Пруд с белыми лилиями
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 273 326
- КНИГИ 641 739
- СЕРИИ 24 438
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 603 310
ПРУД БЕЛЫХ ЛИЛИЙ
Раздался заунывный гудок, и из трубы парохода вырвалось облако черного дыма. Отдали швартовы, подняли на борт мостки. Пароход развернулся, отчалил от пристани и поплыл прочь из гавани.
Штеффи стояла на корме и махала рукой. С пристани ей махали в ответ Нелли, тетя Альма, малыши и Вера. Вчера вечером Штеффи попрощалась с дядей Эвертом, провожая его в море. Через пару дней он вернется с уловом, но ее уже не будет на острове.
Люди на пристани казались все меньше и меньше. Вскоре Штеффи уже с трудом различала их. Напоследок она увидела, как сверкнули на солнце медно-рыжие волосы Веры.
– Проходи и садись, – сказала тетя Марта. – Угольный дым запачкает одежду.
Она стряхнула несуществующую пыль с рукава светлого плаща и первой вошла в пассажирский салон. Ее соломенная шляпка плотно сидела на затылке, волосы собраны в пучок.
Тетя Марта нарядно оделась, провожая Штеффи в Гётеборг, где той во время учебы предстояло жить в семье доктора на полном пансионе. Один выходной в месяц и каникулы Штеффи будет проводить на острове у тети Марты с дядей Эвертом. Так решено.
Воздух в салоне был неподвижен. Стояла духота. Штеффи обмахивалась старой газетой, забытой кем-то на скамье. Но тетя Марта сидела прямо и неподвижно, пальто застегнуто на все пуговицы, на шее аккуратно завязан платок.
Рядом со Штеффи стояла дорожная сумка. В ней лежало почти все ее имущество: одежда, книги, дневник, фотографии мамы с папой. Лишь видавший виды плюшевый мишка остался в мансарде дома тети Марты и дяди Эверта. Штеффи уже не маленькая, ей исполнилось тринадцать.
В гетеборгской школе она станет называть себя «Стефания». По-взрослому и романтично, не то что ее детское уменьшительное имя. Свен тоже звал ее Стефанией. Скоро они встретятся.
– Меня зовут Стефания, – тихонько пробормотала Штеффи.
– Не надо бояться, – сказала тетя Марта. – Ты не хуже других, помни об этом. А кое в чем – даже лучше.
Тетя Марта не из тех, кто щедр на похвалы, или, как она говорила, льстит. Слышать от нее такое было очень непривычно.
– Тетя Марта! – сказала Штеффи.
– Тетя Марта, вы когда-нибудь жалели, что взяли меня?
Тетя Марта удивилась:
– Жалела? Это был правильный поступок. О таком не жалеют.
– Но разве вам не хотелось, чтобы вам достался другой ребенок, лучше, чем я?
Тут произошло кое-что еще более неожиданное. Тетя Марта рассмеялась:
– Странные у тебя мысли, девочка. Я даже никогда не задумывалась об этом. Не спорю, ты наделала много глупостей, но ничего такого, чего ни Бог, ни я не смогли бы тебе простить.
«Кто же строже, – подумала Штеффи, – тетя Марта или ее Бог? Думает ли Бог всегда, как тетя Марта, или наоборот?»
Пароход держал курс прямо вперед, меж голых скалистых островков и шхер. Далеко позади все еще виднелся берег.
Год назад Штеффи и ее младшая сестра Нелли совершили плавание в обратном направлении – из Гётеборга на остров. Это был последний этап их долгого путешествия из дома. Мама с папой остались в Вене. В Швеции принимали еврейских детей-беженцев, но не взрослых. Так решило правительство.
В тот раз Штеффи уезжала от всего, что знала, и всего, что ей нравилось, к чужим людям в чужую страну с чужим языком. «Здесь только море и камни, – писала она в первом письме, которое так и не отправила. – Здесь я не смогу жить».
В этот раз никто не принуждал ее уезжать. Она сама захотела. Продолжить учебу, быть студенткой, учиться в университете и стать врачом, как папа. Штеффи мечтала об этом с тех пор, как себя помнила. Правда, тогда она думала, что это произойдет дома, в Вене.
Теперь она снова отправилась в путь, от тети Марты и дяди Эверта, от Веры, с которой наконец подружилась, от Нелли, оставшейся на острове с тетей Альмой и ее семьей. Штеффи стало страшно, вдруг она никогда больше не почувствует себя по-настоящему дома? Вдруг ей всегда придется скитаться?
Пароход приближался к Гётеборгу и вошел в реку Гёта.
– Можно выйти на палубу? – попросила Штеффи. – Мы бы увидели город с воды.
– Ну ладно, – сказала тетя Марта. – Раз ты так сильно хочешь.
Они встали у перил с правой стороны судна. На берегу раскинулся город, слева был Хисинген – большой остров с верфями и мастерскими.
– Вон «Жена моряка», – сказала тетя Марта и показала на статую женщины на высокой колонне. – Видишь, она смотрит на море и ждет своего мужа.
Штеффи не смогла разглядеть лица «Жены моряка», но представила ее с чертами тети Марты, на лбу которой появлялась озабоченная морщинка всякий раз, когда дядя Эверт был в море. Сейчас война, рыболовное пространство заминировано, и случалось, что шведские рыбацкие лодки и торговые суда подрывались.
Пароход пристал к Деревянному пирсу, который клином выдавался прямо в реку. По обе стороны в ряд пришвартованы суда, курсирующие в шхерах. На пирсе было шумно, люди поднимались на борт, сходили на землю или просто ожидали своих знакомых. Мужчина в голубой спецодежде перетаскивал в лодки бочки и ящики из грузовика, стоящего у края пристани.
У Штеффи закружилась голова. Давно уже ей не приходилось видеть так много людей сразу. Она осторожно сошла по мосткам, неся в руке сумку. Вместе с тетей Мартой протиснулась к пристани, туда, где несся поток дымящих автомобилей.
С досок пирса Штеффи шагнула на каменную мостовую. Впервые за год она стояла на городской улице.
До центра они добрались в белом вагоне. По крайней мере, так его назвала тетя Марта. Штеффи видела лишь голубые, точно такие же, как и другие трамвайные вагоны, что, дребезжа, проезжали вдоль главной улицы.
В окно трамвая Штеффи глядела на высокие каменные дома, витрины магазинов, мимо проносились блестящие автомобили. В ней пробудилась память о городе. Она вспомнила, как бежала по мокрым от дождя камням мостовой, чтобы не опоздать в школу, стараясь не толкнуть людей, спешащих утром по своим делам. Или медленно бродила по торговым улочкам и разглядывала в витринах элегантную одежду. Когда Штеффи и Эви, ее лучшая подруга, были маленькими, они часто стояли у магазинов и придумывали длинные истории о красивых дамах-манекенах.
Гётеборг отличался от Вены, но все же это был город, с городским шумом и ритмом. Чувство потерянности и неуверенности, которое Штеффи испытывала некоторое время назад, прошло. Вместо этого появилось ожидание. Здесь, в городе, может произойти все что угодно.
К своему удивлению, Штеффи заметила, что тетя Марта, наоборот, выглядит напуганной. Дома, на острове, она точно знала, что нужно делать и что правильно. Теперь же тетя Марта встревоженно озиралась и теребила свои белые летние перчатки. Снова и снова она перечитывала адрес на листке, который ей дала жена доктора. Перед остановкой она дернула за шнурок, и у водителя зазвенел колокольчик. Трамвай остановился, но оказалось, что тетя Марта поспешила. Пока она объясняла кондуктору, что им нужно проехать еще одну остановку, пассажиры глазели на них.
Стоя на посадочной площадке, тетя Марта внимательно посмотрела направо, налево и снова направо, прежде чем перейти улицу. Они свернули с широкой прямой улицы, усаженной рядами деревьев, в переулок. Через два квартала повернули за угол.
– Нам сюда, – сказала тетя Марта.
Это был четырехэтажный дом из желтого кирпича, вокруг высоких окон и балконов с коваными перилами выложен узор. Фасад выходил к парку на другой стороне улицы. Небольшой холм – все, что осталось, после того как выровняли землю для постройки домов в квартале. Узкая тропинка меж деревьев вела к склону, покрытому колышущейся травой.
Источник
Пруд белых лилий
Анника Тор
«Пруд Белых Лилий» — продолжение полюбившегося русским читателям романа «Остров в море» — истории о двенадцатилетней Штеффи, оказавшейся на острове в Швеции в начале Второй мировой войны. Повзрослевшая Штеффи получает стипендию и отправляется учиться в Гётеборг, где она будет жить на пансионе в семье Сёдербергов. Главное — она теперь будет находиться совсем рядом со Свеном, с которым познакомилась летом! Но что-то не складывается в новой жизни Штеффи, на вид вполне благополучной… «Что происходит с родителями? Что такое настоящая дружба? А настоящая любовь? Что лучше — правда или ложь?» — все эти вопросы переполняют ее. И берег пруда Белых Лилий становится для Штеффи местом, где она может побыть одна и попытаться разобраться в себе…
Эта Аника Тор, похоже, действительно какое-то уникальное явление в современной детской литературе. Конечно, у них там, у скандинавов, традиция в этом деле крепкая, великой Астрид положенная, но все равно удивительно, как такое с виду простое, ясное, детальное повествование может затрагивать столько насущных, актуальных тем.
Кстати, про детали. Интересуясь детской литературой, в какой-то момент я отчетливо поняла, насколько детали важны именно в детской книге. Должно быть написано так, чтобы каждый шаг, каждая мелочь обстановки были бы ощутимы, живо бы представлялись перед глазами. Из наших детских писателей такой мастер, например, Носов. Помню, восторг и восхищение охватывали меня при чтении его «Вити Малеева» — так просто, и вместе с тем так много именно важного, насущно полезного. Вот и здесь так же.
Какие темы поднимаются в «Пруде белых лилий»? Что важно и что неважно в жизни, учеба, дружба, любовь, социальные аспекты, доброта и добренькость — это все довольно общие слова, но в книге вопросы ставятся конкретно, и как в хорошей детской книге, твердо и без лишних слов, как верный друг, автор проводит ребенка сквозь эти сложные, уже практически взрослые вопросы.
По поводу издания, Самокату, конечно, спасибо огромное, тетралогия выдержана в едином стиле, очень приятная бумага, иллюстрации, обложки, объем каждой книги — они становятся настоящими друзьями. К сожалению, есть опечатки, хотя их немного, но хотелось бы, чтобы не было совсем. Иногда есть ощущение ляпов перевода, или, скажем так, есть места не совсем ровного перевода, но эти шероховатости немногочисленны.
Эта Аника Тор, похоже, действительно какое-то уникальное явление в современной детской литературе. Конечно, у них там, у скандинавов, традиция в этом деле крепкая, великой Астрид положенная, но все равно удивительно, как такое с виду простое, ясное, детальное повествование может затрагивать столько насущных, актуальных тем.
Кстати, про детали. Интересуясь детской литературой, в какой-то момент я отчетливо поняла, насколько детали важны именно в детской книге. Должно быть написано так, чтобы каждый шаг, каждая мелочь обстановки были бы ощутимы, живо бы представлялись перед глазами. Из наших детских писателей такой мастер, например, Носов. Помню, восторг и восхищение охватывали меня при чтении его «Вити Малеева» — так просто, и вместе с тем так много именно важного, насущно полезного. Вот и здесь так же.
Какие темы поднимаются в «Пруде белых лилий»? Что важно и что неважно в жизни, учеба, дружба, любовь, социальные аспекты, доброта и добренькость — это все довольно общие слова, но в книге вопросы ставятся конкретно, и как в хорошей детской книге, твердо и без лишних слов, как верный друг, автор проводит ребенка сквозь эти сложные, уже практически взрослые вопросы.
По поводу издания, Самокату, конечно, спасибо огромное, тетралогия выдержана в едином стиле, очень приятная бумага, иллюстрации, обложки, объем каждой книги — они становятся настоящими друзьями. К сожалению, есть опечатки, хотя их немного, но хотелось бы, чтобы не было совсем. Иногда есть ощущение ляпов перевода, или, скажем так, есть места не совсем ровного перевода, но эти шероховатости немногочисленны.
Как долго я ждала момента прочтения второй части о жизни Штеффи! К сожалению, продолжение не произвело на меня такого сильного впечатления, как «Остров в море», но всё же было очень интересно узнать, что же ждало девочку дальше. Очень я к ней привыкла.
В книге «Пруд Белых Лилий» мы встречаем Штеффи уже тринадцатилетним подростком, который сталкивается совсем с другими проблемами, нежели в детстве. Девочка взрослеет, меняет место жительства, обзаводится новыми друзьями, учится уже в другой школе, ждёт её и первая влюблённость. Стефания по-прежнему та же сильная личность, смелая, честная, добрая, она всегда готова помочь окружающим и не затаивает обиду, если кто-то обходится с ней несправедливо. Наоборот, к каждому она старается проявить доброту и понимает, что люди не всегда ведут себя грубо из-за злобы, часто они просто несчастны и не умеют общаться иначе, и если проявить к ним хоть каплю доброты, сочувствия, понимания, то можно расположить их сердце и обрести дружбу. Много новых людей встретится на пути Штеффи, хороших и не очень, но каждый из них преподнесёт ей определённый урок.
Книга, несмотря на период, в который разворачивается сюжет, всё же очень светлая, она несёт в себе надежду и веру в лучшее, в то, что рано или поздно всё наладится, близкие будут рядом, а трудности и опасности позади.
«Пруд Белых Лилий» — очень достойное произведение не только для детей и подростков, но и для взрослых, да и вообще я бы не назвала его детским, так как автор поднимает очень важные и серьёзные проблемы. И я обязательно прочту следующие две книги из серии, чтобы узнать, что же дальше ждёт Штеффи и её родных.
Ещё один год-поворот в судьбе Штеффи
Книга посвящена старшей сестре. Мне сначала эта часть показалась немного проходной, просто рассказывающей о том, как Штеффи приспосабливается к жизни в городе. Как идёт в школу, как адаптируется к новому коллективу и новой семье, где ей придётся теперь жить. Но нет, здесь оказалось куда больше всего: первая и, как часто бывает, невзаимная любовь, новые подруги и отношения с ними, положение, в которое ставят девочку в той семье, что приютила её в Гётеборге.
Первая любовь — это такое светлое, почти бескорыстное чувство, когда про себя придумываешь себе различные радужные картинки предстоящего совместного будущего, наполненного взаимным обожанием и счастьем. А на самом деле дико в себе сомневаешься и молчишь, продолжая любить про себя, только в мечтах. Вот и у Штеффи также. А когда решается, то всё рушится, как карточный домик, а в случае Штеффи домик, построенный из тех самых радужных картинок. Порыв, хлопнула дверь и картинки рассыпались и разметались в разные стороны сквозняком. Горький момент. Но этот момент проживает практически каждая юная девочка, ибо в объекты первой любви выбираются те, что произвели очень сильное и яркое впечатление, непохожие на других из обычной жизни и повседневной рутины. И, на беду, они ещё и старше, как правило.
Новые отношения Штеффи пытается выстраивать уже по-другому. Она находит себе действительно настоящую подругу. Но ведь хочется и другого. Например, посверкать среди самых красивых девочек в классе и для этого Штеффи выбирает безотказно работающий способ, который заключается в том, чтобы заинтересовать и заинтриговать тем, что их больше всего интересует. А что больше всего интересует таких девочек? Мальчики и любовь. Вот Штеффи и начинает свои картинки рисовать не только в голове, но и на словах. Ох, но как же это всё знакомо! Поэтому с одной стороны Штеффи сочувствуешь, так как понимаешь, что вот эта паутинка лжи, что она плетет, в какой-то момент разорвется и будет ой как неловко перед подругами, а перед собой стыдно. Но всё равно, несмотря на это не можешь не улыбаться. Такие моменты здорово демонстрируют, что какие бы трагедии не случились со Штеффи, она всё равно остаётся обычной девчонкой, что вместе со всеми проходит все этапы взросления.
Всё это прекрасно. Но здесь самой важной темой является тема благодарности и долга. Штеффи постоянно живёт под давлением того, что она должна испытывать благодарность к людям, что ей помогают. Что она всем должна. Поэтому она многое терпит, многое делает только потому, что так надо. Ей кажется, что она всем кругом обязана. И, если честно, я так и не поняла, зачем фрау докторша взяла Штеффи к себе. В первой книге я видела реальное и искреннее желание помочь. Здесь же Штеффи превращают сначала в тень, что должна никому не мешать, а потом и вовсе в прислугу. Для чего этот момент был? Неужели матери Свена было так важно продемонстрировать свою «благотворительность» по отношению к еврейке-беженке перед своими знакомыми, что она абсолютно не посчиталась с чувствами этой самой девочки? Впрочем, по остальному видно, что не до этих чувств было. Честно говоря, на Штеффи было наплевать всем, кроме Свена. Хорошо, что девочке потом удается понять, что чувство благодарности не равно «я всем обязана» и что искренняя помощь в ответных «должна сделать» не нуждается.
Штеффи взрослеет, Штеффи больше понимает. В этой книге идёт развитие её отношений с окружающими и с самим миром. Она учится не только, получая знания из книг и уроков, она ещё и наблюдает, чувствует, анализирует. Постигает мир всеми способами, что ей доступны. Но есть и небольшой минус в ней — начинаешь замечать нотки эгоизма, что периодически начинает заводить свою песнь. В каких-то моментах Штеффи думает о себе и только о себе. Но ей сложно пока понять, что не всегда есть возможность помочь, даже когда этого очень хочется. Зато можно подумать и что-нибудь все равно попытаться придумать.
Четверка! Пошто такая подлая четверка.
Ну, и штеффи продолжает предъявлять. Новые люди — новые требования. Первым делом напрочь вынесла девичья печаль о том, что доктор и его жена не приняли ее как родную, заставили кормиться на кухне, в уста сахарные не расцеловали. Эка ты загнула, милая, сразу подумалось мне. За такими штуками не в шведские семьи едут, а в русские, к примеру. Вообще, странное впечатление, неужели в австриях принято с полпинка принимать постороннего человека в семью, как в россиях? Особенно, если его пустили из милости. Точно знаю, что нет. У западных европейцев совсем другой менталитет. Это, значит, штеффи у нас такая вся царевна. Нуну.
Затем начались беды в школе. Некая училка типа фройлян грубо так и резко сказанула штеффи, что нечего тут разговаривать по-немецки с австрийским акцентом. За это получай целую четверку в году по языку. Четверку. Четверку. ЧЕТВЕРКУ. Какое зверство, нет слов. Дада, штеффи предупредили, что в местной системе образования водятся в классных комнатах страшные монстры, поддерживающие новый немецкий порядок. Но лично я только порадовалась, что она не в сссры уехала. Уж лучше подлость и притеснение в виде четверки, чем бабий яр.
Потом, значит, штеффи раскатала губы на соседского сына. Нет, ну а что? Это любовь, то есть. Причем, ее популярные одноклассницы (королевы класса) любят, как слащавые мещанки, постановила она. То ли дело ее чувства! Кстати, к королевам она не испытывает симпатии, они ей ничего плохого не сделали, но все равно. Еще интересная деталь в ее характере. Перед теми, кто с ней груб, обижает, она тушуется. Зато после очень мило срывает злость на других. На докторском сыне, на новой подруге из класса. Нет, а чего они не помчались на помощь, не прочитали ее мысли, не наплевали на свои интересы и семью?
Зато жена доктора сразу просекла, что к чему (что кое-кто раскатал губы на ее сына) и указала штеффи на место, заставив прислуживать на званом обеде. Ужас, какое унижение перенесла бедная девица. Сполна за ее страдания досталось докторскому сыну. При этом унижаемой пансионерке эта самая тетка дает карманные деньги. Карманные деньги. Карманные деньги. КАРМАННЫЕ ДЕНЬГИ. Но все равно она — ЗВЕРЬ!
Еще очень поразил момент, когда штеффи получила очередное письмо от родителей с описаниями, как они там голодают, терпят лишения и болеют, и тут же помчалась к докторскому сыну за утешениями. Он немедленно повел ее в кафе, где она от пуза наелась пирожными, напилась шоколадами с благостными мыслями о том, что ее родителям точно легче при мысли о том, что хоть они с сестрой сытые. И так-то я ни разу не осуждаю ее, хотя она мне и антипатична. И правда же, не голодать же ей. Толку от этого нет. Но странно, очень странно читать о том, как кто-то только что получил письмо, в котором родной человек пишет: «Мы бедствуем, мы голодаем. «, и, не отходя от кассы, прется до ресторации, чтобы вкусить кусок чего пожирней и послаще.
Кто-то скажет, что ей всего тринадцать лет. А я скажу, что ей уже тринадцать лет. И хотелки, женилки наросли-выросли и цветут буйным цветом с мечтами о поцелуях и свадьбах. Это такой милый подростковый синдром, когда жить хочется по-взрослому, но при этом ни за не отвечать, как ребенку. И, честно говоря, не вижу ни малейшей причины, почему взрослые должны мириться с инфантильными, эгоистичными хотелками абсолютно здорового во всех смыслах существа, особенно, если милое дитя сидит на их шее. И никакой статус беженца тут точно не индульгенция. Ну, и особый смак — это ее страдания относительно благодарности.
За последние полтора года Штеффи только и слышала, что должна быть благодарной всем, кто помогал.
Страшное, страшное испытание. Ведь даже родители в каждом письме писали и писали: «Передай добрым добрым людям нашу спасибу!» И я все думаю, как у таких людей выросла вот такая дочерь? Откудова столь высокие запросы? И насколько часто она реально говорила эту спасибу? Может, если бы почаще говорила, то и напоминали бы пореже?
А закончим чем-то положительным. Ведь даже в махровых эгоистах оно есть. Так и штеффи, страдая, все-таки помогает по хозяйству, хорошо учится, волнуется за родителей, как умеет, дружит, как получается, проявляет смекалку, помогая заболевшей сестре своей подруги. Поэтому ставлю книге и ей три с плюсом. Да, я зверствую почище всяких училок типа фройлян, чего скрывать.
Содержание тетралогии Анники Тор выстраивается вокруг следующего сюжета: две еврейские девочки (сёстры) вынуждены эмигрировать из Вены, оставив там родителей, друзей и всё то, что включено в понятие «Родина».
Дом – это место, где можно быть самим собой.
В общем-то, мне понятна авторская задумка А. Тор: писательница показывает жизнь подростка, взрослеющего вдали от родителей, а потому преодолевающего первые жизненные трудности самостоятельно без надежды на то, что в сложный период рядом окажутся мама и папа. В этом состоит, пожалуй, основной конфликт первой и второй частей тетралогии. В принципе, Тор удалось представить его во всей красе и многогранности: первая влюблённость, нечаянная ложь и попытки выбраться из её разрастающейся сети, взаимоотношения с одноклассниками и подругами – всё это часть жизни обычного подростка 13 лет. Не больше и не меньше.
Однако, на мой взгляд, писательница чересчур уходит в быт, так сказать. По этой причине (или ещё по какой) она почти не раскрывает тему гонения еврейского народа в период Второй мировой войны – поистине страшного времени, в которое расцветает варварский феномен геноцида. И это первый недостаток книги (хотя, справедливости ради стоит отметить, что во второй части тетралогии данная тема освещается чуть больше, нежели в первой части).
Только к середине романа «Пруд белых лилий» я поняла, по какой причине меня не трогает стиль Анники Тор. Казалось бы, всё должно сложиться идеально: мои любимые скандинавские мотивы, в историях главные герои – дети, события разворачиваются в военное время. Ан нет.
Причина лежит в линейном стиле изложения. Такой стиль хорош для детей младшего школьного возраста, когда человеку ещё сложно одновременно выполнять несколько интеллектуальных функций: воспринимать информацию и включать ассоциативное мышление. Недаром в отзыве на первую часть тетралогии у меня сложилось впечатление, что я читаю событийные дневниковые записи шизофреника Сергея из Оренбурга «Такой день». И это второй недостаток книги, по моему мнению. После её прочтения захотелось в спешном порядке почитать что-нибудь сюрреальное; такое, что даёт возможность мозгу выстраивать ассоциативные и понятийные связи.
Дополнительно: мой отзыв на первую часть тетралогии А. Тор «Остров в море».
Источник