Сцена у фонтана
Неужели она не понимает, что безумно мне нравится? Не может быть. Наверняка понимает. Но знает также, что ничего у нас не может получиться, хотя бы потому, что я давно и прочно женат. Это она, конечно, правильно, но мне-то от этого не легче. И мы мило болтаем по аське весь день напролет, лишь изредка отвлекаясь на работу. Беседа вроде бы почти невинна, но полна намеков, двусмысленностей и прочих подводных камней. С одной стороны приятно щекочет эмоции, с другой же — выматывает нервы. Ну вот, опять: жалуется на досаждающего поклонника, который, вишь ты, сидит рядом и проникновенно исполняет серенады, аккомпанируя себе, согласно освященной веками традиции, на гитаре. Достал он ее, говорит. Вернее, пишет в аське.
— Сильно достал? — спрашиваю.
— Не то слово! Слушай, что с ним делать? Ну придумай же что-нибудь.
— А давай ты вытащишь его в город на прогулку, там я вам невзначай встречусь, и устрою шикарную сцену.
— О! А это мысль! Только сцену надо устраивать непременно у фонтана!
— Почему так?
— Ну не на балконе же!
— Хм. логично. Давай у фонтана. О! У Никитских Ворот такой есть пафосный фонтан на тему Пушкина с супругой. По-моему, самое то.
— Да. любовь-морковь, поэзия-майонезия. Пойдет! Когда ты туда сможешь подскочить?
— Минут через двадцать.
— Не торопись. Мне-то с этим воздыхателем еще с юго-запада добраться надо, и изобразить нечто вроде кратковременной романтической прогулки, чтоб облом был посильней. Через час, давай?
— Давай. Через час у Никитских, у фонтана. Время пошло.
Проходит пять минут. User offline. Великолепно!
Стоп. Что, мазафака, «великолепно»? Ну, отгоню я от нее досаждающего влюбленного балбеса. чтобы тут же занять это вакантное место? Без перспектив, без шансов? Да ты мазохист, дружище. Ну да, а что делать? А ничего-то тут и не поделаешь. Ладно, пора выдвигаться. Глядишь, еще кофе успею попить в ближайшей кофейне.
Ненавижу кофе! Пламенный мотор колотится где-то в районе кадыка, в глазах кровавая пелена, чувствую себя Терминатором на последнем издыхании. Но пора к фонтану. Иду, делая вид, что прогуливаюсь. Вижу цель. Объект — то есть парочка, которую мне надо разбить, уже на месте. А ничего так парниша. Полуатлетического телосложения (в смысле, не напрочь раскачанный), кучерявый блондин. Не-на-ви-жу! Он держит ее за руку, говорит что-то сбивчиво, у нее хорошая такая бледность лица, глаза опущены. Нервно покусывает губы. Мизансцена в самый раз. Подхожу, снимаю темные очки, делаю удивленное лицо.
— И как прикажете это понимать? — интересуюсь вкрадчиво.
— Ой! — на лице ее испуг. Натуральный такой.
— Что «ой»? нет, и впрямь, забавно. И о чем вы тут так мило беседовали, молодые люди? Только не говорите, что в столь романтичном месте вы обсуждали численные методы в программировании или возможности новой версии СУБД Oracle. Придумайте что-нибудь поинтереснее, прошу вас. Итак, молодой человек?
Он храбро посмотрел мне прямо в глаза. Лицо его дергалось самым неприличным образом.
— Я не знаю, кто вы ей — муж, брат или еще кто. Но скажу вам, как на духу, как только что в сотый раз сказал ей: я люблю ее! Люблю больше жизни! Все, что есть у меня. все, что есть я сам я швыряю к ее ногам! Я готов.
— Ну-ка, ну-ка, интересно, и к чему же это ты готов, голубчик? — прозвучал насмешливый женский голос. К нам присоединилось новое действующее лицо: высокая стильно одетая блондинка. — Давай-давай. Продолжай, а я послушаю. Так говоришь, у вас много работы и приходится оставаться сверхурочно? А тем временем ты бегаешь за юбками, к тому же еще и чужими?! Впрочем, не нужны мне твои объяснения, как и сам ты мне на хрен не сдался! — с этими словами она резко развернулась и пошла в сторону Арбата. Кучерявый Ромео, забыв обо всем, поспешил за ней, выкрикивая:
— Ада, ты не поняла! Я все обясню! Да постой же ты! Я люблю тебя, глупая!
— Упс. — только и смог сказать я.
— Да, вот и верь после этого людям. — вздохнула она. — Но я даже рада, что так получилось. Вы с этой Адой укатали его по полной. Больше приставать ко мне он уж точно не станет. Кстати, не проводишь меня до «Пушкинской»? А то грустно что-то.
Мы медленно шли, болтая ни о чем, по Тверскому бульвару, пока не добрели до фонтана между Твербулем и Большой Бронной. Там мы остановились.
— Ты тоже будешь признаваться мне в любви? — спросила она.
— Я.
— Молчи, прошу тебя, не надо. Я ж тоже не железная. Да, да! Но. Зачем озвучивать то, что и так давно известно? Я не выношу быть второй. Я должна быть единственной, и никак иначе. И мне не нужна та цена, которую ты смог бы за это заплатить. Дай руку. Ого, а почему у тебя такие руки холодные?
— И что бы это, интересно, значило? — раздался сзади голос моей жены. — Если мне не изменяет память, ты сейчас должен быть в аэропорту? Встречать шефа?
— Оп-паньки. — только и смог пробормотать я, медленно оборачиваясь.
Источник
Сцена у фонтана
В пятницу ,в день, когда к памятнику К. Сатпаева, на площади Металлургов, часов эдак с 17-00 начинают со звуковым сопровождением, подъезжать украшенные цветами крутые
автомобили с невестами и женихами я сидел ,отдыхал, на лавочке, в сквере.
Невесты выходили из автомашин и в сопровождении друзей и жениха шли с букетами цветов к постаменту и укладывали букеты у подножья памятника.
Свадебных кортежей было много. Одна компания сменяла другую, невесты светились радостью и счастьем. Женихи брали их на руки и носили на руках по верху ограждающего фонтан парапета. Мне было приятно смотреть на этих, вступающих в новую жизнь молодых людей. Было радостно на душе, оттого, что всё идёт как надо. люди выполняют свою издревле необходимую, для продолжения рода человеческого задачу, вступают в брачный союз. А это значит, что снова возникает семья,и что в этих семьях, будут рождаться и расти, дети, мальчики и девочки.21 века, века великих свершений.
Рядом со мной ,на скамейку присел моложавый мужчина, лет сорока пяти на вид, в светлой рубашке и в тёмных, джинсовых брюках. Спустя некоторое время откуда-то появилась и направилась в нашу сторону женщина в брючной паре, в пиджаке, в сандалиях на босу ногу.
Она подошла к нашей скамейке и села возле мужчины .Она была светловолоса ,испитое
лицо говорило о злоупотреблении алкоголем, когда она шла, едва передвигая ноги чувствовалось, что она больна. Спустя некоторое время, по указанию мужчины, она отправилась, к подъезжавшей к стоянке автомашине, подошла и о чём-то стала просить,
О чём я не знаю, но машина отъехала от неё и тогда она обратилась с какой-то просьбой к
вышедшей из машины молодой паре, она вернулась на скамейку, на которой сидел её партнёр. Мужчина закурил, дым неприятно наполнил вокруг меня пространство
и я пересел к сидевшим недалеко от меня знакомым пенсионерам, как и я наблюдавшими
за церемонией возложения цветов к памятнику .
Появился мужчина-казах. пьяный, сильно опустившийся. Он поздоровался с сидевшими
и стал о чём-то говорить со своим другом.. Женщина опять поднялась и пошла к очередной паре просить, как я понял, деньги на выпивку. Она бесцеремонно подходила
то к одним, то к другим и уже не просила, а чуть ли не нагло требовала подачку за поздравление с бракосочетанием, которое она произносила при подходе к ним.
ну, кто-то из свиты молодых ссужал ей мелочь, а кто-то отмахивался и требовал чтобы ушла и не омрачала им радости свадебного торжества.
Попрошайка возвращалась к своему партнёру, отдавала ему добычу и снова шла в компанию молодых людей за очередной подачкой.
Сидевшие рядом со мной пожилые люди возмущались еёповедением и тем ,как она безоговорочно выполняя указания своего наглого партнёра, портила настроение
нарядно одетых молодых людей.
Сидевший справа от меня бывший работник обогати тельной фабрики, Иван Иванович ,сказал: « Да я её знаю,она у нас в цеху работала техничкой, а потом её за пьянку выгнали с работы. У неё была дочь, не знаю судьбы этой девочки. А вот она, спилась и опустилась.»
Мужчина-казах тоже пытался получить подачку, но его просто отгоняли от себя, кроме всего прочего от него исходил запах давно не мытого тела и уличной ночлежки.
Бегавшие вокруг фонтана дети показывали друг другу на
брошенные новобрачными в воду фонтана монеты. Услышав о монетах, казах залез на парапет и стал высматривать деньги. Потом он сказал своему другу о том, что в воде можно что-то добыть. Тот поднялся на парапет и тоже занялся поиском монет.Мы смотрели и думали, неужели полезут в воду ,вода была уже холодная, дело шло к вечеру ,начиналась осень.
Неожиданно партнёр позвал к себе женщину, показал ей на монеты и предложил ей достать их из воды.Что вы думаете, она снимает свои босоножки и, как есть, прямо в одежде, залезает в чашу фонтана . Партнёр ходит показывает ей, где блестят монеты, а она их достаёт .Затем мокрая женщина вылезает из воды и все трое внезапнокуда-то исчезают.
Искалеченная, больная женщина, рабыня алкоголя, готовая на всё из-за глотка водки. Ну, расскажи мне кто о подобном, я бы не поверил. А этот подлец с сумочкой ,ходивший вокруг фонтана ,загнавший больную женщину в холодную воду, это же подонок, как только земля носит таких подлецов?
Вокруг памятника ходят молодые пары . Они смотрят на этих опустившихся людей и не могут избавится от их присутствия и наглых притязаний.
Нет, вы только представьте себе, осень, холодная вода и по чаше фонтана бродит одетая женщина в поиске монет, чтобы вновь напиться водки. Какое-то наваждение, да и
только. Ну если бы я сам этого не видел собственными
глазами, я бы не поверил в реальность подобного, ей Богу не поверил ,что такое издевательство над женщиной возможно в наше время. Никто из сидевших вокруг не остановил глумившегося над женщиной бездельника, никто. А кому это нужно, кому хочется получить оскорбления от пьяниц.
Источник
Устраивать сцену у фонтана
« И тут Остапа понесло…»
— Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
— Мы чужие на этом празднике жизни —
— Почём опиум для народа? —
— Киса, я хочу вас спросить, как художник — художника: вы рисовать умеете? —
— Не делайте из еды культа. —
— У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу. —
— С деньгами нужно расставаться легко, без стонов. —
— Паниковский вас всех продаст, купит и снова продаст… но уже дороже. —
— Дуся? Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном. —
— Кстати, о детстве, в детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки. —
— Скоро только кошки родятся. —
— Время, которое мы имеем — это деньги, которых мы не имеем. —
— Снимите шляпы, обнажите головы. Сейчас состоится вынос тела.
— Командовать парадом буду я! —
— Ну ты, жертва аборта, быстро говори, кому продал стул?! —
— Если вы уже не можете не переживать, то переживайте молча. —
— Что Вы орете, как белый медведь в теплую погоду? —
— Идемте в городской сад. Я вам устрою сцену у фонтана —
— Все рассказанное — не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее —
— Уши с мертвого ослика получишь у Пушкина. До свидания. Дефективный. —
— Действовать смело. Никого не расспрашивать. Побольше цинизма. Людям это нравится. Через третьих лиц ничего не предпринимать. Дураков больше нет. —
— Вы не в церкви, вас не обманут. —
— Судьба играет человеком, а человек играет на трубе. —
— Убью! Душу выну! —
— Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
по чему-то там затрепетало… —
— Адам был чесным человеком, он плохо разбирался в жизни. —
— Вот я и миллионер! Сбылись мечты идиота! —
— Считаю вечер воспоминаний закрытым. —
Источник
13. Ночь. Сад. Фонтан
Вот и фонтан; она сюда придет.
Я, кажется, рожден не боязливым;
Перед собой вблизи видал я смерть,
Пред смертию душа не содрогалась.
Мне вечная неволя угрожала,
За мной гнались — я духом не смутился
И дерзостью неволи избежал.
Но что ж теперь теснит мое дыханье?
Что значит сей неодолимый трепет?
Иль это дрожь желаний напряженных?
Нет — это страх. День целый ожидал
Я тайного свидания с Мариной,
Обдумывал все то, что ей скажу,
Как обольщу ее надменный ум,
Как назову московскою царицей, —
Но час настал — и ничего не помню.
Не нахожу затверженных речей;
Любовь мутит мое воображенье…
Но что-то вдруг мелькнуло… шорох… тише…
Нет, это свет обманчивой луны,
И прошумел здесь ветерок.
Она. Вся кровь во мне остановилась.
Волшебный, сладкий голос!
(Идет к ней.)
Ты ль наконец? Тебя ли вижу я,
Одну со мной, под сенью тихой ночи?
Как медленно катился скучный день!
Как медленно заря вечерня гасла!
Как долго ждал во мраке я ночном!
Часы бегут, и дорого мне время —
Я здесь тебе назначила свиданье
Не для того, чтоб слушать нежны речи
Любовника. Слова не нужны. Верю,
Что любишь ты; но слушай: я решилась
С твоей судьбой и бурной и неверной
Соединить судьбу мою; то вправе
Я требовать, Димитрий, одного:
Я требую, чтоб ты души своей
Мне тайные открыл теперь надежды,
Намеренья и даже опасенья;
Чтоб об руку с тобой могла я смело
Пуститься в жизнь — не с детской слепотой,
Не как раба желаний легких мужа,
Наложница безмолвная твоя,
Но как тебя достойная супруга,
Помощница московского царя.
О, дай забыть хоть на единый час
Моей судьбы заботы и тревоги!
Забудь сама, что видишь пред собой
Царевича. Марина! зри во мне
Любовника, избранного тобою,
Счастливого твоим единым взором.
О, выслушай моления любви,
Дан высказать все то, чем сердце полно.
Не время, князь. Ты медлишь — и меж тем
Приверженность твоих клевретов стынет,
Час от часу опасность и труды
Становятся опасней и труднее,
Уж носятся сомнительные слухи,
Уж новизна сменяет новизну;
А Годунов свои приемлет меры…
Что Годунов? во власти ли Бориса
Твоя любовь, одно мое блаженство?
Нет, нет. Теперь гляжу я равнодушно
На трон его, на царственную власть.
Твоя любовь… что без нее мне жизнь,
И славы блеск, и русская держава?
В глухой степи, в землянке бедной — ты,
Ты заменишь мне царскую корону,
Твоя любовь…
Стыдись; не забывай
Высокого, святого назначенья:
Тебе твой сан дороже должен быть
Всех радостей, всех обольщений жизни,
Его ни с чем не можешь ты равнять.
Не юноше кипящему, безумно
Плененному моею красотой,
Знай: отдаю торжественно я руку
Наследнику московского престола,
Царевичу, спасенному судьбой.
Не мучь меня, прелестная Марина,
Не говори, что сан, а не меня
Избрала ты. Марина! ты не знаешь,
Как больно тем ты сердце мне язвишь —
Как! ежели… о страшное сомненье! —
Скажи: когда б не царское рожденье
Назначила слепая мне судьба;
Когда б я был не Иоаннов сын,
Не сей давно забытый миром отрок, —
Тогда б… тогда б любила ль ты меня.
Димитрий ты и быть иным не можешь;
Другого мне любить нельзя.
Нет! полно:
Я не хочу делиться с мертвецом
Любовницей, ему принадлежащей.
Нет, полно мне притворствовать! скажу
Всю истину; так знай же: твой Димитрий
Давно погиб, зарыт — и не воскреснет;
А хочешь ли ты знать, кто я таков?
Изволь, скажу: я бедный черноризец;
Монашеской неволею скучая,
Под клобуком, свой замысел отважный
Обдумал я, готовил миру чудо —
И наконец из келии бежал
К украинцам, в их буйные курени,
Владеть конем и саблей научился;
Явился к вам; Димитрием назвался
И поляков безмозглых обманул.
Что скажешь ты, надменная Марина?
Довольна ль ты признанием моим?
Что ж ты молчишь?
О стыд! о горе мне!
(Молчание.)
Куда завлек меня порыв досады!
С таким трудом устроенное счастье
Я, может быть, навеки погубил.
Что сделал я, безумец? —
(Вслух.)
Вижу, вижу:
Стыдишься ты не княжеской любви.
Так вымолви ж мне роковое слово;
В твоих руках теперь моя судьба,
Реши: я жду
(бросается на колени)
Встань, бедный самозванец.
Не мнишь ли ты коленопреклоненьем,
Как девочки доверчивой и слабой
Тщеславное мне сердце умилить?
Ошибся, друг: у ног своих видала
Я рыцарей и графов благородных;
Но их мольбы я хладно отвергала
Не для того, чтоб беглого монаха…
Не презирай младого самозванца;
В нем доблести таятся, может быть,
Достойные московского престола,
Достойные руки твоей бесценной…
Достойные позорной петли, дерзкий!
Виновен я; гордыней обуянный,
Обманывал я бога и царей,
Я миру лгал; но не тебе, Марина,
Меня казнить; я прав перед тобою.
Нет, я не мог обманывать тебя.
Ты мне была единственной святыней,
Пред ней же я притворствовать не смел.
Любовь, любовь ревнивая, слепая,
Одна любовь принудила меня
Все высказать.
Чем хвалится, безумец!
Кто требовал признанья твоего?
Уж если ты, бродяга безымянный,
Мог ослепить чудесно два народа,
Так должен уж по крайней мере ты
Достоин быть успеха своего
И свой обман отважный обеспечить
Упорною, глубокой, вечной тайной.
Могу ль, скажи, предаться я тебе,
Могу ль, забыв свой род и стыд девичий,
Соединить судьбу мою с твоею,
Когда ты сам с такою простотой,
Так ветрено позор свой обличаешь?
Он из любви со мною проболтался!
Дивлюся: как перед моим отцом
Из дружбы ты доселе не открылся,
От радости пред нашим королем
Или еще пред паном Вишневецким
Из верного усердия слуги.
Клянусь тебе, что сердца моего
Ты вымучить одна могла признанье.
Клянусь тебе, что никогда, нигде,
Ни в пиршестве за чашею безумства,
Ни в дружеском, заветном разговоре,
Ни под ножом, ни в муках истязаний
Сих тяжких тайн не выдаст мой язык.
Клянешься ты! итак, должна я верить —
О, верю я! — но чем, нельзя ль узнать,
Клянешься ты? не именем ли бога,
Как набожный приимыш езуитов?
Иль честию, как витязь благородный,
Иль, может быть, единым царским словом,
Как царский сын? не так ли? говори.
Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла —
Царевич я. Довольно, стыдно мне
Пред гордою полячкой унижаться. —
Прощай навек. Игра войны кровавой,
Судьбы моей обширные заботы
Тоску любви, надеюсь, заглушат.
О как тебя я стану ненавидеть,
Когда пройдет постыдной страсти жар!
Теперь иду — погибель иль венец
Мою главу в России ожидает,
Найду ли смерть, как воин в битве честной,
Иль как злодей на плахе площадной,
Не будешь ты подругою моею,
Моей судьбы не разделишь со мною;
Но — может быть, ты будешь сожалеть
Об участи, отвергнутой тобою.
А если я твой дерзостный обман
Заранее пред всеми обнаружу?
Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь?
Что более поверят польской деве,
Чем русскому царевичу? — Но знай,
Что ни король, ни папа, ни вельможи
Не думают о правде слов моих.
Димитрий я иль нет — что им за дело?
Но я предлог раздоров и войны.
Им это лишь и нужно, и тебя,
Мятежница! поверь, молчать заставят.
Прощай.
Постой, царевич. Наконец
Я слышу речь не мальчика, но мужа.
С тобою, князь, она меня мирит.
Безумный твой порыв я забываю
И вижу вновь Димитрия. Но — слушай:
Пора, пора! проснись, не медли боле;
Веди полки скорее на Москву —
Очисти Кремль, садись на трон московский,
Тогда за мной шли брачного посла;
Но — слышит бог — пока твоя нога
Не оперлась на тронные ступени,
Пока тобой не свержен Годунов,
Любви речей не буду слушать я.
(Уходит.)
Нет — легче мне сражаться с Годуновым
Или хитрить с придворным езуитом,
Чем с женщиной — черт с ними; мочи нет.
И путает, и вьется, и ползет,
Скользит из рук, шипит, грозит и жалит.
Змея! змея! — Недаром я дрожал.
Она меня чуть-чуть не погубила.
Но решено: заутра двину рать.
Источник