Руми, «ПЕСНЯ ОБ ОСЛЕ» (на базе переводов Державина и Щедровицкого)
На эту притчу обрати вниманье*,
Духовное опасно подражанье!
Влюблённому полезно и прилично
Приветствовать Возлюбленную лично!
Расплавить надо собственное «эго»,
Водой быть мягкой, а не жёстким снегом.
Почтенный суфий, Божий человек,
Пришёл с ослом в обитель на ночлег.
Он знал о неприятности с собратом,
Чей не накормлен был осёл когда-то,
Чтоб и его ослу не вышло зла,
Сам накормил и напоил осла.
И с ним бы не случилось злоключенья,
Не дай осла слуге на попеченье.
Но что провидеть можем мы — рабы
То доброй, то недоброй к нам судьбы?
В обители царила суета —
Там суфии страдали от поста
Три дня, не от усердья, от нужды,
Не ведая, как выйти из беды.
Известно, что способна бедность всех
Ввести людишек и в соблазн, и в грех.
Но их дела не чаяньем души,
А горькою нуждой нехороши.
Поймет ли тот, который сыт всегда,
Что с бедными людьми творит нужда?
Нет, не тебе, жестокий богатей,
Судить забитых нищетой людей!
И нищие, чтобы достать съестного,
Задумали продать осла чужого.
Осёл был стар и так устал в пути,
Что лёг на пол и прикорнул в клети.
Голодная орава в хлев вошла,
Придумав, видя спящего осла,
Для самооправдания брехни —
Де, съели мёртвого осла они.
Известно, что когда припрёт беда,
Дозволена и падаль, как еда.
Продав осла, дервиши принесли
Еды, вина и очажок зажгли.
* * * (пир)
— «Сегодня добрый ужин будет нам!»
Кричали, подымая шум и гам.
Три дня душа была у нас чиста,
Зато теперь настал конец поста!
Закончился для нас голодный мор
И мисок наших нищенских позор!
Что мы, не люди, что ли? Пусть у нас
Веселье погостит на этот раз!»
По слепоте и с голоду полову
Они сочли б зерном (скажу я к слову).
С улыбкою, старик, устав с дороги,
Глядел на них и думал: «Как убоги!»
А нищие ему воздали чести,
И усадивши на почётном месте,
Явили гостю множество забот,
Спросили, как зовут и где живёт.
Ему давали лучшие куски,
Желая в пир вовлечь, баловники.
Один усталы ноги растирал,
Другой уж пыль из платья выбивал.
И как отцу все целовали руки.
Обворожённый старец молвил: «Други,
Коль нынче с вами не повеселюсь,
Когда ж ещё придётся? Нынче пусть!»
И вся толпа, собравшаяся там,
Внимала с жадностью его словам!
И старец, что до смерти подустал,
Воспрянул, видя этот карнавал!
Когда нажрались все до пресыщенья,
То началось всеобщее раденье.
Известно, после доброго вина
Сердцам потребны пляска и струна.
Обнявшись, все они пустились в пляс.
Густая пыль в трапезной поднялась.
Взвивался дым из кухни в потолок,
Вздымалась пыль клубами из-под ног.
Плясали все, стучали в пол ногами,
Сметали пыль с лежанок бородами.
В том нет греха, что за один присест
Иной голодный сразу много съест.
Частенько в жизни у несчастных нищих
Свет истины единственной был пищей.
Но нищих суфиев таких наперечёт,
Кто только светом истины живёт.
А большинство лишь бродит праздной свитой
За праведником, под его защитой,
И к плотскому стремятся наслажденью,
Забыв бессовестно про долг и рвенье.
Вот суфии «святые»! Вот они!
Коль хочешь, сам на их позор взгляни!
Средь тысяч не найти ни одного,
В чьем сердце обитает божество!
* * * (Руми о притчах)
Придется ль мне до той поры дожить,
Когда без притч смогу я говорить?
Сорву ль непонимания печать,
Чтоб истину открыто возглашать?
Волною моря пена рождена,
И пеной прикрывается волна.
Так истина, как моря глубина,
Под пеной притч порою не видна.
Вот вижу я, что занимает вас
Теперь одно — чем кончится рассказ,
Что вас он привлекает, как детей
Торгаш с лотком орехов и сластей.
Итак, мой друг, продолжим — и добро,
Коль отличишь от скорлупы ядро!
* * * (пенье)
А между тем раденья продолжались,
Припасы, всем на радость, не кончались.
Один из нищих взял тамбУр** и, сев,
Завел печальный, сладостный напев,
Как будто кровью сердца истекал:
— «Пропал осёл, брат мой, осёл пропал!»
Пустившись в танец, все ногами били в пол:
Крича: «Пропал осёл! Пропал осёл!»
И суфий наш, пируя среди ночи,
— «Пропал осёл!» — вопил сильнее прочих.
Он пел, плясал, покуда не устал,
И с хором повторял: «Осёл пропал!»
* * * (прощанье)
Уже рождался новый день, когда
Все нищие вдруг скрылись кто куда.
Приезжий задержался, ибо он
С дороги был всех больше утомлен.
Когда народу стало маловато,
Наш суфий, запахнув полы халата,
Свои пожитки поспешил свернуть,
Чтобы навьючить на осла — и в путь.
Зашедши в хлев и не найдя осла,
Насторожился суфий: «Во дела!»
Затем подумал и решил: «Ага!
Его на водопой увел слуга.»
Но вскоре без осла слуга пришел,
И спрашивает суфий: «Где осёл?»
Слуга ответил: «Рассуди по чести –
Ведь ты проел осла с друзьями вместе!»
* * * (обвинение слуги 1)
— «Не ври, подлец! Тебе на попеченье
Вчера доверил я своё владенье!
Не мне, а досточтимому судье
Придётся врать — подумай о битье!
Ибо осла, что мне служил с любовью,
Твоё мне не заменит пустословье.
Сказал еще пророк: ‘То, что дано,
Да будет в должный срок возвращено!’
Пойдем-ка в суд, там плату за утрату
Присудит мне судья по шариату!»
* * * (оправдание слуги 1)
Слуга ему в ответ: «Зачем судья?
Осла твои же продали друзья!
Что сделать мог в усилиях бесплодных
Один слуга с оравою голодных?
Котам голодным брось съестного малость
И отними попробуй, что осталось!
Был твой осёл, как мышь в когтях котов,
Был крошкою на сто голодных ртов!»
* * * (обвинение слуги 2)
Ответил суфий: «Ладно, пусть осла
Насильно эта шайка увела.
Но почему потом ты не пришёл
Сказать, что был украден мой осёл?
Сказал бы я судье: ‘С воров взыщи!’
А где они теперь? Ищи-свищи!
Они могли б велением закона
Мне возместить хотя бы часть урона!»
* * * (оправдание слуги 2)
Сказал слуга: «Ты сам орал безбожно,
Тебя дозваться было невозможно.
Тебя я звал, но ты не услыхал.
Ты сам плясал, вопя : ‘Осёл пропал!’
И порешил, в конюшню возвратясь, я,
Что продан ослик с твоего согласья!
Подумал я тогда: «Наверно он
Об этом деле сам осведомлен,
И радуется участи такой.
Ну что ж, на то ведь он аскет, святой!’ »
* * * (признание ответственности)
Сказал осляти собственник былой:
— «Мне наважденье ум застлало мглой.
Я разорен доверием поспешным,
Бездумным подражаньем людям грешным,
Продать готовым, чтобы всласть поесть,
Чужую вещь и собственную честь.
Я тяжким наказаньем поражён,
Но поздним пониманьем награждён!»
* * * (мораль)
Хоть радость, излучённая друзьями,
И согревает тёплыми лучами,
Не торопи эмоции деяньем,
Пусть ощущенье станет осознаньем!
Желанье имитировать другого
Сбивает человека рядового,
Как правило, без всякого расчёта,
Так суфия сгубила страсть почёта.
Почёт вдруг оглушил его настолько,
Что истины не слышал он нисколько,
Хотя была она неоднократно
Ему и им самим пропета внятно!
Запомни, есть всего одна причина
Вершить деянья в мире чертовщины —
Любую цену, чтобы быть с Любимой!
Всё остальное – мимо, мимо, мимо!
________________________
* В основе – два перевода:
1. В. Державина:
«Ирано-таджикская поэзия» (Рудаки. Хайям. Руми. Саади. Хафиз. Джами. Хисроу. БВЛ. Серия первая. Том 21. М. Худ.лит-ра 1974г. 622с., илл.
http://rumi-dzhalaladdi.viv.ru/cont/stihi/1.html
2. Д.В. Щедровицкого:
«Джалаладдин Руми и суфийская традиция», Сост. Милославский Г. В.; Авт. предисл. и коммент. Щедровицкий Д. В. — М.: Изд. дом Шалвы Амонашвили: Моск. Гор. Пед. Ун-т, 2000. — 221 с. — (Антология гуманной педагогики).
http://sufism.ru/libr/txt/shchedrovitski/rumi_comment.htm
** Тамбур – арабская 3-х струнная гитара.
Источник
Осёл суфия
У этой притчи нет иллюстрации.
Вы можете отправить нам картинку, иллюстрирующую сюжет этой притчи, если:
— вы сами нарисовали или сделали фотоснимок или имеете определённые права на него;
— или это изображение является общественным достоянием.
Иллюстрация должна быть горизонтально ориентирована, иметь тип jpg, png или gif и иметь не меньше 1000 точек по горизонтали.
Придётся ль мне до той поры дожить,
Когда без притч смогу я говорить?
Сорву ль непонимания печать,
Чтоб истину открыто возглашать?
Волною моря пена рождена,
И пеной прикрывается волна.
Так истина, как моря глубина,
Под пеной притч порою не видна.
Вот вижу я, что занимает вас
Теперь одно — чем кончится рассказ,
Что вас он привлекает, как детей
Торгаш с лотком орехов и сластей.
Итак, мой друг, продолжим — и добро,
Коль отличишь от скорлупы ядро!
Один из них, на возвышенье сев,
Завёл печальный, сладостный напев.
Как будто кровью сердца истекал,
Он пел: «Осёл пропал! Осёл пропал!»
И круг суфиев в лад рукоплескал,
И хором пели все: «Осёл пропал!»
И их восторг приезжим овладел.
«Осёл пропал!» — всех громче он запел.
Так веселились люди до утра,
А утром разошлись, сказав: «Пора!»
Приезжий задержался, ибо он
С дороги был всех больше утомлён.
Потом собрался в путь, во двор сошёл,
Но ослика в конюшне не нашёл
Раскинув мыслями, решил: «Ага!
Его на водопой увёл слуга».
Слуга пришёл, скотину не привёл.
Старик его спросил: «А где осёл?»
«Как где? — слуга в ответ. — Сам знаешь где!
Не у тебя ль, почтенный, в бороде?!»
А гость ему: «Ты толком отвечай,
К пустым увёрткам, друг, не прибегай!
Осла тебе я поручил? Тебе!
Верни мне то, что я вручил тебе!
Да и слова Писания гласят:
«Вручённое тебе отдай назад!»
А если ты упорствуешь, так вот —
Неподалёку и судья живёт!»
Слуга ему в ответ: «При чём судья?
Осла твои же продали друзья!
Что с их оравой мог поделать я?
В опасности была и жизнь моя!
Когда оставишь кошкам потроха
На сохраненье, долго ль до греха!
Ведь ослик ваш для них, скажу я вам,
Был что котёнок ста голодным псам!»
Суфий слуге: «Допустим, что осла
Насильно эта шайка увела.
Так почему же ты не прибежал
И мне о том злодействе не сказал?
Сто средств тогда бы я сумел найти,
Чтоб ослика от гибели спасти!»
Слуга ему: «Три раза прибегал,
А ты всех громче пел: «Осёл пропал!»
И уходил я прочь, и думал: «Он
Об этом деле сам осведомлён
И радуется участи такой.
Ну что ж, на то ведь он аскет, святой!»
Суфий вздохнул: «Я сам себя сгубил,
Себя я подражанием убил
Тем, кто в душе убили стыд и честь,
Увы, за то, чтоб выпить и поесть!»
Источник