественного подавления местных жителей приезжими. Социально-экологические преимущества таких совместных сельских поселений, мы полагаем, не нуждаются в объяснении. В урбанизированных районах России многие мелкие деревни живут летом совместно с приехавшими на отдых горожанами и только таким образом сохраняются. О размещении рекреантов можно заранее заключать договоры при посредничестве туристских фирм. Такая рекреация возможна и желательна и в национальном парке, но при жёстком ограничении численности. Этот вид отдыха предпочтителен для семей с детьми, может привлечь и одиноких людей среднего и пожилого возраста. Для молодёжи и подростков мы рекомендуем палаточные лагеря, удалённые от постоянных населённых мест. Если какой-то фермер или лесник захочет держать у себя молодёжный лагерь, то лучше не смешивать его с отдыхом семейных людей. Помимо природоохранных органов, квоту на приём рекреантов должна устанавливать сама сельская община, за ней последнее слово. Организаторы туризма должны различать социально-психологические контингенты рекреантов и не валить всех в одну кучу, как это делала система ЦСТЭ ВЦСПС [42].
4. Туристский десант. Вертолёты забрасывают гостей в дикие, романтические, красивые места, совершенно не доступные для иных видов транспорта, на несколько минут, часов, дней, недель. Вместе с пассажирами можно привезти и увезти туристское снаряжение, в том числе экологически автономные домики, а обратно увезти весь мусор. Цель поездки – созерцание экзотического ландшафта или элитарная охота, особенно для богатых иностранцев. (Для отечественных бонз такие «сафари» устраиваются бесплатно в качестве взятки, подкупа, подарка от местных властей).
5. Летний отдых взрослых жителей Кузбасса в выходные дни и детей в течение всего лета (в детских лагерях и на дачах детских садов) в пределах Горной Шории желателен в районе Мундыбаша при условии надлежащих рекультиваций и мелиораций (устройство прудов, водохранилищ, пляжей, прогулочных троп, палаточных лагерей и др.) и предусмотрен прежними генеральными планами развития района. Необходимы дополнительные рейсовые электропоезда и автобусы, а также поезда здоровья, в том числе с ночлегом в купейных вагонах.
Как уже говорилось, проведение новых автодорог для хозяйственного и рекреационного освоения периферийной зоны нежелательно. При отсутствии автодорог периферия будет доступна главным образом выносливым и любознательным, хорошо организованным группам более образованных людей, настроенных менее потребительски, среди которых легче воспитывается, точнее говоря, вырастает сама собой экологическая культура. Отсутствие автодорог, невозможность использовать автомобиль или мотоцикл сдерживает хулиганов, грабителей, браконьеров, делает нагрузку на природу терпимой для национального парка. С завозом продуктов зимой справятся санные обозы, а круглый год должен летать вертолёт и надёжно работать радиотелефонная связь. Поскольку вся малая авиация централизована в Таштаголе, передвижения по воздуху легче контролировать. Это важно для пресечения браконьерства, регулирования численности приезжих, оказания первой помощи.
Для электроснабжения малых изолированных поселений надо применять: бесконтактный съём энергии из-под ЛЭП, прежде всего ЛЭП-500; кабельные отводы от ЛЭП и городских электростанций; ветровые электродвигатели; бесплотинные деривационные и плотинные низконапорные (высота плотины несколько дециметров) гидроэлектростанции, если это позволяет водно-ледовый режим; паровые электростанции [в т.ч. от локомобилей] на дровах – отходах переработки древесины; гидравлический таран, термоэлементы, [ветряки], солнечные батареи. Межселенный транспорт освободится от перевозок моторного топлива.
Предстоящее удорожание энергоносителей приведёт к распаду систем расселения, сложившихся благодаря дешёвому общественному транспорту и практически бесплатному жилью в городах. Сократится и строительство дорог, поскольку оно велось не ручным трудом, а машинами, пожиравшими нефтепродукты. Экологически желательная концентрация коснётся и рекреации. Вряд ли кто-то станет субсидировать работу удалённых турбаз, строительство дорог и проезд к ним, если есть возможность разместить учреждения отдыха вблизи существующих поселений и дорог.

Скромное и редкое ожерелье из учреждений стационарного отдыха, прежде всего горнолыжных комплексов, должно быть надето на Таштагольскую агломерацию поселений и гору Мустаг, натянуто на них снаружи в виде оболочки, краевой зоны. Эти турбазы и гостиницы должны располагаться как можно ближе к железной дороге, автодорогам и существующим городским улицам, но при этом быть визуально изолированными (рельефом и лесами) от безобразного промышленного ландшафта и трущобовидных садово-огородных строений. В дальнейшем, если люди станут богаче и культурнее, город Таштагол, посёлки Спасск и Шерегеш могут стать красивыми и уютными поселениями для сезонного отдыха приезжих и для постоянного жительства пенсионеров. На первых порах строить автономные турбазы со всеми городскими удобствами, изолированные от жизни и хозяйства местного населения, в периферийной зоне Горной Шории не следует. Вместо этого из таштагольских отелей (турбаз) надо провести тропы, маршруты для любителей оздоровляющего мускульного и биотранспортного туризма. Возлагать чрезмерные надежды на прибыли от такого рода походов не стоит. Оборудование и техника для него требуются самые примитивные. Благоустройство туристских троп должно быть только природоохранным, т.е. минимизирующим воздействие туризма на ландшафт, а не физические усилия туристов. Туристские фирмы должны содержать на маршрутах простейшие транзитные приюты, рассчитанные не более чем на две ночёвки подряд и не отличающиеся от местных сельских и лесных домов. Для стационарного длительного отдыха в периферийной зоне Горной Шории при деревнях, фермах, пасеках, кордонах рекомендуется иметь небольшое количество домов с тем, чтобы рекреанты, преимущественно семьи с детьми, жили не праздно и обособленно от местных жителей, а участвовали в их труде. Нагрузка периферийной зоны туристами и дачниками должна регулироваться администрацией района согласованно с дирекцией национального парка, природными органами, а также общинами и ассоциациями коренного населения. В противном случае, если наши предложения не будут осуществлены, рекреация и туризм будут способствовать не смягчению, а углублению экологического, этнического, социального кризиса в Горной Шории. Надо не мешать сложившемуся самодеятельному походному туризму и искать пути сотрудничества с ним.
Горная Шория богата прежде всего природными, а не какими-либо иными рекреационными ресурсами. Из-за отсутствия частной собственности на землю и неразвитости рыночных отношений природные рекреационные ресурсы у нас не без успеха эксплуатируются самодеятельно, минуя какие бы то ни было предприятия и учреждения. Походы и путешествия, составляющие суть туризма, сделать прибыльным бизнесом пока не удалось. Они подменяются стационарным псевдотуризмом и поездками ради покупок (из провинции в столицу, из бывшего СССР в зарубежные капиталистические страны). Турбазы на лоне природы, некогда организовывавшие привлекательные походы, деградировали, стали домами отдыха для нищих. Как показал опыт работы прежней системы территориальных советов по туризму и экскурсиям при ВЦСПС, организаторам туризма выгоднее всего получать прибыль от продажи спиртных напитков. На вторых местах стоят услуги размещения в гостиницах, наценки за ресторанно-буфетное питание, плата за пользование подъёмниками. Целевые услуги, составляющие специфику туризма, стоят на последнем месте. Из них прибыльны автобусные экскурсии, но не прогулки в леса и горы. Иными словами, очень выгодно держать «туристов» под крышей, спаивать, развлекать видеофильмами; менее выгодно куда-либо возить и уж совсем невыгодно выводить пешком на природу, показывать местные особенности. Труд экскурсовода, музейного работника, походного инструктора дёшев и не престижен, квалификация их большей частью не выдерживает никакой критики. Такая структура дохода и затрат, пока она сохраняется, делает безнадёжной коммерциализацию оздоровляющих путешествий по горно-лесным ландшафтам. Прибыльной будет только заброска иностранцев вертолётом для охоты и экзотических впечатлений. Проблем оздоровления жителей Кузбасса это не решит. Тем более, если организация, подобная «Шории-тур», остаётся монополистом.
Наши предложения о развитии коммерческого туризма и переключении части рабочей силы из добывающей промышленности на рекреацию в комплексе с решением всех социально-экономических проблем основаны на утопическом представлении о «здоровой рыночной экономике» западноевропейско-североамериканского образца, которая должна якобы сама собой вырасти в России после разрушения прежней политической и экономической системы. Пока нет убедительных доказательств, что наша страна движется именно в эту, желанную для многих, сторону. При явном или тайном сохранении всего [народного] хозяйства в руках прежних монопольных хозяев, изменение налогов, отпуск цен, либерализация мелкой частной торговли привели не к изобилию и удешевлению товаров и услуг, не к конкуренции и стимулированию труда, а наоборот, к ещё большей монополизации, удорожанию, дефициту товаров, к свёртыванию производства, к деградации услуг, к исчезновению последних стимулов производительного труда. Индустрия туризма – самый верхний этаж в здании экономики, который разрушается при экономическом кризисе прежде всего, а восстанавливается в последнюю очередь. У нас в стране экономический кризис налицо, а индустрия туризма всегда была слабо развита и извращена. Поэтому трудно быть даже осторожным оптимистом в оценке её будущего. Оно слишком зависит от ситуации во всей стране. Ближайшее будущее отечественной экономики непредсказуемо. Ни одной тенденции нельзя доверять. Любой экономический процесс может быть внезапно оборван, как это было в 1917 – 1918 гг. и в конце НЭПа. В таких условиях какие-либо прогнозы и локальные экономические программы бессмысленны. Упор надо делать не на стоимостные расчёты, а на многовариантную натуральную оценку имеющихся ресурсов и предлагать меры для их сбережения до лучших времён. Сегодня у распорядителей пока ещё «общенародной» собственности появилась новая возможность прямого личного обогащения путём распродажи невозобновимых ресурсов. Вкладывать средства в развитие отечественного производства и услуг для массового потребителя невыгодно. Сейчас экономика работает против экологии и здоровья людей, против культуры и духовности. Прежде чем говорить о какой-то серьёзной коммерческой деятельности в сфере рекреации и туризма, надо приостановить уничтожение природных ресурсов, в том числе рекреационных, сохранить ландшафт, прекратить хищническую вырубку лесов. Экономических механизмов для охраны природы нет. Возможно, что для этого понадобятся какие-то политические акции [43].

Б.Б. Родоман, доктор географических наук,
[бывший ведущий научный сотрудник
Всесоюзной научно-исследовательской лаборатории туризма и экскурсий (ВНИЛТЭ)]

11 марта – 4 апреля 1992 г.

Кемерово – Таштагол – Москва

Я ехал из Кемерово в Москву в вагоне СВ, до Петропавловска был в купе один, а там подсел некий пенсионер; общение с ним было не тягостным; я узнал кое-что о жизни в Северном Казахстане. То было моё первое пересечение на поезде страны, ставшей зарубежной после распада СССР.
По возвращении в Москву я написал этот текст на пишущей машинке и послал в Кемерово своим «заказчикам», но никакого ответа от них не получил. За данную записку о Горной Шории мне не заплатили ничего. Я как-то между прочим вспомнил об этом в разговоре с коллегами несколько лет спустя.
– Зачем вам деньги? Вы должны радоваться тому, что принесли пользу Родине.
Так сказал наш почтенный новосибирский экономикогеограф М.К. Бандман [44], устроивший мне эту поездку.
Быть может, кто-нибудь, просматривая этот мой «устаревший» труд, узнает что-то для него новое о ближайших последствиях Российской революции 1991 г. и наступивших за нею «лихих 90-х годах», легендарных, полузабытых и оклеветанных.
В оригинале эта записка была озаглавлена «Перспективы развития рекреации и туризма в Горной Шории». Для публикации в «Academia.edu» и на «Проза.ру» заглавие немного изменено, остальной текст оставлен без изменений и сокращений.
Иногда я в Интернете смотрю видеофильм «Жаркий день в Шерегеше 16 апреля 2011 г.». Не только солнце жарит, как обычно в конце зимы, но и в воздухе, похоже, не холоднее 25 градусов. Красивые, загорелые девушки в купальниках катаются на сноубордах и лыжах и валяются в снегу – на том самом склоне, у тех же ёлок или пихт, где и я 14 марта 1992 г. ходил и долго стоял, глядя на молодёжь с некоторой завистью…

1. Мне кажется, что 1992 г. в нашей стране (по крайней мере, в моей жизни) был самым голодным после 1947 г., когда была отменена карточная система. В последующие 90-е годы ситуация быстро улучшилась, цены пришли в соответствие с доходами.
2. Дрейцер, Израиль Соломонович – научный работник и журналист, один из двух составителей, авторов и редакторов книги: Фридман Ю.А., Дрейцер И.С. Кузбасс, проблемы развития региона: сб-к научных трудов. – Новосибирск, 1990, 157 с.
3. В таштагольской гостинице я занял неплохую комнату, но меня переселили в лучшую – в апартаменты, полагавшиеся мне «по чину». Там был большой холодильник и электрическая плита. Но есть мне было почти нечего. Поход в магазин был мало успешным. Я на горячей конфорке без посуды жарил кусок чёрного хлеба с каким-то соевым сырком.
4. Челбогашев, Георгий Георгиевич (1959 – 2004) – выдающийся шорский общественный деятель, первый председатель Ассоциации шорского народа (1990 – 1992). Погиб в автокатастрофе. Я был гостем в его семье, они меня кормили и возили по району.
5. Я рассчитывал, что возвращавшиеся в город горнолыжные начальники подвезут меня на своём автобусе, но они уехали без меня.
6. Местные жители в Горной Шории были, как правило, гостеприимны, любезны и разговорчивы – не только те, кому обо мне позвонили из Кемерово или к кому меня привезли таштагольские деятели. В посёлке Спасск меня заметили, одна русская семья пригласила в гости, накормили хорошим обедом. Но был и неприятный случай: начальник какого-то учреждения выгнал меня из своего кабинета за то, что я зашёл к нему без должного доклада. Я в одном случае повёл себя бестактно: ещё не видя И.С. Дрейцера, я разозлился на него за то, что к нему нужно идти на приём как к бюрократу; моё общение с ним было неудачным. Но, надо отметить, что при первой встрече в Кемерове И.С. Дрейцер любезно подарил мне 30 коп. на общественный транспорт.
7. На автомобиле мы до Усть-Анзаса немного не доехали, а пересели на телегу с лошадью и проехали по льду реки Мрассу.
8. Вдоль реки Анзас я прошёл не более 5 км в один конец и столько же обратно.
9. Ныне – Республика Алтай.
10. По данным из Интернета, Горно-Шорский национальный район существовал в 1926 – 1939 гг.
11. Похоже, что стоимость полёта на вертолёте мгновенно подорожала (в 60 раз (!) – с 3 р. до 183 р.) как раз в дни моего посещения Усть-Анзаса, поэтому улетал я оттуда 19 марта 1992 г. один, а на моё отбытие сбежалось смотреть всё село! Правда, в таких удалённых селениях люди обычно собираются к каждому редкому прибытию вертолёта, самолёта, парохода, но в данном случае перед ними был странный человек из Москвы – первый, согласившийся лететь за такие деньги. Весной 1992 г. я получал зарплату 595 р., пенсию 998 р., итого 1593 р./мес. А около 3 р. до 1991 г. стоила одна бутылка водки.
12. В нашей стране большинство лесных пожаров возникает не от костров туристов, а от курения рабочих.
13. Через Усть-Анзас вскоре пройдёт «федеральная» автодорога из Хакасии в Алтайский край. С благоприятным для охраны природы «тупиковым» географическим положением Горной Шории будет покончено. Усть-Анзас станет (если ещё не стал) престижным дачным местом, коттеджным посёлком, средоточием отелей. Известность музея и национального парка в специфических российских условиях способствует дальнейшему разрушению традиционного ландшафта и быта.
14. Общественный транспорт – не отрасль хозяйства, которая должна быть «экономически эффективной» и приносить прибыль, а важный социальный инструмент – такой же, как в этой роли образование, здравоохранение, полиция и т.п. Затраты на общественный транспорт окупаются через повышение качества жизни. Удорожание и деградация местного транспорта, особенно малой авиации и речного судоходства, способствовали отмиранию сельского расселения; удорожание межрегионального транспорта уже привело к распаду культурного пространства, а при ослаблении центральной власти приведёт и к политической дезинтеграции России. Вместе с тем, в Московском регионе, где бесплатный проезд на общественном транспорте дарован огромной доле жителей, данный социальный инструмент используется эффективно.
15. В СССР до середины ХХ века к многим станциям общей сети железных дорог нормальной колеи (1524 мм) подходили узкоколейки (как правило, 750 мм) для подвоза лесоматериалов, торфа, других ископаемых и даже сельскохозяйственного сырья (зерна, сахарной свёклы). Они широко использовались и для перевозки пассажиров. В восточной части Московской обл. на территории около 8 тыс. кв. км (равной по площади острову Корсика) существовала связанная с торфом единая сеть узкоколейных железных дорог, кое-где даже электрифицированных. К настоящему времени от подмосковных узкоколеек почти не осталось заметных следов. Заброшенные, зарастающие узкоколейки сохранились кое-где в лесной глубинке, в областях Костромской, Вологодской, Архангельской, Кировской и др. Местные жители нередко пытаются их использовать: ставят на рельсы старые и самодельные вагонетки, снабжают их моторами, но люди не могут сами сваривать и гнуть рельсы и строить деревянные мосты, неизбежно сжигаемые хулиганами. Отмирание узкоколеек – одна из причин упадка и исчезновения деревни.
16. Очевидно, после распада СССР прошла репатриация заключённых и демобилизация солдат-срочников для возвращения их в свои страны – бывшие союзные республики, ставшие независимыми государствами, но долго ли такие лица задерживались в России после 31 декабря 1991 г., я не знаю.
17. Надежды либералов-западников и пацифистов на демилитаризацию России и конверсию ВПК провалились. К концу ХХ столетия наша страна полностью вернулась на «тропу войны». Вместе с тем, население «провинции» заинтересовано в возрождении военной, особенно, самой вредной, военно-химической и бактериологической промышленности: она даёт новые рабочие места, более высокую зарплату и более ранний выход на пенсию, сулит превращение посёлков в ЗАТО – «закрытые территориальные образования» с пропускным режимом и более высоким уровнем благоустройства и безопасности, где можно выпускать маленьких детей бегать по улицам и к тому же нет неприятных «чужих» – среднеазиатов и кавказцев.
18. Это был мой протест против советской однообразной стандартной застройки сельской местности, например, типовыми двухсемейными домами в совхозах и лесхозах. В наши дни в коттеджных посёлках наблюдается противоположная крайность – чрезмерное разнообразие построек, не объединённое ни умеренными размерами, ни каким-то архитектурным стилем. Свобода личных вкусов делает новые посёлки похожими на гигантскую мусорную свалку.
19. Я, вслед за всеми российскими «писателями», всю жизнь злоупотреблял словом «индивидуальный». И моё районирование названо «индивидуальным» неудачно. «Individuum» значит «неделимый». Но причём тут «делимость»? И районы, и имущество, движимое и недвижимое, очень хорошо делятся. Не лучше ли называть некоторые дома, квартиры, постройки, земельные участки – односемейными, персональными, личными и т.д.?
20. В этой фразе отражено широко распространившееся в СССР в эпоху Л.И. Брежнева переселение сельских жителей в многоэтажные (3 – 5 этажей) дома городского типа, в результате чего возникало минимум пять функциональных зон: 1) квартира с ванной и балконом, где можно держать козу, кур и кроликов, но мало места для хранения припасов на зиму и всякого инвентаря; 2) огородик, палисадник под окнами для жителей первого этажа, поливаемый через шланги чистой питьевой водой из квартирного водопровода; 3) рядом с массивом жилых домов – городок из гаражей, сараев, будок, курятников, хлевов, расположенных хаотично и разделённых подобием улиц (переулков, проходов). утопающих в грязи; 4) ряд огородов, полагающихся каждой семье: 5) «общественные» поля для «работы» в колхозе или совхозе, кое-как разворовываемом, но и служащем крышей для разнообразной теневой «индивидуальной» (см. примеч. 19) деятельности; 6) (редко) изба в натуральной деревне, ещё сохранившейся, с огородом на приусадебном участке («дача» сельского жителя!) – и всё это вместо одного настоящего крестьянского или фермерского подворья, безнадёжно разрушенного и не возможного для восстановления.
21. Очевидно, в 1992 г. у меня, как и у многих российских интеллигентов, ещё жила вера в возможность для нашей страны конкурентно-рыночной экономики европейского типа, но уже к 1999 г. я с этой иллюзией расстался. См.: Родоман Б.Б. Идеальный капитализм и реальная российская экономика // Куда идёт Россия. Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год. – М.: Интерцентр / Логос, 1999, с. 419 – 427.
22. Фуникулёр – рельсовое транспортное средство с канатной тягой для перевозки людей или грузов в вагонах на небольшое расстояние по крутой трассе; это очень наклонный рельсовый путь с вагонами, похожими на трамвай. В наши дни фуникулёром всё чаще неправильно называют канатную дорогу. Рельсовый путь с кремальерами (зубчаткой) тоже фуникулёром не является.
23. Или часть состава – поезд с меньшим числом вагонов; или меньше поездов, если их было несколько – для пенсионеров, самозанятых, работающих вахтенным методом, лиц с нерегламентированным посещением мест службы и т.п.
24. Если какие-то работающие служебные вагоны стоят на путях постоянно, то их надо заменить стационарными зданиями и сооружениями. Желательное совмещение железнодорожного вокзала с отелем, о котором говорится в конце данного абзаца, мною недостаточно продумано.
25. Такая структура пригородного горного прогулочного маршрута появилась у меня после прогулок со Светланой Ельчаниновой в окрестностях Бишкека в 1990 г. См.: Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера. 2002, рис. 26-Б на с. 173.
26. Нужник, сортир, отхожее место, уборная, туалет – ряд слов, всё более эвфемистичных, всё менее подходящих… В «русском лесу» нелегко соорудить такой удобный и экологически безвредный «туалет», в который было бы заходить приятнее, чем в кусты. Туалет – «ахиллесова пята» российской цивилизации.
27. Тут я, приглашая на турбазы шаманов, астрологов и целителей, слегка подсюсюкнул (каюсь) возрождающемуся мракобесию, которое, как и религия, в 1992 г. ещё не выглядело таким угрожающим, а казалось милой игрой после удушения этих занятий в советское время.
28. В городской гостинице советского типа с центральным отоплением летом негде посушить носки. Мой младший коллега Владимир Каганский пользовался для этого телевизором.
29. Лейтмотивом данного текста стала мечта о каких-то «независимых учёных», влияющих на охрану природы, но где ж их взять? В наши дни «независимым исследователем» называют неработающего пенсионера – бывшего научного сотрудника. Государство не оплачивает его деятельности, и никакой чиновник к его советам не прислушивается.
30. Здесь описаны особенности советской государственной (в том числе псевдокооперативной) розничной торговли, вероятно, уже не понятные и не интересные жителям XXI столетия. Русский язык хорошо подметил эти черты. Дефицитные вещи и съедобные продукты мы не столько «покупали», сколько «доставали». Магазин их время от времени «выбрасывал». Узнав об этом, люди сбегались к магазину, выстраивались в очередь, и тем, кто прибежал раньше, что-то «доставалось». «Обеспечение» «населения» товарами повседневного спроса называлось «снабжением» Для экспедиций и спортивных турпоходов дефицитные продукты можно было по заявке какого-либо учреждения «выписать» с разных «баз» и непосредственно с фабрик, где они производились (разнообразных каналов «снабжения» было много). В местах массового и постоянного скопления приезжих действовали особые торговые организации; например, на черноморском побережье – Курортторг. Попытки организовать снабжение «дикарей» (незарегистрированных стационарных отдыхающих) на берегах морей и озёр вдали от городов предпринимались (плавучие баржи, вагоны-лавки, автолавки), но для поддержки туристов в настоящем походе по «ненаселёнке» ничего такого не было и быть не могло; всё надо было из своего города везти с собой.
31. Продажа туристам товаров и услуг по ценам дороже чем местным жителям распространена в «развивающихся» (отсталых) странах: 1) официально, с разрешения государства, например – цены на вход в музеи (мне встречалось в СССР, в постсоветской России, в Шри-Ланке); 2) полуофициально: гостиница, где много иностранцев, предлагает экскурсии дороже, чем уличные агенты (Россия, Египет, Турция); 3) неофициально: даже за фрукты и овощи на рынках туристам неизбежно приходится платить в несколько раз больше (Шри-Ланка). Постоянное лицезрение окружающих местных жителей, которые только и думают, как содрать с меня больше денег, очень раздражает.
32. Одна из участниц моих походов и прогулок называла туристские походы «досугом для нищих». Но так же думали и обыватели – счастливые владельцы шести соток.
– Чтой-то вы всё ходите? Что, у вас своей дачи нет? Картошечку надо сажать, а не шляться. – (В первомайском походе).
33. Советский сельский магазин бывал открытым утром и в предвечерние часы. В середине дня местные жители заняты работой, а сама продавщица – своим домашним хозяйством; у неё тоже есть огород и домашние животные, не говоря уже о детях. Походные туристы ночуют в лесу, на берегу водоёма, в ненаселённой местности, а если проходят через деревню пешком (или мимо неё в лодках), то в середине дня, когда магазин закрыт. Лишь изредка удавалось найти продавщицу и привести её на рабочее место. В советское время надеяться на местное, попутное снабжение походных туристов продовольствием было совершенно невозможно.
34. В 1992 г. я ещё допускал, что в сельских и лесных приютах для туристов могут сохраняться ямно-выгребные уборные (нужники) сельского типа. Сегодня я не соглашусь ночевать без унитаза со сливом. Изящное и малозаметное соединение избы, хаты, сакли, юрты, шатра, палатки, кибитки, яранги, чума, вигвама, иглу, шалаша с евробиотуалетом возможно, но погружение в традиционный быт местных жителей (аборигенов, туземцев) получается неполным. Без туалетов погружение более полное, но во что?!
35. В постсоветское время снегоходы и автомобили-внедорожники появились у жителей пригородных коттеджных посёлков. Они испортили лыжню и пешеходные тропинки, сделали крайне неудобным и почти невозможным безмоторное передвижение по лесным просекам.
36. В СССР байдарки и другие похожие на них лодки для туризма применялись разборные, потому что их носили на себе и перевозили на общественном транспорте. Один сильный, здоровый мужчина мог нести и везти с собой от дома до водохранилища или озера, где проводилась регата, или до железнодорожного вокзала (для многодневного дальнего похода) ручную кладь весом брутто до 150 кг – огромный рюкзак, со спальным мешком и палаткой, с продуктами питания, на спине, и один-два мешка с байдаркой на тележке с колёсами. Байдарки изготовлялись как побочная продукция (ширпотреб) не названных военных заводов, но многих туристов не удовлетворяло их качество, и они делали себе лодки сами, из материалов, украденных на своём предприятии или полученных на свалке – совсем тайно или с ведома сторожей, за небольшую для них плату. Я думаю, что широкое распространение и доступность легковых автомобилей сделали всю эту возню ненужной, но много ли сейчас любителей разборных лодок, я не знаю.
37. Будучи ярым врагом курения и курильщиков, я считаю желательным применение к ним самых жёстких мер: ограничение в правах, запреты на профессии (например, педагога и медика) и т.п. Это и делается во многих странах, но до решающей победы над курением ещё далеко.
38. Похоже, что сакрализация выдающихся элементов ландшафта идёт в постсоветской России полным ходом. На горах, в пещерах, колодцах с христианством успешно конкурирует язычество, но родники почти все захвачены православной церковью и стали «святыми источниками». На так называемом «Пике Черского» у истока Ангары из Байкала я 11 июня 2016 г. насчитал около четырёх тысяч разноцветных лент с загадочной надписью «Сила озаригн», а 16 сентября 2018 г. поднимался на гору Церковка в Белокурихе (Алтайский край), где на вершине висят такие же тряпки, но доминирует православный крест.
39. Не помешают и доски для автографов и граффити, чтобы меньше писали на скалах.
40. Сегодня, т.е. не в 1992, а в 2018 г., с приобретением лёгкого портативного снаряжения для походов проблем нет, но пищевые продукты в подходящей расфасовке встречаются не часто.
41. Брошенные плановыми туристами стеклянные банки с концентрированным борщом я встречал на туристкой тропе-скотопрогоне между Телецким озером и Чуйским трактом в 1971 г.
42. ЦСТЭ ВЦСПС СССР – Центральный совет по туризму и экскурсиям Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов Союза Советских Социалистических Республик; фактически – министерство туризма в СССР. Я был в 1986 – 1991 гг. старшим и ведущим научным сотрудником ВНИЛТЭ – Всесоюзной научно-исследовательской лаборатории туризма и экскурсий ЦСТЭ. Эта лаборатория служила мне убежищем после изгнания из Московского университета им. М.В. Ломоносова в 1984 г.
43. И в современной (2018 г.) России для сохранения природного ландшафта никаких механизмов нет – ни экономических, ни политических, ни всяких прочих.
44. Бандман, Марк Константинович (1924 – 2002) – известный новосибирский экономикогеограф, доктор экономических наук, научный сотрудник Института экономики СО РАН, участник и инвалид ВОВ. Приятель и любимец московских экономикогеографов из Института географии РАН.

Источник