- Глава 90. Ледостав
- Пруд застывает сыплется листва
- x x x
- В ГЕФСИМАНСКОМ САДУ
- x x x
- x x x
- НА ПРОСЕЛКЕ
- КИПАРИСЫ
- x x x
- РОДИНА
- x x x
- НА ДНЕПРЕ
- НА ХУТОРЕ
- x x x
- СЕВЕРНОЕ МОРЕ
- x x x
- x x x
- x x x
- ПЛЕЯДЫ
- x x x
- x x x
- x x x
- x x x
- x x x
- Пруд застывает и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд. где поставить запятую?
- Другие вопросы из категории
- Читайте также
Глава 90. Ледостав
Пруд застывает, и с плотины
Листва поблекшая лозины
Уныло сыплется на лед.
Поздняя осень. Остывают воздух, земля, вода. Все чаще порхают «белые мухи», выпадают пороши, ночные морозцы прихватывают лужи и грязь на проселках. И настает день, когда земля укрывается снегом, а пруды и тихие заводи льдом. Только река еще сопротивляется нашествию зимы, продолжая струиться в убеленных снегом берегах. Но недолго: морозы крепчают, забереги растут, ширятся, и вскоре река полностью оказывается в ледяных оковах. Ледостав!
Среднемноголетний срок замерзания небольших и средних водоемов в нашей местности 7 ноября. Если зима всерьез берется за дело, а осень не оказывает сопротивления, на радость конькобежцам и хоккеистам водоемы превращаются в каток уже в октябре. На нашей памяти за 40 лет наблю¬дений такое случалось десять раз. Самый ранний срок замерзания прудов отмечен 16 октября 1976 года: за последние полвека тот октябрь был единственным с отрицательной среднемесячной температурой, ночные морозы доходили до 10-13 градусов.
Хочется заметить, что ноябрь-76 не оправдал полностью надежды зимы и почти свел на нет все ее октябрьские успехи. Длительная оттепель сдернула белое покрывало с полей, растопила лед на реке Лобь, на водоемах покрупнее образовались промоины, хотя на небольших прудах лед сохранился. Полностью сковало реку лишь в середине декабря (первый ледостав на Лоби в ту осень был отмечен нами 24 октября — наиболее ранний срок).
По многолетним данным, ледостав на реке устанавливается у нас в среднем 24 ноября. Происходит это обычно двумя-тремя днями позже замерзания стоячих водоемов. Но не исключено, что в иные годы зима долгое время не может остановить течение и сковать Лобь ледяным панцирем. Реже, но случается, что зима устанавливает власть над рекой после нескольких попыток. В 1960 году, например, Лобь оказалась в ледяных оковах 18 ноября. На молодой лед вышли рыболовы, обновили коньки и хоккейные клюшки мальчишки. Но 20-градусные морозы вскоре отступили, воцарилось тепло. Прибывшая в реке вода взломала лед, и его унесло течением. Повторный ледостав установился лишь 20 декабря.
В 1965, 1971, 1991 и 1996 годах так долго держалась осенняя погода, что даже мелкие водоемы не замерзали до половины декабря. В 1997 году первый лед покрыл пруды 9 ноября, но затем растаял и окончательно утвердился 20 ноября. Река Лобь стала лишь 2 декабря.
А вот в 1974 году зима не смогла сковать нашу речку ни в ноябре, ни в декабре. Ледостав установился сверхпоздно — 17 января 1975 года.
Источник
Пруд застывает сыплется листва
За нею синий мрак над нивами встает.
На меркнущий закат, грустна и одинока,
Она задумчиво среди хлебов идет.
И медлит на межах, и слушает молчанье.
Глядит вослед зари, где в призрачной дали
Еще мерещутся колосьев очертанья
И слабо брезжит свет над сумраком земли.
И полон взор ее, загадочно-унылый,
Великой кротости и думы вековой
О том, что ведают лишь темные могилы,
Степь молчаливая да звезд узор живой.
x x x
Нагая степь пустыней веет.
Уж пал зазимок на поля,
И в черных пашнях снег белеет,
Как будто в трауре земля.
Глубоким сном среди лощины
Деревня спит. Ноябрь идет,
Пруд застывает, и с плотины
Листва поблекшая лозины
Уныло сыплется на лед.
Вот день. Но скупо над землею
Сияет солнце; поглядит
Из-за бугра оно зарею
Сквозь сучья черные ракит,
Пригреет кроткими лучами —
И вновь потонет в облаках.
А ветер жидкими тенями
В саду играет под ветвями,
Сухой травой шуршит в кустах.
В ГЕФСИМАНСКОМ САДУ
. И в этот час, гласит преданье,
Когда, сомнением томим,
Изнемогал он от страданья.
Все преклонилось перед ним.
Затихла ночь и благоговенье,
И слышал он: «Моих ветвей
Колючий терн — венцом мученья
Возложат на главе твоей;
Но терн короною зеленой
Чело святое обовьет —
В мир под страдальческой короной.
Как царь царей, Господь войдет!»
И кипарис, над ним шумящий,
Кому шептал во тьме ночной:
«Благослови Господь скорбящий, —
Велик и славен подвиг твой!
Я вознесу над всей вселенной
Мой тяжкий крест, и на кресте
Весь мир узрит тебя, смиренный,
В неизреченной красоте!»
Но снова он в тоске склонялся,
Но снова он скорбел душой —
И ветер ласковой струей
Его чела в тиши касался:
«О, подними свой грустный взор!
В час скорби, в темный час страданья
Прохлады свежее дыханье
Я принесу с долин и гор,
И нежной лаской аромата
Твои мученья облегчу,
И от востока до заката
Твои глаголы возвещу!»
x x x
Что в том, что где-то, на далеком
Морском прибрежье, валуны
Блестят на солнце мокрым боком
Из набегающей волны?
Не я ли сам, по чьей-то воле,
Вообразил тот край морской,
Осенний ветер, запах соли
И белых чаек шумный рой?
О, сколько их — невыразимых,
Ненужных миру чувств и снов,
Душою в сладкой муке зримых, —
И что они? И чей в них зов?
x x x
Поздний час. Корабль и тих и темен,
Слабо плещут волны за кормой.
Звездный свет да океан зеркальный —
Царство этой ночи неземной.
В царстве безграничного молчанья,
В тишине глубокой сторожат
Час полночный звезды над морями
И в морях таинственно дрожат.
Южный Крест, загадочный и кроткий,
В душу льет свой нежный свет ночной —
И душа исполнена предвечной
Красоты и правды неземной.
НА ПРОСЕЛКЕ
Веет утро прохладой степною.
Тишина, тишина на полях!
Заросла повиликой-травою
Полевая дорога в хлебах.
В мураве колеи утопают,
А за ними, с обеих сторон,
В сизых ржах васильки зацветают,
Бирюзовый виднеется лен,
Серебрится ячмень колосистый,
Зеленеют привольно овсы,
И в колосьях брильянты росы
Ветерок зажигает душистый,
И вливает отраду он в грудь,
И свевает с души он тревоги.
Весел мирный проселочный путь,
Хороши вы, степные дороги!
КИПАРИСЫ
Пустынная Яйла дымится облаками,
В туманный небосклон ушла морская даль,
Шумит внизу прибой, залив кипит волнами,
А здесь — глубокий сон и вечная печаль.
Пусть в городе живых, у синего залива,
Гремит и блещет жизнь. Задумчивой толпой
Здесь кипарисы ждут — и строго, молчаливо
Восходит Смерть сюда с добычей роковой.
Жизнь не смущает их, минутная, дневная.
Лишь только колокол вечерний с берегов
Перекликается, звеня и завывая,
С могильной стражею белеющих крестов.
x x x
Ночь и даль седая, —
В инее леса.
Звездами мерцая.
Светят небеса.
Звездный свет белеет,
И земля окрест
Стынет-цепенеет
В млечном свете звезд.
Тишина пустыни.
Четко за горой
На реке в долине
Треснет лед порой.
Метеор зажжется,
Озаряя снег.
Шорох пронесется —
Зверя легкий бег.
И опять — молчанье.
В бледной мгле равнин,
Затаив дыханье,
Я стою один.
РОДИНА
Под небом мертвенно-свинцовым
Угрюмо меркнет зимний день,
И нет конца лесам сосновым,
И далеко до деревень.
Один туман молочно-синий,
Как чья-то кроткая печаль,
Над этой снежною пустыней
Смягчает сумрачную даль.
x x x
В окошко из темной каюты
Я высунул голову. Ночь.
Кипящее черное море
Потопом уносится прочь.
Над морем — тупая громада
Стальной пароходной стеньг.
Торчу из нее и пьянею
От зыбко бегущей волны.
И все забирает налево
Покатая к носу стена,
Хоть должен я верить, что прямо
Свой путь пролагает она.
Все вкось чья-то сила уводит
Наш темный полуночный гроб,
Все будто на нас, а все мимо
Несется кипящий потоп.
Одно только звездное небо.
Один небосвод недвижим,
Спокойный и благостный, чуждый
Всему, что так мрачно под ним.
НА ДНЕПРЕ
За мирным Днепром, за горами
Заря догорала светло,
И тепел был воздух вечерний,
И ясно речное стекло.
Вечернее алое небо
Гляделось в зеркальный затон,
И тихо под лодкой качался
В бездонной реке небосклон.
Далекое, мирное счастье!
Не знаю, кого я любил.
Чей образ, и нежный, и милый,
Так долго я в сердце хранил.
Но сердце грустит и доныне.
И помню тебя я, как сон —
И близкой, и странно далекой,
Как в светлой реке небосклон.
НА ХУТОРЕ
Свечи нагорели, долог зимний вечер.
Сел ты на лежанку, поднял тихий взгляд —
И звучит гитара удалью печальной
Песне беззаботной, старой песне в лад.
«Где ты закатилось, счастье золотое?
Кто тебя развеял по чистым полям?
Не взойти над степью солнышку с заката.
Нет пути-дороги к невозвратным дням!»
Свечи нагорели, долог зимний вечер.
Брови ты приподнял, грустен тихий взгляд.
Не судья тебе я за грехи былого!
Не воротишь жизни прожитой назад!
x x x
Отчего ты печально, вечернее небо?
Оттого ли, что жаль мне земли,
Что туманно синеет безбрежное море
И скрывается солнце вдали?
Отчего ты прекрасно, вечернее небо?
Оттого ль, что далеко земля,
Что с прощальною грустью закат угасает
На косых парусах корабля
И шумят тихим шумом вечерние волны
И баюкают песней своей
Одинокое сердце и грустные думы
В беспредельном просторе морен?
СЕВЕРНОЕ МОРЕ
Холодный ветер, резкий и упорный,
Кидает нас, и тяжело грести;
Но не могу я взоров отвести
От бурных волн, от их пучины черной.
Они кипят, бушуют и гудят,
В ухабах их, меж зыбкими горами,
Качают чайки острыми крылами
И с воплями над бездною скользят.
И ветер вторит диким завываньем
Их жалобным, но радостным стенаньям,
Потяжелее выбирает вал,
Напрягши грудь, на нем взметает пену
И бьет его о каменную стену
Прибрежных мрачных скал.
x x x
Скачет пристяжная, снегом обдает.
Сонный зимний ветер надо мной поет,
В полусне волнуясь, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.
Эй, проснися, ветер! Подыми пургу,
Задымись метелью белою в лугу,
Загуди поземкой, закружись в степи,
Крикни вместо песни: «Постыдись, не спи!»
Безотраден путь мой! Каждый божий день —
Глушь лесов да холод-голод деревень.
Стыдно мне и больно. Только стыд-то мой
Слишком скоро гаснет в тишине немой!
Сонный зимний ветер надо мной поет,
Усыпляет песней, воли не дает,
Пусть заносит снегом, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.
x x x
Таинственно шумит лесная тишина.
Незримо по лесам поет и бродит Осень.
Темнеет день за днем, — и вот опять слышна
Тоскующая песнь под звон угрюмых сосен.
«Пусть по ветру летит и кружится листва,
Пусть заметет она печальный след былого!
Надежда, грусть, любовь — вы, старые слова,
Как блеклая листва, не расцветете снова!»
Угрюмо бор гудит, несутся листья вдаль.
Но в шумном ропоте и песне безнадежной
Я слышу жалобу: в ней тихая печаль,
Укор былой весне, и ласковый, и нежный.
И далеко еще безмолвная зима.
Душа готова вновь волненьям предаваться,
И сладко ей грустить и грустью упиваться,
Не внемля голосу ума.
x x x
И вот опять уж по зарям
В выси, пустынной и привольной,
Станицы птиц летят к морям,
Чернея цепью треугольной.
Ясна заря, безмолвна степь,
Закат алеет, разгораясь.
И тихо в небе эта цепь
Плывет, размеренно качаясь.
Какая даль и вышина!
Глядишь — и бездной голубою
Небес осенних глубина
Как будто тает над тобою.
И обнимает эта даль, —
Душа отдаться ей готова,
И новых, светлых дум печаль
Освобождает от земного.
ПЛЕЯДЫ
Стемнело. Вдоль аллей, над сонными прудами,
Бреду я наугад.
Осенней свежестью, листвою и плодами
Благоухает сад.
Давно он поредел, — и звездное сиянье
Белеет меж ветвей.
Иду я медленно, — и мертвое молчанье
Царит во тьме аллей.
И звонок каждый шаг среди ночной прохлады.
И царственным гербом
Горят холодные алмазные Плеяды
В безмолвии ночном.
x x x
Снова сон, пленительный и сладкий,
Снится мне и радостью пьянит, —
Милый взор зовет меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.
Знаю я, — опять меня обманет
Этот сон при первом блеске дня,
Но пока печальный день настанет,
Улыбнись мне — обмани меня!
x x x
Я к ней вошел в полночный час.
Она спала, — луна сияла
В ее окно, — и одеяла
Светился спущенный атлас.
Она лежала на спине,
Нагие раздвоивши груди, —
И тихо, как вода в сосуде,
Стояла жизнь ее во сне.
x x x
Звезды ночью весенней нежнее,
Соловьи осторожней поют.
Я люблю эти темные ночи,
Эти звезды, и клены, и пруд.
Ты, как звезды, чиста и прекрасна.
Радость жизни во всем я ловлю —
В звездном небе, в цветах, в ароматах.
Но тебя я нежнее люблю.
Лишь с тобою одною я счастлив,
И тебя не заменит никто:
Ты одна меня знаешь и любишь
И одна понимаешь — за что!
x x x
Как светла, как нарядна весна!
Погляди мне в глаза, как бывало,
И скажи: отчего ты грустна?
Отчет ты так ласкова стала?
Но молчишь, ты, слаба, как цветок.
О, молчи! Мне не надо признанья:
Я узнал эту ласку прощанья, —
Я опять одинок!
x x x
Зеленоватый свет пустынной лунной ночи,
Далеко под горой — морской пустынный блеск.
Я слышу на горах осенний ветер в соснах
И под обрывом скал — невнятный шум и плеск.
Порою блеск воды, как медный щит, светлеет.
Порой тускнеет он и зыбью взор томит.
Как в полусне сижу. Осенний ветер веет
Соленой свежестью — и все кругом шумит.
И в шорохе глухом и гуле горных сосен
Я чувствую тоску их безнадежных дум,
А в шумном плеске волн — лишь холод лунной ночи
Да мертвый плеск и шум.
Источник
Пруд застывает и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд. где поставить запятую?
Пруд застывает, и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд
Пруд застывает, и с плотины листва поьлекшая лозины уныло сыплется на лёд.
Другие вопросы из категории
непроверяемые слова:гвоздика,беседка,конверт,горизонт,багаж,трясина,блокнот,фломастер,компас,лопата,помидор,комната. Правильно ли?:-\
Пожалуйста помогите очень надо на завтра в школу.
Читайте также
брызнул пыль летит. повисли перлы дождевые и солнце нити золотит.
2. пруд застывает и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд
3. кругом царили жизнь и радость.и ветер нёс ржаных полей благоухание и сладость.
брызнул пыль летит.Повисли перлы дождевые и солнце нити золотит. Пруд застывает и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд. Кругом царили жизнь и радость. и ветер нёс ржаных полей благоухание и сладость. Подчеркни известные тебе орфограммы.
каты молодые вот дождик брызнул пыль летит. Повисли перлы дождевые и солнце нити золотые.. 2.Пруд застывает и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд.. 3.Кругом царили жизнь и радость. И ветер нес ржаных полей благоухание и сладость.
и с плотины листва поблекшая лозины уныло сыплется на лёд.
3)Кругом царили жизнь и радость.И ветер нёс ржаных полей благоуханье и сладость.
СПАСИБО КТО ПОМОГ!
Источник