МЫТИЩИ
МЫТИЩИ. Что возникает в памяти при этом слове? Мыт – пошлина, которую собирали в этих местах с проезжих? Это верно, но скорее кому-то вспомнится повесть И. Шмелева «Богомолье, у кого-то встанет перед глазами картина Перова «Чаепитие в Мытищах», виденная в Третьяковской галерее. Раньше многих московских охотников привлекали в эту местность болота, где водилось много дичи. И тут тоже не обходилось без чаепития. Приведем начало одного из охотничьих рассказов Н. Воронцова-Вельяминова.
«На пятнадцатой версте от Крестовской заставы на Троицком (Ярославском) шоссе стоит многим знакомое село Большие Мытищи. Почти все богомольцы, едущие или идущие в Троице-Сергиеву лавру, останавливаются там, чтобы напиться чрезвычайно вкусного чаю или необыкновенно вкусной и свежей воды. Известно, что Мытищи снабжают водой все московские фонтаны посредством знаменитого водопровода, на месте же эта вода имеет необыкновенно приятный вкус и ничем не заменимую свежесть.
Шумно и весело живут в Мытищах. Экипажи и пешеходы беспрестанно встречаются или обгоняют друг друга. То едет тяжелый длинный тарантас, нагруженный огромною семьею московского торговца, то лихая почтовая тройка мчит бульварного франтика, то извозчичья четырехместная карета пробирается маленькой рысью, и из окон ее выглядывают головки в беленьких гладких чепчиках, то идет мастеровой, держа на палке свое платье – много, много едут и идут, и все они за мостом, на середине села, подвергаются истинному нападению.
Нападение это не страшно, но оригинально. Завидя издали приближающийся экипаж, десяток или два деревенских девушек стремглав к нему бросаются и наперерыв зовут откушать чаю.
– Ко мне, барин . к нам, сударыня. вот мой столик под березками. откушайте чайку.
Эти слова, мешаясь между собою и часто сопровождаемые легкими толчками и потягиванием за платье, совершенно сбивают с толку проезжего. Иногда даже против желания вылезает он из экипажа и, окруженный толпою этих девушек, идет к какому-нибудь столу. Тут его сажают на лавочку и заставляют пить чай, в чем он после и не раскаивается, потому что, повторяю, чай в Мытищах необыкновенно хорош, а русский человек чаек любит».
Рассказ этот относится к середине XIX века. Еще Екатерина II, узнав, что москвичи испытывают недостаток хорошей питьевой воды, поручила инженеру Ф. Бауру (1734–1783) найти для Москвы запасы воды. Тот провел гидрогеологические изыскания и пришел к заключению, что наиболее подходящими являются мытищинские источники. В 1779 году императрица подписала указ о строительстве водопровода под руководством Баура. Работы длились четверть века и стоили очень дорого. Наконец, в 1804 году, замечательная мытищинская вода пришла в столицу. Сохранился участок этого первого московского водопровода – Ростовский акведук, но он останется в стороне от нашего маршрута.
Мытищи после постройки железной дороги была первой станцией, где останавливались поезда. Лишь значительно позже, в связи с появлением дачных поселков сделали промежуточные платформы. А раньше поезда останавливались только в Мытищах, Пушкине, Софрине, Хотькове и Сергиевом Посаде. На этих станциях поезда заправляли водой, о чем напоминают водонапорные башни с правой стороны дороги. При подъезде к Мытищам мы могли видеть такую краснокирпичную башню, ставшую ненужной, после того как дорога была электрифицирована. Эта башня сохранила свой облик Другие, которые встретятся нам дальше, перекрашены в унылые цвета железной дороги – серый и синий.
Проезжая Мытищи, вспомним, что в этом городе находится большой машиностроительный завод. В 1896 году было учреждено Московское Акционерное общество «Вагоностроительный завод». Организаторами были Савва Иванович Мамонтов (1841–1918), 
Константин Дмитриевич Арцыбушев (1849–1901) и Александр Вениаминович Бари (1847–1913). Савва Иванович, сын И.Ф. Мамонтова, строителя Троицкой железной дороги, о котором мы упоминали вначале, считал необходимым наладить отечественное производство всего, что необходимо для строительства и эксплуатации железных дорог. Он и был избран Председателем Правления Акционерного общества. К.Д. Арцыбушев стал первым директором-распорядителем, а 
А.В. Бари принял на себя исполнительный проект по строительству завода и оснащению его оборудованием. 22 мая 1897 года состоялось торжественное официальное открытие и освящение завода. Сейчас этот завод производит вагоны для метрополитена.
А мы продолжаем наш путь. Мелькают одна за другой бывшие дачные платформы. 
В районе Челюскинской с обеих сторон железной дороги видны загадочные красные с белой отделкой постройки. Видно, что руку к их созданию приложил архитектор. Мало кто из пассажиров электрички знает для чего тут такие сооружения. В этом месте под землей проходит Акуловский трубопровод. По нему волжская вода из Акуловского (Учинского) водохранилища – одного из водохранилищ канала имени Москвы–Волга – поступает на Восточную водопроводную станцию столицы. 
Здания «переключателей» – так называются эти постройки, служат для переброски в необходимых случаях потока воды из одной нитки канала в другую. Их проекты разработаны в Московском филиале Дмитровской архитектурной мастерской. Многие вспомнят, наверное, в связи с упоминанием канала (с 1947 года канала имени Москвы) веселую киноленту «Волга-Волга». А строили канал заключенные (1932–1937 годы). Число жертв не может сказать никто. Их зарывали в массовых безымянных могилах. В память о тех, кто при строительстве был замучен, убит, умер от голода и истощения, на берегу канала в Дмитрове поставлен в 1997 году тонкий 13-тиметровый памятный крест. Авторы его Дмитрий Шаховской, Андрей Красулин и Владимир Буйнов.
Источник
Мытищи
Николай Воронцов-Вельяминов, 1858
«На пятнадцатой версте от Крестовской заставы на Троицком (Ярославском) шоссе стоит многим знакомое село Большие Мытищи. Почти все богомольцы, едущие и идущие в Сергиевскую Лавру, останавливаются там, чтобы напиться чрезвычайно вкусного чаю или необыкновенно чистой и свежей воды. Известно, что Мытищи снабжают водой все Московские фонтаны посредством знаменитого водопровода, на месте же эта вода имеет особенно приятный вкус и ничем не заменимую свежесть…»
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мытищи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
На пятнадцатой версте от Крестовской заставы на Троицком (Ярославском) шоссе стоит многим знакомое село Большие Мытищи. Почти все богомольцы, едущие и идущие в Сергиевскую Лавру, останавливаются там, чтобы напиться чрезвычайно вкусного чаю или необыкновенно чистой и свежей воды. Известно, что Мытищи снабжают водой все Московские фонтаны посредством знаменитого водопровода, на месте же эта вода имеет особенно приятный вкус и ничем не заменимую свежесть.
Шумно и весело живут в Мытищах. Экипажи и пешеходы беспрестанно встречаются или обгоняют друг друга. То едет тяжелый длинный тарантас, нагруженный огромною семьею московского торговца, то лихая почтовая тройка мчит бульварного франтика, то извозчичья четвероместная карета пробирается маленькой рысью, и из окон ее выглядывают головки в беленьких гладких чепчиках, то идет мастеровой, держа на палке через плечо свое платье — много, много едут и идут, и все они за мостом, на середине села подвергаются истинному нападению. Нападение это не страшно, но оригинально. Завидя издали приближающийся экипаж, десяток или два деревенских девушек стремглав к нему бросаются и наперерыв зовут откушать чаю.
«Ко мне, барин… к нам, сударыня… вот мой столик под березками… откушайте чайку…»
Эти слова, мешаясь меж собою и часто сопровождаемые легкими толчками и потягиванием за платье, совершенно сбивают с толку проезжего. Иногда даже против желания вылезает он из экипажа и, окруженный толпою этих девушек, идет к какому-нибудь столу. Тут его сажают на лавочку и заставляют пить чай, в чем он после и не раскаивается, потому что, повторяю, чай в Мытищах необыкновенно хорош, а русский человек чаек любит.
Сцены эти повторяются беспрестанно и бывают презабавные.
Однажды на мосту остановилась запряженная парой тележка, в одно мгновение толпа девушек окружила ее со всех сторон. На козлах сидел здоровый краснощекий парень в рубашке и, улыбаясь, оборачивался то направо, то налево. Вероятно, ему нравилась эта налетевшая фаланга, и он отпускал набранным своего рода любезности. Лошади стояли очень смирно. В корню была маленькая исхудалая чалая лошаденка, вероятно, исправляющая должность водовозки, а на пристяжке большой гнедой буцефал, конечно, парадер, на котором возят хозяина в лавку. Низенький толстый купец, сидевший в тележке, был просто вытащен чайницами. Они в полном смысле облепили его со всех сторон, в эта разноцветная масса, кружась, придвинулась под березки.
— Пустите душу на покаяние, — говорил купец, вырываясь из середины девушек, — ну, куда тащите.
— Чайку напейся… мытищинского… нет, купец, садись-ка… вот тут… тут сядь… — раздавались звонкие голоса, и купец был силою посажен на лавку.
— Затормошили, проклятые, — говорил он, отирая клетчатым платком лоб и бороду.
— Вы чайку попить. — спросил у него проезжий, против которого его поместили.
— Помилуйте-с, вовсе не желаю, силком притащили мошенницы, что будешь с ними делать. У меня и чаю-то с собою нет, еду в Пушкино на фабрику… дельце случилось…
— Так зачем же вы здесь остановились?
— Да вот дураку-то вздумалось пристяжную попоить, а они и нахлынули.
— У нас чай свой есть… мы тебе соберем, — кричали стоявшие вокруг них девушки, — всего-то пятиалтынный дашь…
— Ну что ж, — сказал ему сосед, — уж раскутитесь, чай здесь превосходный…
— От Креста, от чаю-с, — говорил купец, — да видно от них не отделаешься. Ну, давай ты, помоложе, как тебя? Параша, что ли?
Чай был подан, и прошло более часа, а купец все еще сидел за чайным столом. Он уже снял картуз свой и частенько вынимал клетчатый платок из кармана.
Под праздник между экипажами, едущими в Мытищи, непременно встретишь тележки, из которых выглядывают ружья и собаки, если последние не бегут около. Это едут охотники.
Для охотника Мытищи привлекательны своими болотами. Село пересекается рекой Яузой, которая верстах в четырех и берет свое начало. Оба берега реки представляют собой широкие, довольно топкие болота, местами чистые, местами поросшие кустами и кочками. Влево от Мытищ эти болота сопровождают Яузу до села Тайнинского, кроме них по эту же сторону села идет до деревни Рупасова болотная низина, образуемая небольшой безымянной речкой, впадающей в Яузу. По правую сторону села болота идут до самого истока реки, места, называемого Бочагами, и продолжаются за ними до дороги Остромынки, где кончаются в седьмой части Лосиного погонного острова. Этот замечательный по древности и пространству лес протянулся от Сокольничьего поля до самых Мытищ; по одной стороне его идет шоссе, а по другой — помянутые нами болота. От Бочагов вверх болота доступны не для каждого охотника, надо знать хорошо местность, чтобы не заблудиться на этом огромном пространстве. Охотиться по всему болоту невозможно, есть такие крепи, т. е. частые кусты и огромные кочки, что, зашедши в них, рискуешь оттуда не выйти.
Назову места, доступные для обстреливания по правой стороне Мытищ. Сначала болотистый довольно чистый луг по обеим сторонам реки, не слишком частые кусты по левому берегу до урочища, называемого старым селом, далее Бочаги, потом круглое болото, чистое болото, Жуковские канавы и, наконец, площадки в седьмой части.
Источник
Снабжают водой все московские фонтаны
Мытищи
Николай Николаевич Воронцов-Вельяминов
«На пятнадцатой версте от Крестовской заставы на Троицком (Ярославском) шоссе стоит многим знакомое село Большие Мытищи. Почти все богомольцы, едущие и идущие в Сергиевскую Лавру, останавливаются там, чтобы напиться чрезвычайно вкусного чаю или необыкновенно чистой и свежей воды. Известно, что Мытищи снабжают водой все Московские фонтаны посредством знаменитого водопровода, на месте же эта вода имеет особенно приятный вкус и ничем не заменимую свежесть…»
На пятнадцатой версте от Крестовской заставы на Троицком (Ярославском) шоссе стоит многим знакомое село Большие Мытищи. Почти все богомольцы, едущие и идущие в Сергиевскую Лавру, останавливаются там, чтобы напиться чрезвычайно вкусного чаю или необыкновенно чистой и свежей воды. Известно, что Мытищи снабжают водой все Московские фонтаны посредством знаменитого водопровода, на месте же эта вода имеет особенно приятный вкус и ничем не заменимую свежесть.
Шумно и весело живут в Мытищах. Экипажи и пешеходы беспрестанно встречаются или обгоняют друг друга. То едет тяжелый длинный тарантас, нагруженный огромною семьею московского торговца, то лихая почтовая тройка мчит бульварного франтика, то извозчичья четвероместная карета пробирается маленькой рысью, и из окон ее выглядывают головки в беленьких гладких чепчиках, то идет мастеровой, держа на палке через плечо свое платье – много, много едут и идут, и все они за мостом, на середине села подвергаются истинному нападению. Нападение это не страшно, но оригинально. Завидя издали приближающийся экипаж, десяток или два деревенских девушек стремглав к нему бросаются и наперерыв зовут откушать чаю.
«Ко мне, барин… к нам, сударыня… вот мой столик под березками… откушайте чайку…»
Эти слова, мешаясь меж собою и часто сопровождаемые легкими толчками и потягиванием за платье, совершенно сбивают с толку проезжего. Иногда даже против желания вылезает он из экипажа и, окруженный толпою этих девушек, идет к какому-нибудь столу. Тут его сажают на лавочку и заставляют пить чай, в чем он после и не раскаивается, потому что, повторяю, чай в Мытищах необыкновенно хорош, а русский человек чаек любит.
Сцены эти повторяются беспрестанно и бывают презабавные.
Однажды на мосту остановилась запряженная парой тележка, в одно мгновение толпа девушек окружила ее со всех сторон. На козлах сидел здоровый краснощекий парень в рубашке и, улыбаясь, оборачивался то направо, то налево. Вероятно, ему нравилась эта налетевшая фаланга, и он отпускал набранным своего рода любезности. Лошади стояли очень смирно. В корню была маленькая исхудалая чалая лошаденка, вероятно, исправляющая должность водовозки, а на пристяжке большой гнедой буцефал, конечно, парадер, на котором возят хозяина в лавку. Низенький толстый купец, сидевший в тележке, был просто вытащен чайницами. Они в полном смысле облепили его со всех сторон, в эта разноцветная масса, кружась, придвинулась под березки.
– Пустите душу на покаяние, – говорил купец, вырываясь из середины девушек, – ну, куда тащите.
– Чайку напейся… мытищинского… нет, купец, садись-ка… вот тут… тут сядь… – раздавались звонкие голоса, и купец был силою посажен на лавку.
– Затормошили, проклятые, – говорил он, отирая клетчатым платком лоб и бороду.
– Вы чайку попить. – спросил у него проезжий, против которого его поместили.
– Помилуйте-с, вовсе не желаю, силком притащили мошенницы, что будешь с ними делать. У меня и чаю-то с собою нет, еду в Пушкино на фабрику… дельце случилось…
– Так зачем же вы здесь остановились?
– Да вот дураку-то вздумалось пристяжную попоить, а они и нахлынули.
– У нас чай свой есть… мы тебе соберем, – кричали стоявшие вокруг них девушки, – всего-то пятиалтынный дашь…
– Ну что ж, – сказал ему сосед, – уж раскутитесь, чай здесь превосходный…
– От Креста, от чаю-с, – говорил купец, – да видно от них не отделаешься. Ну, давай ты, помоложе, как тебя? Параша, что ли?
Чай был подан, и прошло более часа, а купец все еще сидел за чайным столом. Он уже снял картуз свой и частенько вынимал клетчатый платок из кармана.
Под праздник между экипажами, едущими в Мытищи, непременно встретишь тележки, из которых выглядывают ружья и собаки, если последние не бегут около. Это едут охотники.
Для охотника Мытищи привлекательны своими болотами. Село пересекается рекой Яузой, которая верстах в четырех и берет свое начало. Оба берега реки представляют собой широкие, довольно топкие болота, местами чистые, местами поросшие кустами и кочками. Влево от Мытищ эти болота сопровождают Яузу до села Тайнинского, кроме них по эту же сторону села идет до деревни Рупасова болотная низина, образуемая небольшой безымянной речкой, впадающей в Яузу. По правую сторону села болота идут до самого истока реки, места, называемого Бочагами, и продолжаются за ними до дороги Остромынки, где кончаются в седьмой части Лосиного погонного острова. Этот замечательный по древности и пространству лес протянулся от Сокольничьего поля до самых Мытищ; по одной стороне его идет шоссе, а по другой – помянутые нами болота. От Бочагов вверх болота доступны не для каждого охотника, надо знать хорошо местность, чтобы не заблудиться на этом огромном пространстве. Охотиться по всему болоту невозможно, есть такие крепи, т. е. частые кусты и огромные кочки, что, зашедши в них, рискуешь оттуда не выйти.
Назову места, доступные для обстреливания по правой стороне Мытищ. Сначала болотистый довольно чистый луг по обеим сторонам реки, не слишком частые кусты по левому берегу до урочища, называемого старым селом, далее Бочаги, потом круглое болото, чистое болото, Жуковские канавы и, наконец, площадки в седьмой части.
Источник