Эрнест Хемингуэй «Старик и море»
Перевод на русский: — Е. Голышева, Б. Изаков (Старик и море) ; 1955 г. — 46 изд. — М. Миронова (Старик и море) ; 1980 г. — 2 изд. Перевод на украинский: — В. Митрофанов (Старий і море) ; 1974 г. — 3 изд.
- Жанры/поджанры: Реализм
- Общие характеристики: Психологическое | Философское
- Место действия: Наш мир (Земля)( Мировой океан, моря( В открытом океане ) | Америка )
- Время действия: 20 век
- Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Любой
Сантьяго — старый кубинский рыбак. Раз за разом он выходит в море на своей лодке вместе с мальчиком Манолином — своим помощником, но уже целых сорок дней старику не удаётся поймать ни одной рыбины. Он лишается помощи мальчика, которому родители велят рыбачить с другими, но не его дружбы и участия. Наступает однако день, когда Сантьяго перед выходом в море говорит Манолину, что на этот раз он верит в удачу.
Повесть принесла автору Нобелевскую и Пулитцеровскую премии.
| лауреат | Пулитцеровская премия / Pulitzer Prize, 1953 // Художественная книга |
| лауреат | 200 лучших книг по версии BBC / BBC The Big Read, 2003 |
| номинант | Национальная книжная премия / National Book Awards, 1953 // Художественная литература (повесть) |
Издания на иностранных языках:
Доступность в электронном виде:
Иногда бывает так, что при чтении книги больше всего внимания по каким-либо причинам уделяешь какому-нибудь второстепенному персонажу. Так вышло и в этот раз. Не буду лишний раз повторять слова других рецензентов о том, что у автора получился шедевр. Награды автора однозначно говорят за меня. Я лучше остановлюсь на том, что действительно запало в душу. Я про второстепенного персонажа, которого автор обозначил как «мальчик». Я говорю «обозначил» и беру слово «мальчик» в кавычки, т.к. с возрастом персонажа и характером его взаимоотношений с главным героем все неоднозначно.
«Мальчик» — это только слово, на которое откликается друг главного героя. Его возраст нигде не указан явно. На него есть только намеки, и намеки эти таковы, что «мальчик» вполне в состоянии обеспечить пропитание для старика, который уже почти 3 месяца сидит без улова. А сам старик вполне признает в мальчике равного. «Да ведь ты угостил меня пивом, – сказал старик. – Ты уже взрослый мужчина». Из воспоминаний старика следует, что на рыболовном промысле мальчик представляет собой вполне себе квалифицированного рыбака. Складывается ощущение, что своего коллегу старик называет мальчиком просто с высоты своего собственного возраста.
Что сильно бросается в глаза с первых страниц, так это забота, которой мальчик окружает старика. Это не волонтерская забота о пожилом человеке, которую один человек может оказать другому при наличии ресурса. Это скорее забота родственника о старшем, который потерял дееспособность. Вполне уместная вещь для традиционного общества, к которому вполне можно отнести общину кубинских рыбаков. В море старик остается опытным рыбаком. Без силы, но с немалой сноровкой и опытом. Но в сухопутных делах ему определенно нужен помощник. А кто в традиционном обществе заботится о стариках? Наиболее очевидный кандидат — дети. Другого собеса не предусмотрено.
Кто же такой мальчик, что старик взял его рыбачить в море еще в пятилетнем возрасте? Полагаю, что мальчик — это сын старика. На склоне лет пожилой рыбак перестал узнавать своего сына, но сын не бросил отца на произвол судьбы. Так они и живут. Отец не узнает родного сына, а сын уже не предпринимает попыток переубедить отца. Точно так же, как оставил попытки напомнить старику о том, что рыбацкую сеть они давно уже продали.
Известно, что мальчик долго рыбачил вместе со стариком, но потом ушел от него. Сомнительно, что в довольно простом обществе рыбаков чей-то ребенок будет просто так работать с посторонним человеком: старшая родня мальчика вполне найдет применение лишней паре умелых рук в хозяйстве. Однако поведение мальчика становится объяснимым в том случае, если он уже взрослый и сам себе хозяин. Он сам решает с кем ему работать, а заботу об отце никто не отменял. Почему же мальчик ушел работать на лодку к другому человеку? Он сам отвечает на этот вопрос. «Меня заставил отец, а я еще мальчик и должен слушаться». Вполне может быть, что это было пожеланием самого старика сыну, которое старик высказал пока еще не потерял память. Чтобы сын завязывал рыбачить с неудачником и как-то обустраивал свою жизнь самостоятельно. А теперь старик просто этого не помнит. С памятью у старика действительно серьезные проблемы: даже будучи голодным он может забыть поесть. В этом смысле примечателен короткий диалог двух персонажей
– Если бы ты был моим сыном, я бы и сейчас рискнул взять тебя с собой. Но у тебя есть отец и мать и ты попал на счастливую лодку.
– Давай я все-таки схожу за сардинами. И я знаю, где можно достать четырех живцов.
Мальчик внезапно меняет тему разговора. Родители мальчика на словах вроде как существуют (раз есть мальчик, то должны быть и те, у кого он находится на иждивении), но нигде не появляются, и даже в единственный визит старика к мальчику они не показываются. Их нет. Они только подразумеваются в диалоге двух персонажей.
Образ главного героя у автора получился очень ярким и запоминающимся, но, как ни странно, образ второстепенного персонажа породил больше мыслей в голове.
P.S. «Надолго меня не хватит». – «Нет, хватит, – возразил он себе. – Тебя, старик, хватит навеки». Это старик сказал не столько про себя, сколько про судьбу повести, в которой он — главный герой.
P.S.S. «Счастье приходит к человеку во всяком виде, разве его узнаешь?» Фраза из произведения, которая понравилась больше всего.
Короткая повесть оставила ощущения как большой роман.
Это пока первое и единственное, что я прочитала у Хемингуэйя. Но сто процентов не последнее. Такой ёмкий точный слог, такая метафоричность. Хотелось выписывать цитаты, но при этом невозможно оторваться. Качаешься по волнам вместе со Стариком, руки саднит, спину ломит, голова кружится.
А жизнь идёт. И мир держится на таких вот людях с синими как море глазами, которые не теряют надежду и Мальчиках, готовых прийти на помощь.
Сильно. 10 из 10 и маст рид.
Попытка написать американскую «Повесть о настоящем человеке» без какой-либо идеи, стоящей за «подвигом» старика. Скучное затянутое изложение на 100 страниц. Был бы рассказ на 5-10 страниц — можно было бы читать.
Одно из самых сильных произведений в мировой литературе. Кратко, ёмко, в сухом стиле Хемингуэя.
На пятидесяти страницах собран большой жизненный философский смысл.
Главный герой — старый кубинский рыбак — этакий маленький человек, который привык жить, никому не мешая, у него нет больших амбиций и потребностей. Ему нужно выходить в море, чтобы прокормить себя, и в последнее время у него это получается не самым лучшим образом. Его философия — жить в единении с природой. Даже рыбу, на которую охотится, он называет своим братом, восхищается ею, просит простить за то, что должен её убить. Это не праздная охота ради удовольствия, это заведённый порядок вещей. Он родился стать рыбаком, чтобы ловить рыбу и продавать её на рынке, вот он и занимается этим.
Для таких людей нет такого понятия как «прогул» или «не хочу, завтра». Они встают до восхода солнца и выполняют свою работу. Других вариантов нет, на таких людях и держится земля. Что бы ни случилось, старик будет выходить в море, какие трудности и опасности ни возникли бы, он будет бороться за свою добычу. И в этом его суть.
Время оказалось неласково к Хемингуэю. Речь конечно, не о его личной трагедии. Да, поздние годы жизни писателя — печальное зрелище, но через такую же (или худшую) старость прошли многие люди, от которых в истории не осталось нескольких томов блестящей прозы. Так что как бы ни хотели некоторые читатели рассмотреть произведение, посвященное старости, силе и слабости, только как преломление личного опыта автора, «Старик и море» много больше бытового правдоподобия.
Американская литература находится в несколько других отношениях с реальностью, чем русская. У нас утвердился протокольный (критический, социальный и тп.) реализм, противовесом которому стала фантасмагория, сказка, гротеск. Американцы же с одной стороны чуть больше доверяют самому веществу жизни, с другой склонны наполнять ее символическим, аллегорическим значением.
Потому история старого силача-рыбака, который боролся-боролся со стихией, попавшимся на крючок марлином и слетевшимися на кровь акулами, да и остался без улова, конечно не сводима к печальной зарисовке из жизни бедных кубинцев.
(Хотя похожая история имела место в реальности, а прототип Сантьяго, капитан «Пилара» Грегорио Фуэнтес пережил писателя на несколько десятилетий, оказавшись воистину железным человеком.)
Но Хемингуэй все-таки не Джек Лондон, и воспеванием силы духа и рук (Сантьяго однажды выиграл непомерную по времени схватку на руках) простого человека повесть не ограничивается. Если бы ограничивалась, не видать ей такой популярности.
За реализмом в описании рыболовного промысла, повадок марлинов и акул, за содранной кожей, за выблеванной кровью, кроется слишком много смысловых слоев.
Ранняя неблагожелательная критика во многом и основывалась на том, что от реализма Хемингуэй перешел к риторике и символизму в духе Мелвилла.
Стоит сделать небольшое усилие и можно уловить библейские аллюзии, роднящие «Старик и море» с «Моби Диком».
Можно вчитать психоаналитические трактовки.
Можно считать, что писатель старается разобраться с процессом творчества.
При этом аллегоричность не принимает характера напыщенных прямых параллелей («смотрите, рыба — это творческий замысел. »), перед нами все тот же Сантьяго, старый рыбак, воюющий с меч-рыбой, с акулами, с течением, с лихорадкой.
Но оставаясь реальным, Сантьяго одновременно возвышается до символа. Не только символа человеческой воли, человеческого духа, но и . (тут каждый может подставить свое усмотрение).
К чему же были мои рассуждения о незавидной судьбе Хемингуэя, которыми я начал свою рецензию?
А к тому, что за прошедшие полвека Читатель слишком изменился. Стал слишком утончен, слишком циничен и одновременно сентиментален. Перестал доверять авторам, которые серьезно говорят о главных вещах. Стал всюду видеть «разводку» и «многоходовочку». Пафос стал считать дурновкусием.
Прошлые поколения интеллигентной публики идеализировали «папашу Хэма», старались подражать ему, вешали его портреты (в свитере с высоким воротом) на стенку, писали эпигонскую прозу. Следующие стали мстить за этот (часто смешной и дурновкусный), культ тем, чем владеют лучше всего — насмешкой, иронией, копошением в деталях.
Но все это мелочи, все это не способно повредить чеканному языку и плавному сюжету. Все это не смогло бы отвратить публику от книги, каждое слово которой словно отлито из золота. Потому что ирония бессильна перед могучим потоком авторской речи. Потому что не хочется «ловить блох» в тексте, который хочется учить наизусть.
Что хуже всего (для наследия Хемингуэя), начитанный Читатель в наши дни стал видеть Литературный Прием.
Потому что Прием у Хэмингуэя на самом деле очевиден. Видны усилия, которые прикладывает автор, чтобы превратить историю неудачной охоты в нечто большее. В притчу, в магический реализм.
И те самые рубленые чеканные фразы, те самые афоризмы, усыпающие текст.
Подтекст кричит о себе «я — подтекст».
И все-таки, отбросьте свою начитанность и понимание того, как делается литература. Побудьте наивными, как читатели полувековой давности.
И уходите в море со старым Сантьяго.
Может быть вы поймете, к чему львы?
Источник