Викторина по «южным» поэмам А.С.Пушкина 9 — 10 класс
методическая разработка по литературе (9, 10 класс) на тему
Игровые технологии на уроках — прекрасное средство формирования познавательных УУД
Скачать:
| Вложение | Размер |
|---|---|
| viktorina_po_yuzhnym_poemam_pushkina.docx | 25.59 КБ |
Предварительный просмотр:
Викторина «Умники и умницы»
Тема: Жизнь и творчество А.С.Пушкина в период южной ссылки
(поэмы «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы»)
Игру можно провести в 9 – 10 классах при обращении к творчеству А.С.Пушкина.
1. Объявление условий игры
4.Розыгрыш дорожек (за 2 мин. похвальное слово поэту)
Вопросы для участника на 1 дорожке (допускается 2 неправильных ответа)
1. Кто вы? Ваша пламенная младость начиналась без забот, но бурной жизнью вы погубили надежду, радость и желанье, в сердцах друзей нашли измену, вам наскучила презренная суета и вы, отступник света, друг природы, покинули родной предел. (кавказский пленник)
2.Обращаясь к ней, А.С.Пушкин писал, что и вы «с верой, пламенной мольбой» её «гордый идол» обнимали. Позвольте узнать, кто или что был или было вашим идолом?
(Свобода! Он одной тебя ещё искал в пустынном мире и с верой, пламенной мольбой твой гордый идол обнимал)
Меж горцев пле(нн, н)ик наблюдал
Их веру, нравы, восп..танье,
Любил их жизни простоту,
Гостепр….мство, жажду брани…
4.Вас освободила черкешенка?
Не вспомните ли, что вы предложили ей в благодарность за столь смелые и решительные действия?
(Я твой навек, я твой до гроба.
Ужасный край оставим оба,
Почему черкешенка не бежала вместе с пленником?
(Возможно ль? Ты любил другую.
Найди её, люби её)
Вопросы для участника на 2 дорожке (допускается 1 неправильный ответ)
Но кто в сиянии луны
Среди глубокой тишины
Идет, украдкою ступая?
(пред ним, с приветом нежным и немым, стоит черкешенка младая)
Вопросы игроку на 2 дорожке
1. Вы черкешенка! Что вы делали в первую встречу с пленным русским? Изобразите
(колена преклонив, она к его устам
Кумыс прохладный подносит тихою рукой.
И долго, долго перед ним она, задумчива, сидела.;
Как бы участием немым утешить пленника хотела;
Уста невольно каждый час
С начатой речью открывались;
Она вздыхала и не раз слезами очи наполнялись)
«Беги, — сказала дева гор, —
Нигде черке тебя не встретит.
Спеши; не трать ночных часов;
Возьми кинжал: твоих следов
Никто во мраке не заметит.»
3. Русский для вашего народа — враг.
Почему же вы скрашивали жизнь пленника?
(Впервые девственной душой
Она любила, знала счастье.
«Люблю тебя, невольник милый,
Душа тобой упоена…»)
1.Что сталось с черкешенкой?
(она бросилась в воды бурной реки:
«И при луне в водах блеснувших струистый исчезает круг»)
2. Пушкин предсказал её конец. Вспомните это предсказание, прозвучавшее из уст самой черкешенки.
(Меня отец и брат суровый немилому продать хотят
В чужой аул ценою злата;
Но умолю отца и брата,
Не то – найду кинжал иль яд!)
Вопросы для участника 3 дорожки
(ошибки не допускаются)
1. Александр Сергеевич, к кому вы обращались со словами: «Прими с улыбкою, мой друг,
Свободной музы приношенье;
Тебе я посвятил изгнанной лиры пенье
И вдохновенный свой досуг»
Дружба Пушкина и Раевского укрепилась в дни совместного путешествия по Крыму и Кавказу. Вам известно, что со времени изгнания из столицы Поэт был подавлен и почти 4 месяца ничего не писал. И вот после долгого отсутствия Муза вновь вернулась к Пушкину. На какое произведение подвигла она его, когда Поэт с семьей Раевских переезжал на военном бриге «Мингрелия» из Керчи в Гурзуф?
(Элегия «Погасло дневное светило»)
Можно предложить прочитать наизусть
2.Александр 1 был вашим гонителем, это он высказался о вас: «Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами» — и вы лишились возможности на долгие 6 лет вращаться в кругу друзей и почитателей своего таланта. Для вас это было тяжелым испытанием. Какие чувства вы испытываете к к царю сейчас, когда вновь вернулись в столицу?
(Он человек! Им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал лицей)
Вопросы к теоретикам по окончании агона:
Назовите населенные пункты, где побывал Пушкин во время южной ссылки:
(Екатеринослав – Керчь – Гурзуф – Минеральные Воды — Пятигорск – Алупка – Симеиз – Севастополь – Бахчисарай – Одесса – Кишинев. Всего 11 мест)
Твоя серебряная пыль меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…
Какую быль «нажурчал» ключ отрадный Поэту? (Поэму «Бахчисарайский фонтан»)
Оставшиеся должны вспомнить строки из монологов Заремы или Марии.
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила;
Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи.
Ваш голос выразит сильней
Порывы пламенных желаний. (Зарема)
2.Звезда любви, краса гарема
Увы, печальна и бледна,
Похвал не слушает она.
Поникла юной головою;
Ничто, ничто не мило ей…
Что с вами происходит? (Зарему разлюбил Гирей)
3. Русский язык. Расставить знаки препинания. Узнать, о ком идет речь
Дыханье, вздох, малейший трепет –
Всё жадно примечает он;
И горе той, чей шепот сонный
Чужое имя призывал
Или подруге благосклонной
Порочны мысли доверял! (евнух)
4. Стареют жены, между ними
Давно грузинки нет; она
Гарема стражами немыми
В пучину вод опущена.
В ту ночь, как умерла княжна,
Свершилось и её страданье.
Вас-то почему постигла такая страшная участь?
(Наш разговор с Марией подслушал евнух:
В дремоте чуткой и пугливой
Пред ней лежит эвнух седой.
Ах, сердце в нем неумолимо:
Обманчив сна его покой!)
Опустошив огнем войны
Кавказу близкие страны
И селы мирные России,
В Тавриду возвратился хан
И в память горестной Марии
Воздвигнул мраморный фонтан,
В углу дворца уединенный.
Над ним крестом осенена
(Символ, конечно, дерзновенный,
Незнанья жалкая вина…)
В незнанье чего упрекает поэт хана Гирея?
(серп луны – священный знак магометанской религии
Крест – христианской. Несправедливо, очевидно, что хан, соединив эти два символа, искал успокоения для себя)
1. Вы главная героиня поэмы – Мария. Не знаете ли вы, кто послужил прототипом для создания этого образа? Чьи черты воплощены в этой несгибаемой девушке – пленнице Гирея? Откуда вы родом?
(Софья Станиславовна Киселева, урожд. графиня Потоцкая. «Тьмы татар на Польшу хлынули рекою: цветущий край осиротел. Тиха Мариина светлица») Можно продемонстрировать портреты современниц А.С.Пушкина, среди которых и портрет Потоцкой.
2. Гирей презрел красы Заремы
И ночи хладные часы
Проводит мрачный, одинокий.
Что ж полон грусти ум Гирея?
(Он влюблен. Пленница Мария не желает стать презренной рабыней, и он, грозный властелин, впервые бессилен при полном всевластии): Мария! Ты пред ним явилась..
Увы! С тех пор его душа
Преступной думой омрачилась!
3. Попробуйте продолжить строки поэмы:
Промчались дни; Марии нет.
Мгновенно сирота почила.
Она давно желанный свет,
Как новый ангел озарила.
Но что же в гроб её свело?
(тоска ль неволи безнадежной,
Болезнь или другое зло.
Кто знает? Нет Марии нежной.)
1. Вспомните по 2-3 эпитета, какими наградил Пушкин Марию и Зарему и решите, кто из героинь автору дорог.
Мария: ангел, нет Марии нежной, невинной деве, юная, тихий нрав.
Зарема: Звезда любви, печальна и бледна, пленительные очи.
Автору дороги обе героини.
2. Каким инструментом владела Мария?
(она домашние пиры волшебной арфой оживляла)
1. Вами, по свидетельствам современников, поэт был сильно увлечен в годы южной ссылки. И даже через несколько лет, накануне своей женитьбы в 1830 году, Пушкин вновь принялся рисовать ваш профиль в черновиках.
С вашим именем связаны стихотворения «Сожженное письмо», «Всё в жертву памяти твоей», «Желание славы», «Храни меня, мой талисман» и др.
Вы были причиной скверных отношений одесского начальника канцелярии Воронцова с Поэтом. Потому и «южная» ссылка сменилась на «северную».
(Нужно определить по портрету и назвать имя Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой, урожденной Браницкой)
2. Ответить на вопрос и расставить знаки препинания:
Там волшебница, ласкаясь, мне вручила талисман.
И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман».
От чего же может сохранить талисман своего обладателя? Что собой представляет этот талисман?
(перстень с сердолИковой печатью.
«Милый друг! От преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»)
Не сможете ли вы процитировать строки из перечисленных стихотворений, посвященных Е.К.Воронцовой.
Умники и умницы
Похвальное слово поэту.
Прочитав «южные» поэмы, я открыл для себя нового Пушкина…
1 дорожка (2 неверных ответа допускается)
Вы в шатрах изодранных ночуете.
Как вольность, весел ваш ночлег
И мирный сон под небесами.
Готовы с утром в путь недальний. (цыганы)
2. Вы цыганы. Как называл вас поэт? Вспомните перифраз из этой поэмы.
(Дети смиренной вольности)
3. Счастливы ли вы, цыганы, по мнению Пушкина? Вы вольные люди, у вас нет законов. К вам в поисках счастья прибиваются многие, пожелавшие уйти из душных городов.
(Но счастья нет и между вами, природы бедные сыны)
4. Почему вы отвергли Алеко?
(Жить с убийцей не хотим. Мы робки и добры душою. Ты зол и смел.)
2 дорожка (1 неправильный ответ)
1. Вы изгнанник перелетный. С кем сравнил вас поэт?
(Подобно птичке беззаботной
гнезда надежного не знал)
2. Что вы ответили старику, когда он поведал вам историю своей любви к матери Земфиры?
(Да как же ты не поспешил
Тотчас вослед неблагодарной
И хищникам и ей, коварной,
Кинжала в сердце не вонзил?)
3. Почему вы, бежавший от несвободы, желающий жить среди свободных людей, не дали свободы той, кого полюбили?
(Ты для себя лишь хочешь воли!)
(2 вопроса, ошибки не допускаются)
1.Какого цвета ваши глаза, Земфира? (черноокая)
2.Что-то мне нравится в вас, как и Пушкину. Но вот что – не пойму. А вы сами не догадываетесь?
(Я дитя вольности, жила по зову сердца. Пришла пора – полюбила другого, и не скрывала этого. И смерть встретила без страха и слез:
Нет, полно, не боюсь тебя,
Твои угрозы презираю,
Твое убийство проклинаю!)
Игра со зрителями
1.Известно, что табор цыган кочевал не на поездах и самолетах. Они передвигались по земле, используя повозки, арбы, телеги, на которых везли свой скарб. Взрослые шли пешком, а дети? Что придумали цыгане, чтобы облегчить детям нелегкие странствия по миру?
(Ослы в перекидных корзинах
Детей играющих несут.)
2. По каким звукам угадывалось появление табора в каком-либо селении?
(Крик, шум, цыганские припевы,
Медведя рев, его цепей бряцанье,
Собак и лай и завыванье,
Волынки говор, скрып телег.)
3.Чем торгуют люди в душных городах, по мнению Алеко?
(торгуют волею своей)
4.Привык ли Алеко к кочевой жизни? Не жалеет о том, что у него нет дома?
(Он без забот и сожаленья ведет кочующие дни)
5.Какую песню Земфира знала ещё с пеленок?
(Старый муж, грозный муж…)
6. Так вот судьба твоих сынов,
О Рим, о громкая держава!
Певец любви, певец богов…
Кого вспоминает Алеко, восклицая? О нем рассказал ему старик.
(Публий Овидий Назон, римский поэт)
7.С кем сравнил поэт Алеко, которого цыганы оставили в «поле роковом»?
(с раненым журавлем, которого покинула стая сородичей)
Источник
«Бахчисарайский фонтан»
Проверочная работа по текстам «южных» поэм .
1. «Гирей сидел потупя взор; / Янтарь в устах его дымился; / Безмолвно раболепный двор / Вкруг хана грозного теснился». Чем опечален Гирей?
2. «В тени хранительной темницы / Утаены их красоты: / Так аравийские цветы / Живут за стеклами теплицы». Раскройте смысл сравнения.
3. Расскажите о занятиях жён Гирея в гареме.
4. «Как пальма, смятая грозою, / Поникла юной головою; / Ничто, ничто не мило ей: / … разлюбил Гирей».
Впишите имя героини.
5. Как Мария попала в ханский дворец?
6. Как относится хан Гирей к своей пленнице?
7. Что рассказала Марии Зарема о себе?
8. О чем просила Марию Зарема?
9. «… если я должна / Тебе. кинжалом я владею, / Я близ Кавказа рождена». Прокомментируйте.
10. Как сложилась судьба Марии в ханском гареме? Судьба Заремы?
1. «В шатре одном старик не спит; / Он перед углями сидит, / Согретый их последним жаром, / И в поле дальнее глядит, / Ночным подернутое паром». Прокомментируйте.
2. Кого привела в табор Земфира?
3. Расскажите о прошлом Алеко. С прошлым какого из пушкинских героев можно соотнести его судьбу?
4. С помощью каких деталей Пушкин рисует цыганский табор?
5. «Птичка божия не знает / Ни заботы, ни труда; / Хлопотливо не свивает / Долговечного гнезда». Каков смысл этих строк в контексте поэмы Пушкина?
6. «Скажи, мой друг: ты не жалеешь / О том, что бросил навсегда?» Что отвечает Алеко на этот вопрос Земфиры?
7. «Старый муж, грозный муж, / Режь меня, жги меня: / Я тверда; не боюсь
Ни ножа, ни огня». Прокомментируйте.
8. Чью судьбу повторяет Земфира?
9. Что отвечает отец Земфиры на слова Алеко: «Отец, она меня не любит».
10. Каким было наказание для убийцы Алеко в цыганском таборе?
Источник
Тест: Бахчисарайский фонтан 2
Бахчисарайский фонтанАвтор: Пушкин А.С.
Многие, так же как и я, посещали сей фонтан; но
иных уже нет, другие странствуют далече.
Сади.
Гирей сидел потупя взор;
Янтарь в устах его дымился;
Безмолвно раболепный двор
Вкруг хана грозного теснился.
Все было тихо во дворце,
Благоговея, все читали
Приметы гнева и печали
На сумрачном его лице.
Но повелитель горделивый
Махнул рукой нетерпеливой.
И все, склонившись, идут вон.
Один в своих чертогах он;
Свободней грудь его вздыхает,
Живее строгое чело
Волненье сердца выражает.
Так бурны тучи отражает
Залива зыбкое стекло.
Что движет гордою душою?
Какою мыслью занят он?
На Русь ли вновь идет войною,
Несет ли Польше свой закон,
Горит ли местию кровавой,
Открыл ли в войске заговор,
Страшится ли народов гор,
Иль козней Генуи лукавой?
Нет, он скучает бранной славой;
Устала грозная рука;
Война от мыслей далека.
Ужель в его гарем измена
Стезей преступною вошла,
И дочь неволи, нег и плена
Гяуру сердце отдала?
Нет, жены робкие Гирея,
Ни думать, ни желать не смея,
Цветут в унылой тишине;
Под стражей бдительной и хладной
На лоне скуки безотрадной
Измен не ведают оне.
В тени хранительной темницы
Утаены их красоты:
Так аравийские цветы
Живут за стеклами теплицы.
Для них унылой чередой
Дни, месяцы, лета проходят
И неприметно за собой
И младость и любовь уводят.
Однообразен каждый день
И медленно часов теченье.
В гареме жизнью правит лень;
Мелькает редко наслажденье.
Младые жены, как-нибудь
Желая сердце обмануть,
Меняют пышные уборы,
Заводят игры, разговоры,
Или при шуме вод живых,
Над их прозрачными струями
В прохладе яворов густых
Гуляют легкими роями.
Меж ними ходит злой эвнух
И убегать его напрасно:
Его ревнивый взор и слух
За всеми следует всечасно.
Его стараньем заведен
Порядок вечный. Воля хана
Ему единственный закон;
Святую заповедь Корана
Не строже наблюдает он.
Его душа любви не просит;
Как истукан он переносит
Насмешки, ненависть, укор,
Обиды шалости нескромной,
Презренье, просьбы, робкий взор,
И тихий вздох, и ропот томный.
Ему известен женский нрав;
Он испытал, сколь он лукав
И на свободе и в неволе:
Взор нежный, слез упрек немой
Не властны над его душой;
Он им уже не верит боле.
Раскинув легкие власы,
Как идут пленницы младые
Купаться в жаркие часы,
И льются волны ключевые
На их волшебные красы,
Забав их сторож неотлучный,
Он тут; он видит, равнодушный,
Прелестниц обнаженный рой;
Он по гарему в тьме ночной
Неслышными шагами бродит;
Ступая тихо по коврам,
К послушным крадется дверям,
От ложа к ложу переходит;
В заботе вечной, ханских жен
Роскошный наблюдает сон,
Ночной подслушивает лепет;
Дыханье, вздох, малейший трепет —
Все жадно примечает он;
И горе той, чей шопот сонный
Чужое имя призывал,
Или подруге благосклонной
Порочны мысли доверял!
Что ж полон грусти ум Гирея?
Чубук в руках его потух;
Недвижим, и дохнуть не смея,
У двери знака ждет эвнух.
Встает задумчивый властитель;
Пред ним дверь настежь. Молча, он
Идет в заветную обитель
Еще недавно милых жен.
Беспечно ожидая хана,
Вокруг игривого фонтана
На шелковых коврах оне
Толпою резвою сидели
И с детской радостью глядели,
Как рыба в ясной глубине
На мраморном ходила дне.
Нарочно к ней на дно иные
Роняли серьги золотые.
Кругом невольницы меж тем
Шербет носили ароматный,
И песнью звонкой и приятной
Вдруг огласили весь гарем:
Татарская песня.
1.
«Дарует небо человеку
Замену слез и частых бед:
Блажен факир, узревший Меку
На старости печальных лет.
2.
»Блажен, кто славный брег Дуная
Своею смертью освятит:
К нему навстречу дева рая
С улыбкой страстной полетит.
3.
«Но тот блаженней, о Зарема,
Кто, мир и негу возлюбя,
Как розу, в тишине гарема
Лелеет, милая, тебя».
Они поют. Но где Зарема,
Звезда любви, краса гарема? —
Увы! печальна и бледна,
Похвал не слушает она.
Как пальма, смятая грозою
Поникла юной головою;
Ничто, ничто не мило ей:
Зарему разлюбил Гирей.
Он изменил. Но кто с тобою,
Грузинка, равен красотою?
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила;
Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи;
Чей голос выразит сильней
Порывы пламенных желаний?
Чей страстный поцелуй живей
Твоих язвительных лобзаний?
Как сердце, полное тобой,
Забьется для красы чужой?
Но, равнодушный и жестокой,
Гирей презрел твои красы
И ночи хладные часы
Проводит мрачный, одинокой
С тех пор, как польская княжна
В его гарем заключена.
Недавно юная Мария
Узрела небеса чужие;
Недавно милою красой
Она цвела в стране родной.
Седой отец гордился ею
И звал отрадою своею.
Для старика была закон
Ее младенческая воля.
Одну заботу ведал он:
Чтоб дочери любимой доля
Была, как вешний день, ясна,
Чтоб и минутные печали
Ее души не помрачали,
Чтоб даже замужем она
Воспоминала с умиленьем
Девичье время, дни забав,
Мелькнувших легким сновиденьем.
Все в ней пленяло: тихий нрав,
Движенья стройные, живые
И очи томно-голубые.
Природы милые дары
Она искусством украшала;
Она домашние пиры
Волшебной арфой оживляла;
Толпы вельмож и богачей
Руки Марииной искали,
И много юношей по ней
В страданьи тайном изнывали.
Но в тишине души своей
Она любви еще не знала
И независимый досуг
В отцовском замке меж подруг
Одним забавам посвящала.
Давно ль? И что же! Тьмы татар
На Польшу хлынули рекою;
Не с столь ужасной быстротою
По жатве стелется пожар.
Обезображенный войною,
Цветущий край осиротел;
Исчезли мирные забавы,
Уныли селы и дубравы
И пышный замок опустел.
Тиха Мариина светлица…
В домовой церкви, где кругом
Почиют мощи хладным сном,
С короной, с княжеским гербом
Воздвиглась новая гробница…
Отец в могиле, дочь в плену,
Скупой наследник в замке правит
И тягостным ярмом бесславит
Опустошенную страну.
Увы! Дворец Бахчисарая
Скрывает юную княжну.
В неволе тихой увядая,
Мария плачет и грустит.
Гирей несчастную щадит:
Ее унынье, слезы, стоны
Тревожат хана краткий сон
И для нее смягчает он
Гарема строгие законы.
Угрюмый сторож ханских жен
Ни днем, ни ночью к ней не входит;
Рукой заботливой не он
На ложе сна ее возводит;
Не смеет устремиться к ней
Обидный взор его очей;
Она в купальне потаенной
Одна с невольницей своей;
Сам хан боится девы пленной
Печальный возмущать покой;
Гарема в дальнем отделеньи
Позволено ей жить одной:
И, мнится, в том уединеньи
Сокрылся некто неземной.
Там день и ночь горит лампада
Пред ликом девы пресвятой;
Души тоскующей отрада,
Там упованье в тишине
С смиренной верой обитает,
И сердцу все напоминает
О близкой, лучшей стороне;
Там дева слезы проливает
Вдали завистливых подруг;
И между тем, как все вокруг
В безумной неге утопает,
Святыню строгую скрывает
Спасенный чудом уголок.
Так сердце, жертва заблуждений,
Среди порочных упоений
Хранит один святой залог,
Одно божественное чувство…
…
…
Настала ночь; покрылись тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали, под тихой лавров сенью
Я слышу пенье соловья;
За хором звезд луна восходит:
Она с безоблачных небес
На долы, на холмы, на лес
Сиянье томное наводит.
Покрыты белой пеленой,
Как тени легкие мелькая,
По улицам Бахчисарая,
Из дома в дом, одна к другой,
Простых татар спешат супруги
Делить вечерние досуги.
Дворец утих; уснул гарем,
Объятый негой безмятежной;
Не прерывается ничем
Спокойство ночи. Страж надежный,
Дозором обошел эвнух.
Теперь он спит; но страх прилежный
Тревожит в нем и спящий дух.
Измен всечасных ожиданье
Покоя не дает уму.
То чей-то шорох, то шептанье,
То крики чудятся ему;
Обманутый неверным слухом,
Он пробуждается, дрожит,
Напуганным приникнув ухом…
Но все кругом его молчит;
Одни фонтаны сладкозвучны
Из мраморной темницы бьют,
И с милой розой неразлучны
Во мраке соловьи поют;
Эвнух еще им долго внемлет
И снова сон его объемлет.
Как милы темные красы
Ночей роскошного Востока!
Как сладко льются их часы
Для обожателей Пророка!
Какая нега в их домах,
В очаровательных садах,
В тиши гаремов безопасных,
Где под влиянием луны
Все полно тайн и тишины
И вдохновений сладострастных!
…
Все жены спят. Не спит одна.
Едва дыша, встает она;
Идет; рукою торопливой
Открыла дверь; во тьме ночной
Ступает легкою ногой…
В дремоте чуткой и пугливой
Пред ней лежит эвнух седой.
Ах, сердце в нем неумолимо:
Обманчив сна его покой.
Как дух, она проходит мимо.
…
Пред нею дверь; с недоуменьем
Ее дрожащая рука
Коснулась верного замка…
Вошла, взирает с изумленьем…
И тайный страх в нее проник.
Лампады свет уединенный,
Кивот печально озаренный,
Пречистой девы кроткий лик
И крест, любви символ священный,
Грузинка! все в душе твоей
Родное что-то пробудило,
Все звуками забытых дней
Невнятно вдруг заговорило. —
Пред ней покоилась княжна,
И жаром девственного сна
Ее ланиты оживлялись
И, слез являя свежий след,
Улыбкой томной озарялись.
Так озаряет лунный свет
Дождем отягощенный цвет.
Спорхнувший с неба сын эдема,
Казалось, ангел почивал
И сонный слезы проливал
О бедной пленнице гарема…
Увы, Зарема, что с тобой?
Стеснилась грудь ее тоской,
Невольно клонятся колени,
И молит: «сжалься надо мной,
Не отвергай моих молений. »
Ее слова, движенье, стон
Прервали девы тихий сон.
Княжна со страхом пред собою
Младую незнакомку зрит;
В смятеньи, трепетной рукою
Ее подъемля, говорит:
«Кто ты. Одна, порой ночною —
Зачем ты здесь?» — «Я шла к тебе,
Спаси меня; в моей судьбе
Одна надежда мне осталась…
Я долго счастьем наслаждалась,
Была беспечней день от дня…
И тень блаженства миновалась;
Я гибну. Выслушай меня.
Родилась я не здесь, далеко,
Далеко… но минувших дней
Предметы в памяти моей
Доныне врезаны глубоко.
Я помню горы в небесах,
Потоки жаркие в горах,
Непроходимые дубравы,
Другой закон, другие нрав
Но почему, какой судьбой
Я край оставила родной,
Не знаю; помню только море
И человека в вышине
Над парусами…
Страх и горе
Доныне чужды были мне;
Я в безмятежной тишине
В тени гарема расцветала
И первых опытов любви
Послушным сердцем ожидала.
Желанья тайные мои
Сбылись. Гирей для мирной неги
Войну кровавую презрел,
Пресек ужасные набеги
И свой гарем опять узрел.
Пред хана в смутном ожиданьи
Предстали мы. Он светлый взор
Остановил на мне в молчаньи,
Позвал меня… и с этих пор
Мы в беспрерывном упоеньи
Дышали счастьем; и ни раз
Ни клевета, ни подозренье,
Ни злобной ревности мученье,
Ни скука не смущала нас.
Мария! ты пред ним явилась…
Увы, с тех пор его душа
Преступной думой омрачилась!
Гирей, изменою дыша,
Моих не слушает укоров,
Ему докучен сердца стон;
Ни прежних чувств, ни разговоров
Со мною не находит он.
Ты преступленью не причастна;
Я знаю: не твоя вина…
Итак послушай: я прекрасна;
Во всем гареме ты одна
Могла б еще мне быть опасна;
Но я для страсти рождена,
Но ты любить, как я, не можешь;
Зачем же хладной красотой
Ты сердце слабое тревожишь?
Оставь Гирея мне: он мой;
На мне горят его лобзанья,
Он клятвы страшные мне дал,
Давно все думы, все желанья
Гирей с моими сочетал;
Меня убьет его измена…
Я плачу; видишь, я колена
Теперь склоняю пред тобой.
Молю, винить тебя не смея,
Отдай мне радость и покой,
Отдай мне прежнего Гирея…
Не возражай мне ничего;
Он мой! он ослеплен тобою.
Презреньем, просьбою, тоскою,
Чем хочешь, отврати его;
Клянись… (хоть я для Алкорана,
Между невольницами хана,
Забыла веру прежних дней;
Но вера матери моей
Была твоя) клянись мне ею
Зарему возвратить Гирею…
Но слушай: если я должна
Тебе… кинжалом я владею,
Я близ Кавказа рождена». —
Сказав, исчезла вдруг. За нею
Не смеет следовать княжна.
Невинной деве непонятен
Язык мучительных страстей,
Но голос их ей смутно внятен;
Он странен, он ужасен ей.
Какие слезы и моленья
Ее спасут от посрамленья?
Что ждет ее? Ужели ей
Остаток горьких юных дней
Провесть наложницей презренной?
О боже! если бы Гирей
В ее темнице отдаленной
Забыл несчастную навек,
Или кончиной ускоренной
Унылы дни ее пресек!
С какою б радостью Мария
Оставила печальный свет!
Мгновенья жизни дорогие
Давно прошли, давно их нет!
Что делать ей в пустыне мира?
Уж ей пора, Марию ждут
И в небеса, на лоно мира,
Родной улыбкою зовут.
…
Промчались дни; Марии нет.
Мгновенно сирота почила.
Она давно-желанный свет,
Как новый ангел, озарила.
Но что же в гроб ее свело?
Тоска ль неволи безнадежной,
Болезнь, или другое зло.
Кто знает? — Нет Марии нежной!
Дворец угрюмый опустел;
Его Гирей опять оставил;
С толпой татар в чужой предел
Он злой набег опять направил;
Он снова в бурях боевых
Несется мрачный, кровожадный:
Но в сердце хана чувств иных
Таится пламень безотрадный.
Он часто в сечах роковых
Подъемлет саблю, и с размаха
Недвижим остается вдруг,
Глядит с безумием вокруг,
Бледнеет, будто полный страха,
И что-то шепчет, и порой
Горючи слезы льет рекой.
Забытый, преданный презренью,
Гарем не зрит его лица;
Там, обреченные мученью,
Под стражей хладного скопца
Стареют жены. Между ними
Давно грузинки нет; она
Гарема стражами немыми
В пучину вод опущена.
В ту ночь, как умерла княжна,
Свершилось и ее страданье.
Какая б ни была вина,
Ужасно было наказанье! —
Опустошив огнем войны
Кавказу близкие страны
—PAGE_BREAK—И селы мирные России,
В Тавриду возвратился хан,
И в память горестной Марии
Воздвигнул мраморный фонтан,
В углу дворца уединенный.
Над ним крестом осенена
Магометанская луна
(Символ конечно дерзновенный,
Незнанья жалкая вина).
Есть надпись: едкими годами
Еще не сгладилась она.
За чуждыми ее чертами
Журчит во мраморе вода
И каплет хладными слезами,
Не умолкая никогда.
Так плачет мать во дни печали
О сыне, падшем на войне.
Младые девы в той стране
Преданье старины узнали
И мрачный памятник оне
Фонтаном слез именовали. —
Покинув север наконец,
Пиры надолго забывая,
Я посетил Бахчисарая
В забвеньи дремлющий дворец.
Среди безмолвных переходов
Бродил я там, где бич народов,
Татарин буйный пировал
И после ужасов набега
В роскошной лени утопал.
Еще поныне дышет нега
В пустых покоях и садах;
Играют воды, рдеют розы,
И вьются виноградны лозы,
И злато блещет на стенах.
Я видел ветхие решетки,
За коими, в своей весне,
Янтарны разбирая четки,
Вздыхали жены в тишине.
Я видел ханское кладбище,
Владык последнее жилище.
Сии надгробные столбы,
Венчанны мраморной чалмою,
Казалось мне, завет судьбы
Гласили внятною молвою.
Где скрылись ханы? Где гарем?
Кругом все тихо, все уныло,
Все изменилось… но не тем
В то время сердце полно было:
Дыханье роз, фонтанов шум
Влекли к невольному забвенью,
Невольно предавался ум
Неизъяснимому волненью,
И по дворцу летучей тенью
Мелькала дева предо мной.
…
Чью тень, о други, видел я?
Скажите мне: чей образ нежный
Тогда преследовал меня
Неотразимый, неизбежный?
Марии ль чистая душа
Являлась мне, или Зарема
Носилась, ревностью дыша,
Средь опустелого гарема?
Я помню столь же милый взгляд
И красоту еще земную,
Все думы сердца к ней летят,
Об ней в изгнании тоскую — …
[Безумец!] полно! перестань,
Не оживляй тоски напрасной,
Мятежным снам любви несчастной
Заплачена тобою дань —
Опомнись; долго ль, узник томный,
Тебе оковы лобызать
И в свете лирою нескромной
Свое безумство разглашать?
Поклонник Муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный —
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Волшебный край! очей отрада!
Все живо там; холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада…
Все чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-дага…
I.
ВЫПИСКА ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ТАВРИДЕ И. М. МУРАВЬЕВА-АПОСТОЛА.
«Вчера ввечеру, подъехав к Бахчисараю и спустившись в ущелину, в которой он лежит, я засветло успел только проехать длинную улицу, ведущую к Хан-сараю (т. е. к ханскому дворцу), на восточном конце города находящемуся. Солнце давно уже не видно было за горами, и сумрак начинал сгущаться, когда я вступил на первый двор сарая. Это не помешало мне пробежать по теремам и дворам таврической Аламбры, и чем менее видимы становилися предметы, тем живее делалася игра воображения моего, наполнившегося радужными цветами восточной поэзии. Я поведу тебя, мой друг, не из покоев, но так, как должно, от внешних ворот, в которые проезд с улицы, по мосту, чрез узкую Грязную речку, Сурук-су. Прошед в ворота, ты на первом дворе; на пространном параллелограме, коего противоположный входу, малый бок граничит с садовыми терасами; оба же большие заняты на левой стороне мечетью и службами; а с правой дворцом, состоящим из смежных не одинаковой высоты зданий. На этой правой стороне, чрез ворота, под строением находящиеся, ты проходишь во внутренний двор, где тотчас на левой руке представляются тебе железные двери, пестро в аравском вкусе украшенные, с двуглавым над ними орлом, занявшим место оттоманской луны. Переступив за порог, ты в пространных сенях, на марморном помосте и на правой руке видишь широкое крыльцо, ведущее на верхние палаты. Но сперьва остановимся в сенях и посмотрим на два прекрасные фонтана, беспрестанно лиющие воду из стен в белые марморные чаши: один насупротив дверей, другой тотчас налево. Дабы не оставить ничего недосказанным о сем нижнем помосте, заметим широкий коридор от левого угла противоположной входу стены, ведущий прямо в домовую ханскую божницу, над дверью коей начертано: Селамид-Гирей хан, сын Гаджи-Селим-Гирея хана.(*) Другая дверь того же коридора налево дает вход в большую комнату, где диван вокруг стен до половины покоя, с марморным посреди оного водометом. Это убежище прелестно прохладою в знойные часы, когда раскаляются от жара окружающие Бахчисарай горы. Третья дверь ведет в ханский диван, т. е. в комнату, где собирался государственный совет; в нее есть вход и чрез переднюю, снаружи от большого двора. Когда я опишу тебе одну из зал верхнего жилья, ты будешь иметь понятие о всех прочих, разнствующих между собою одним только большим или меньшим украшением на стенах. Как фасад строения не по прямой черте, а городками, то первое должно заметить, что главные залы освещены с трех сторон, т. е. все из фасада выступающие оных стены всплошь окончатые. Другого входа в залу нет, кроме одной двери боковой, неприметной, между пиластрами аравского вкуса, между коими и шкафы, также неприметные, находятся по всей темной этой стене. Над оными стекла (в лучших залах) снутри и снаружи покоя, до потолка, между коими стоят украшения лепной работы, как то: чаши с плодами, с цветами, или деревцы, с чучелами разных птиц. Потолки так же, как и темная стена, столярной работы и весьма красивы: это тоненькая вызолоченная решетка, лежащая на лаковом грунте, густого красного цвета. На полу я увидел знакомые мне по Испании эстеры, т. е. рогожки, весьма искусно сплетенные из тростника, род гениста, и употребляемые вместо ковров на полах кирпичных или каменных. Для защиты от яркости лучей в комнате, с трех сторон освещенной, кроме ставней, служат еще и цветные, узорчатые стекла в окнах, любимое рыцарских замков украшение, без сомнения, занятое европейцами от восточных народов, во время крестовых походов. Если в заключение сего общего описания ты представишь себе диван, т. е. подушки, некогда из шелковых тканей, на полу лежащие вокруг всех стен, исключая темной, ты будешь иметь понятие о лучших залах дворца, кроме трех или четырех, переделанных для императрицы Екатерины II, в европейском вкусе, с высокими диванами, креслами и столами. Сия последняя утварь особливо драгоценна для нас крещеных, ибо во всех странах, где проповедуется Коран, правоверные вместо столов употребляют низкие круглые скамьи, на которых ставят подносы, и едят на них сидя, поджав под себя ноги, на полу. Ты легко догадаться можешь, что в стороне от сего строения находился гарем, неприступный для всех, кроме хана, и для него одного имеющий сообщение чрез коридор с дворцом. Эта часть более всех в упадке. Разные домики, в коих некогда жертвы любви, или, лучше сказать, любострастия, томилися в неволе, представляют теперь печальную картину разрушения; обвалившиеся потолки, изломанные полы. Время сокрушило узилище; но что в том пользы, когда то же время, роком узницам определенное, протекло для них безотрадно, в рабских угождениях одному, не по сердцу избранному другу, но жестокому властелину! — а краю сего гарема стоит на большом дворе высокая шестиугольная беседка, с решетками вместо окон, из которой, как сказывают, ханские жены, невидимые, смотрели на игры, въезды послов и другие позорища. Иные говорят, будто тут хан любовался фазанами и показывал их любимицам своим. Это последнее потому только вероятно, что петух с семейством своим есть единственная картина, которую супруг-мусульманин может представлять невольницам своим в оправдание многоженства. — Между сею полусогнившею беседкою и комнатою, о которой я говорил, на нижнем помосте, с марморным фонтаном, есть прекрасный цветничек, где мирт и розы могли некогда внушать песни татарскому Анакреону. Но пора оставить сии грудь теснящие памятники невольничества и выйти подышать на чистом воздухе. Вот насупротив больших ворот, на конце двора, к горе примыкающегося, терасы в четыре уступа, на коих плодоносные деревья, виноград на решетках и прозрачные источники, с уступа на другой лиющиеся в каменные бассейны. Может быть, некогда мурзы-цередворцы, уподобляя Гиреев владыкам Вавилона, сравнивали и терасы их с висящими садами Семирамисы: но теперь крымское чудо сие представляет вид опустения, так как и все памятники в Тавриде. Более всего жаль драгоценнейшего здесь сокровища, воды: многие трубы уже засорились, а некоторые источники и совсем исчезли. За мечетью, вне двора, кладбище ханов и султанов владетельного дома Гиреев. Прах их покоится под белыми, марморными гробницами, осененными высокими тополями, ореховыми и шелковичными деревьями. Тут лежат Менгли и отец его, основатель могущества царства крымского. Все памятники покрыты надписями… Прежде нежели оставить сию юдоль сна непробудного, я укажу тебе отсюда на холм, влево от верхней садовой терасы, на коем стоит красивое здание с круглым куполом: это мавзолей прекрасной грузинки, жены хана Керим-Гирея. Новая Заира, силою прелестей своих, она повелевала тому, кому все здесь повиновалось; но не долго: увял райский цвет в самое утро жизни своей, и безотрадный Керим соорудил любезной памятник сей, дабы ежедневно входить в оный и утешаться слезами над прахом незабвенной. Я сам хотел поклониться, гробу красавицы, но нет уже более входа к нему: дверь наглухо заложена. Странно очень, что все здешние жители непременно хотят, чтобы эта красавица была не грузинка, а полячка, именно какая-то Потоцкая, будто бы похищенная Керим-Гиреем. Сколько я ни спорил с ними, сколько ни уверял их, что предание сие не имеет никакого исторического основания, и что во второй половине XVIII века не так легко было татарам похищать полячек; все доводы мои остались бесполезными: они стоят в одном: красавица была Потоцкая; и я другой причины упорству сему не нахожу, как разве принятое и справедливое мнение, что красота женская есть, так сказать, принадлежность рода Потоцких». (*) Селамид владел от 1587 до 1610. II. ОТРЫВОК ИЗ ПИСЬМА. Из Азии переехали мы в Европу(*) на корабле. Я тотчас отправился на так названную Митридатову гробницу (развалины какой-то башни); там сорвал цветок для памяти и на другой день потерял без всякого сожаления. Развалины Пантикапеи не сильнее подействовали на мое воображение. Я видел следы улиц, полузаросший ров, старые кирпичи и только. Из Феодосии до самого Юрзуфа ехал я морем. Всю ночь не спал; луны не было; звезды блистали; передо мною в тумане тянулись полуденные горы… «Вот Четырдаг», сказал мне капитан. Я не различил его, да и не любопытствовал. Перед светом я заснул. Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа, Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам, тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-даг… и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный… В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностию неаполитанского Lazzaroni. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я посещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество. Вот все, что пребывание мое в Юрзуфе оставило у меня в памяти. Я объехал полуденный берег, и путешествие М. оживило во мне много воспоминаний, но страшный переход его по скалам Кикенеиса не оставил ни малейшего следа в моей памяти. По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно, и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом. Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была береза, северная береза! Сердце мое сжалось: я начал уж тосковать о милом полудне, хотя все еще находился в Тавриде, все еще видел и тополи и виноградные лозы. Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление. Тут же видел я и баснословные развалины храма Дианы. Видно мифологические предания счастливее для меня воспоминаний исторических, по крайней мере тут посетили меня рифмы. В Бахчисарай приехал я больной. Я прежде слыхал о странном памятнике влюбленного хана. К** поэтически описывала мне его, называя la fontaine des larmes. Вошед во дворец, увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и на полуевропейские переделки некоторых комнат. N. N. почти насильно повел меня по ветхой лестнице в развалины гарема и на ханское кладбище: Но не тем В то время сердце полно было: лихорадка меня мучила. Что касается до памятника ханской любовницы, о котором говорит М., я о нем не вспомнил, когда писал свою поэму, а то бы непременно им воспользовался. (*) Из Тамани в Керчь.
Источник