13. Ночь. Сад. Фонтан
Вот и фонтан; она сюда придет.
Я, кажется, рожден не боязливым;
Перед собой вблизи видал я смерть,
Пред смертию душа не содрогалась.
Мне вечная неволя угрожала,
За мной гнались — я духом не смутился
И дерзостью неволи избежал.
Но что ж теперь теснит мое дыханье?
Что значит сей неодолимый трепет?
Иль это дрожь желаний напряженных?
Нет — это страх. День целый ожидал
Я тайного свидания с Мариной,
Обдумывал все то, что ей скажу,
Как обольщу ее надменный ум,
Как назову московскою царицей, —
Но час настал — и ничего не помню.
Не нахожу затверженных речей;
Любовь мутит мое воображенье…
Но что-то вдруг мелькнуло… шорох… тише…
Нет, это свет обманчивой луны,
И прошумел здесь ветерок.
Она. Вся кровь во мне остановилась.
Волшебный, сладкий голос!
(Идет к ней.)
Ты ль наконец? Тебя ли вижу я,
Одну со мной, под сенью тихой ночи?
Как медленно катился скучный день!
Как медленно заря вечерня гасла!
Как долго ждал во мраке я ночном!
Часы бегут, и дорого мне время —
Я здесь тебе назначила свиданье
Не для того, чтоб слушать нежны речи
Любовника. Слова не нужны. Верю,
Что любишь ты; но слушай: я решилась
С твоей судьбой и бурной и неверной
Соединить судьбу мою; то вправе
Я требовать, Димитрий, одного:
Я требую, чтоб ты души своей
Мне тайные открыл теперь надежды,
Намеренья и даже опасенья;
Чтоб об руку с тобой могла я смело
Пуститься в жизнь — не с детской слепотой,
Не как раба желаний легких мужа,
Наложница безмолвная твоя,
Но как тебя достойная супруга,
Помощница московского царя.
О, дай забыть хоть на единый час
Моей судьбы заботы и тревоги!
Забудь сама, что видишь пред собой
Царевича. Марина! зри во мне
Любовника, избранного тобою,
Счастливого твоим единым взором.
О, выслушай моления любви,
Дан высказать все то, чем сердце полно.
Не время, князь. Ты медлишь — и меж тем
Приверженность твоих клевретов стынет,
Час от часу опасность и труды
Становятся опасней и труднее,
Уж носятся сомнительные слухи,
Уж новизна сменяет новизну;
А Годунов свои приемлет меры…
Что Годунов? во власти ли Бориса
Твоя любовь, одно мое блаженство?
Нет, нет. Теперь гляжу я равнодушно
На трон его, на царственную власть.
Твоя любовь… что без нее мне жизнь,
И славы блеск, и русская держава?
В глухой степи, в землянке бедной — ты,
Ты заменишь мне царскую корону,
Твоя любовь…
Стыдись; не забывай
Высокого, святого назначенья:
Тебе твой сан дороже должен быть
Всех радостей, всех обольщений жизни,
Его ни с чем не можешь ты равнять.
Не юноше кипящему, безумно
Плененному моею красотой,
Знай: отдаю торжественно я руку
Наследнику московского престола,
Царевичу, спасенному судьбой.
Не мучь меня, прелестная Марина,
Не говори, что сан, а не меня
Избрала ты. Марина! ты не знаешь,
Как больно тем ты сердце мне язвишь —
Как! ежели… о страшное сомненье! —
Скажи: когда б не царское рожденье
Назначила слепая мне судьба;
Когда б я был не Иоаннов сын,
Не сей давно забытый миром отрок, —
Тогда б… тогда б любила ль ты меня.
Димитрий ты и быть иным не можешь;
Другого мне любить нельзя.
Нет! полно:
Я не хочу делиться с мертвецом
Любовницей, ему принадлежащей.
Нет, полно мне притворствовать! скажу
Всю истину; так знай же: твой Димитрий
Давно погиб, зарыт — и не воскреснет;
А хочешь ли ты знать, кто я таков?
Изволь, скажу: я бедный черноризец;
Монашеской неволею скучая,
Под клобуком, свой замысел отважный
Обдумал я, готовил миру чудо —
И наконец из келии бежал
К украинцам, в их буйные курени,
Владеть конем и саблей научился;
Явился к вам; Димитрием назвался
И поляков безмозглых обманул.
Что скажешь ты, надменная Марина?
Довольна ль ты признанием моим?
Что ж ты молчишь?
О стыд! о горе мне!
(Молчание.)
Куда завлек меня порыв досады!
С таким трудом устроенное счастье
Я, может быть, навеки погубил.
Что сделал я, безумец? —
(Вслух.)
Вижу, вижу:
Стыдишься ты не княжеской любви.
Так вымолви ж мне роковое слово;
В твоих руках теперь моя судьба,
Реши: я жду
(бросается на колени)
Встань, бедный самозванец.
Не мнишь ли ты коленопреклоненьем,
Как девочки доверчивой и слабой
Тщеславное мне сердце умилить?
Ошибся, друг: у ног своих видала
Я рыцарей и графов благородных;
Но их мольбы я хладно отвергала
Не для того, чтоб беглого монаха…
Не презирай младого самозванца;
В нем доблести таятся, может быть,
Достойные московского престола,
Достойные руки твоей бесценной…
Достойные позорной петли, дерзкий!
Виновен я; гордыней обуянный,
Обманывал я бога и царей,
Я миру лгал; но не тебе, Марина,
Меня казнить; я прав перед тобою.
Нет, я не мог обманывать тебя.
Ты мне была единственной святыней,
Пред ней же я притворствовать не смел.
Любовь, любовь ревнивая, слепая,
Одна любовь принудила меня
Все высказать.
Чем хвалится, безумец!
Кто требовал признанья твоего?
Уж если ты, бродяга безымянный,
Мог ослепить чудесно два народа,
Так должен уж по крайней мере ты
Достоин быть успеха своего
И свой обман отважный обеспечить
Упорною, глубокой, вечной тайной.
Могу ль, скажи, предаться я тебе,
Могу ль, забыв свой род и стыд девичий,
Соединить судьбу мою с твоею,
Когда ты сам с такою простотой,
Так ветрено позор свой обличаешь?
Он из любви со мною проболтался!
Дивлюся: как перед моим отцом
Из дружбы ты доселе не открылся,
От радости пред нашим королем
Или еще пред паном Вишневецким
Из верного усердия слуги.
Клянусь тебе, что сердца моего
Ты вымучить одна могла признанье.
Клянусь тебе, что никогда, нигде,
Ни в пиршестве за чашею безумства,
Ни в дружеском, заветном разговоре,
Ни под ножом, ни в муках истязаний
Сих тяжких тайн не выдаст мой язык.
Клянешься ты! итак, должна я верить —
О, верю я! — но чем, нельзя ль узнать,
Клянешься ты? не именем ли бога,
Как набожный приимыш езуитов?
Иль честию, как витязь благородный,
Иль, может быть, единым царским словом,
Как царский сын? не так ли? говори.
Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла —
Царевич я. Довольно, стыдно мне
Пред гордою полячкой унижаться. —
Прощай навек. Игра войны кровавой,
Судьбы моей обширные заботы
Тоску любви, надеюсь, заглушат.
О как тебя я стану ненавидеть,
Когда пройдет постыдной страсти жар!
Теперь иду — погибель иль венец
Мою главу в России ожидает,
Найду ли смерть, как воин в битве честной,
Иль как злодей на плахе площадной,
Не будешь ты подругою моею,
Моей судьбы не разделишь со мною;
Но — может быть, ты будешь сожалеть
Об участи, отвергнутой тобою.
А если я твой дерзостный обман
Заранее пред всеми обнаружу?
Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь?
Что более поверят польской деве,
Чем русскому царевичу? — Но знай,
Что ни король, ни папа, ни вельможи
Не думают о правде слов моих.
Димитрий я иль нет — что им за дело?
Но я предлог раздоров и войны.
Им это лишь и нужно, и тебя,
Мятежница! поверь, молчать заставят.
Прощай.
Постой, царевич. Наконец
Я слышу речь не мальчика, но мужа.
С тобою, князь, она меня мирит.
Безумный твой порыв я забываю
И вижу вновь Димитрия. Но — слушай:
Пора, пора! проснись, не медли боле;
Веди полки скорее на Москву —
Очисти Кремль, садись на трон московский,
Тогда за мной шли брачного посла;
Но — слышит бог — пока твоя нога
Не оперлась на тронные ступени,
Пока тобой не свержен Годунов,
Любви речей не буду слушать я.
(Уходит.)
Нет — легче мне сражаться с Годуновым
Или хитрить с придворным езуитом,
Чем с женщиной — черт с ними; мочи нет.
И путает, и вьется, и ползет,
Скользит из рук, шипит, грозит и жалит.
Змея! змея! — Недаром я дрожал.
Она меня чуть-чуть не погубила.
Но решено: заутра двину рать.
Источник
Урок по теме «Опера М.П. Мусоргского «Борис Годунов»
Цели: раскрыть творчество Мусоргского как “нашего современника”, подчеркнув новаторские черты его музыки, формирование духовных ценностей учащихся на историческом материале, формирование нравственных качеств: патриотизм, ответственность за свои поступки.
Задачи: расширить представление о творчестве и творческой личности Мусоргского, углубить тему “музыка и литература”, закрепить жанры “монолог”, “ария”, понятие речитатива, интонации, музыкального образа.
Оборудование: портрет композитора, пластинки с фрагментами из оперы “Борис Годунов”, открытки с видами исторических мест города Углич, фотографии с изображением сцен из оперы.
Ход урока: звучит фрагмент из произведения Мусоргского “Рассвет на Москве-реке”. Дети должны вспомнить музыку и назвать композитора, сочинившего её.
Учитель: Сегодня мы начнём знакомиться с ещё одним произведением М. П. Мусоргского оперой “Борис Годунов”.
Народной музыкальной драмой“, — назвал Мусоргский оперу “Борис Годунов”, созданной по одноимённой трагедии Пушкина.
Середина XVI начало XVII в., преступные дела Бориса Годунова, конфликт между народом и самодержавием.
1547-1584 г. Русью правил царь Иван IV (Грозный), после его смерти на престол восходит его старший сын Фёдор — безвольный, неспособный заниматься государственными делами. Фактически власть оказалась в руках умного, властолюбивого, высокообразованного боярина Бориса Годунова. Младший сын Ивана Грозного — царевич Дмитрий находился на воспитании в Углическом монастыре. В 1591 г. на Москву пришла весть о гибели девятилетнего царевича — прямого и последнего наследника престола.
Ходили слухи, что его убили наёмники Годунова — Бичаговские. Убрав со своего пути законного наследника престола в 1598 г. после смерти Фёдора Борис Годунов стал царём всея Руси. С потрясающей душу правдивостью музыка оперы раскрывает происходящие события, развития народного сознания, силы народной, способной разбить оковы рабства с одной стороны и душевные страдания царя Бориса перед совершённым преступлением: убийством царевича Дмитрия.
Народные массовые сцены, великолепные хоры играют важнейшую роль в развитии сюжетной линии оперы.
Впервые эта гениальная музыкальная драма увидела свет 27 января 1874 г. Зрительный зал императорской оперы в этот вечер был переполнен. В партере, ложах бенуара расположился сановный Петербург, мелькали офицерские мундиры. Ярусы театра были заполнены чиновниками, врачами, учителями, на галёрке — молодёжь. Погас свет и с первыми звуками оркестра открылся занавес. Увертюры не было, опере предшествовал пролог. В оркестре зазвучала мелодия заунывной народной песни, мелодия ширилась, обрастая подголосками, она проходила на фоне музыки напоминающей невнятный шум толпы. Постепенно сцена заполняется народом, это по приказу сторонников Годунова простой народ сгоняли к стенам Новодевичьего монастыря молить Годунова согласиться на царствование. Притворно, безучастно завопили бабы, их причитаниям вяло и равнодушно вторят мужики. Народу безразлично Годунов или кто-то другой будет царствовать. Людям живётся плохо и нет никакой веры, что с приходом нового царя жизнь станет лучше. Взяты слова из распространённых народных причитаний (Мусоргским). (‘На кого ты нас покидаешь, отец наш?”). Народ отпускают, велят прийти назавтра. “Велят завыть, завоем и в Кремле”- отвечают мужики.
Так проходит избрание Бориса на престол.
Слушаем: Сцена у Новодевичьего монастыря.
Второе действие начинается великолепным, торжественным перезвоном колоколов, Бориса венчают на престол. Гулко разносится звон колоколов по площади Кремля Московского, заглушая шум толпы. По приказу князя Василия Шуйского народ поёт славу Борису (хор “Слава”).
Из храма выходит Борис. Царь величественен, но угрюм. Память об убиенном царевиче не даёт ему покоя. (“Скорбит душа, какой-то страх невольный”,- ария Бориса). Но полно, никто не должен заметить страха и неуверенности, кругом враги нового царя и он велит сзывать народ на пир.
Проходит 5 лет после венчания на царство. Положение Бориса неустойчиво, повсюду разгорается крамола — это искры будущего пожара, но их погасить невозможно, они разгораются в потаённых местах. В тихой келье Чудого монастыря, перед потемневшими ликами икон мерцают лампады. Старый монах Пимен всё ниже склоняется над рукописью, повествующей о страшных делах царя Бориса. (“Ещё одно последнее сказанье и рукопись окончена моя…”).
Покой, отрешенность царят в келье, но обманчив он. “Бориса преступленьем вопиющим”— завершает мудрый Пимен последнюю главу своей летописи. В углу кельи примостился молодой инок Григорий Отрепьев. Он просыпается от сна, неотвязного и проклятого, который вот уже третий раз тревожит его. С замиранием сердца слушает Григорий рассказ Пимена о смерти царевича Дмитрия. В голове честолюбивого послушника рождается план: бежать из монастыря в Литву, объявить себя царевичем Дмитрием.
Литовская граница. В придорожную корчму входит Григорий Отрепьев, переодетый в одежду крестьянина. С ним два монаха. Особенно приметен толстый, краснолицый монах Варлаам — типичный представитель бродячего босятского люда российского, силы которого растрачиваются в лености, пьянстве, озорстве. Испив вина, он запевает песню про осаду Казани войсками Ивана Грозного (“Песня Варлаама”). Под несвязное пение монаха Григорий Отрепьев просит хозяйку показать кротчайщий путь до границы. От неё же он узнаёт, что повсюду ищут царские стражники беглого еретика Чудово монастыря Гришку Отрепьева.
Неожиданно в корчму врываются стражники с царским указом о поимке беглеца. Гришке, как самому молодому, понимающему толк в грамоте дают почитать указ. Стремясь отвести от себя подозрение, Григорий Отрепьев направляет всё внимание стражников на Варлаама, описывая его внешние приметы. Видя, что дело принимает опасный поворот, Варлаам выхватывает указ и начинает читать его по слогам, перечисляя указанные в нём приметы Григория Отрепьева. Последнему ничего не остаётся, как выскочить в окно, спасаясь бегством. Теперь участь Бориса решена. Молодой, удачливый самозванец предстанет перед народом, назвавшись именем убитого царевича Дмитрия.
Второе действие переносит в покои царского терема. Старая мамка развлекает дочь Годунова царевну Ксению шутками, сказками, прибаутками. Царевич Фёдор рассматривает, изучает книгу большого чертежа с видами Московского царства. Неожиданно появляется Борис и веселье мигом прекращается. Ласково он обращается к царевне, расспрашивает сына о занятиях. Вид Московского царства вызывает у него тяжкие думы. В бедствиях государства он видит отмщение за злодейское убийство царевича Дмитрия.
(“Достиг я высшей власти, шестой уж год я царствую спокойно, но счастья нет моей измученной душе”)/
Хитрый царедворец Василий Шуйский сообщает царю о появлении в Литве самозванца. Начиная сомневаться в смерти Дмитрия, Борис требует у Шуйского подтверждения. Коварный князь раскрывает подробности злодейства. Борис не выдерживает пытки, в колеблющихся тенях курантов ему начинает мерещиться призрак убитого младенца.
(“Если в тебе пятно единое, случайное заведётся…”)
Третье действие. Польша. Роскошный замок Воеводы. Узнав о появлении в Польше Дмитрия-самозванца, дочь Воеводы — Марина Мнишек — бездушная, властолюбивая красавица, мечтает стать царицей Московской. “Московский престол будет её”, — уверяет Марину иезуит Рангони, нужно только опутать любовными сетями Дмитрия. В саду у фонтана, во время свидания с Мариной, Дмитрий неожиданно раскрывает свою тайну. Он всего лишь бедный беглый монах, сбежавший из монастыря, чтобы осуществить свой дерзкий план завоевания Московского престола. Марина вне себя. Надменными репликами она пробуждает уснувшую гордость самозванца, ласками и притворными уверениями в любви она успокаивает Лжедмитрия. Любой ценой она добьётся власти.
На площади перед собором Василия Блаженного народ обсуждает слухи о приближении войска самозванца, предание анафеме Гришки Отрепьева и вечную память, которую только что пропели в церкви убиенному царевичу Дмитрию. Недалеко на камне сидит Юродивый, которого окружили мальчишки. С гордостью он показывает им копеечку, которую ему только что подали, мальчишки тут же её отбирают и убегают. Слышится плач обиженного. (“Плач Юродивого”).
В окружении бояр, под звон колоколов из храма выходит Борис. Но как изменился облик царя! При виде Бориса, народ бросается на колени, со всех сторон к нему тянутся исхудалые руки в лохмотьях, в воплях толпы: ”Царь наш, батюшка, дай нам хлеба, хлеба голодным”, — слышны не просьбы покорных, отупевших от горя подданных. В возгласах народа угрозы, требования людей дошедших до отчаяния. Сквозь толпу пробивается Юродивый. Нищий, самый несчастный из всех, он преграждает дорогу царю (“Борис, а Борис, обидели Юродивого”).
— О чём он плачет? (Борис)
— Мальчишки отняли копеечку, вели-ка их зарезать, как ты зарезал маленького царевича. (Юродивый)
— Молчи, дурак! Схватите дурака! (Стражник)
— Не троньте! Молись за меня, блаженный! (Борис)
— Нет, Борис, нельзя молиться за царя-ирода. Богородица не велит. (Юродивый)
Народ безмолвствует, но его зловещее молчание полно неистовой, нескрываемой ненависти. Потрясённый царь медленно покидает площадь, а вслед ему несутся стоны Юродивого.
Предпоследняя картина оперы проходит в Грановитой палате Кремля, когда царь велел созвать на чрезвычайное заседание боярской думы. До прихода Бориса они горячо обсуждают расправу над самозванцем. Князь Шуйский рассказывает о тяжёлом состоянии царя. Неожиданно с обезумевшим от страха лицом в палату вбегает Годунов: ”Чур, дитя, чур , чур!”-словно заклинание шепчет он возбуждённо. Повсюду он видит призрак царевича. Его преследуют кошмары. Преодолев страх, он садится на своё царское место. Князь Шуйский вкрадчиво предлагает позвать странствующего монаха, быть может, его рассказ о чудесных исцелениях болящих успокоит смятенный дух царя? Борис обессилен, измучен. Вводят Пимена. И благостно, и мягко звучит голос старого летописца, повествующего о том, как на могилке безвременно погибшего царевича, больные исцеляются от мук. Но это голос не утешителя, а смертельного недруга царя. Рассказ монаха прерывается страшным криком Бориса: ”Ой, душно, душно! Царевича скорей! Оставьте нас, уйдите все!” Тяжела сцена прощания с сыном Фёдором. Борис напутствует царевича на царствование. Сразу после смерти царя на хрупкие плечи отрока обрушится вся тяжесть власти. «Прощай, мой сын, умираю, сейчас ты царствовать начнёшь!”
Перед царём в последний раз проносятся картины прошлого, полного страдания и борьбы. Но голос умирающего крепнет, наливается былой силой и властью: ”Не вверяйся наветам бояр крамольных, измену карай беспощадно!” И перед нами снова многоопытный правитель, безжалостный к изменникам. Он страшится лишь народного суда, да суда беспощадной человеческой совести.
(“Звон погребальный…”- сцена смерти Бориса)
Умер преступный царь. На смену ему из Литвы направляется другой. Взбунтовавшийся, измученный народ идёт встречать, как ему верится, чудом спасшегося царевича Дмитрия. На широкую поляну под селением Кромы с топорами и вилами выходят всё новые и новые толпы восставших крестьян. Их песни подобны разгулявшейся стихии.
“Расходилась, разгулялась сила, удаль молодецкая”- хор крестьян.
Сцена под Кромами.
— Как музыка дополнила Пушкинские строки? (Учитель)
В окружении польских священников, знати и войска появляется новый царь. Его обращение к народу звучит высокомерно, но неуверенно. Притихший народ с недоумением следует за иноземцами. Сцена пустеет. На вечернем небе выделяется серп молодого месяца, а на горизонте разливается зарево пожара. В тишине разлаётся горькая, тоскливая песня Юродивого, она как предсказание грядущего — впереди только голод, мор, нищета.
(песня Юродивого “Месяц едет, котёнок плачет
Слёзы горькие, плачь, плачь, душа православная,
Скоро враг придёт и настанет тьма
Темень-тёмная, непроглядная
Горе-горе Руси.
Плачь, плачь, русский люд, голодный люд”.
На смену умершему царю пришёл другой, но ничего не изменилось. Меняются цари, а народ не видит просвета.
Занавес закрылся. В зале ни звука. Публика была потрясена услышанным. Многие плакали. Потом началось небывалое. Мусоргского вызывали на сцену около 30 раз. Стасов писал, что высокомерно отмалчивался только один человек- родственник царя — великий князь Константин Николаевич. Он и сыну запретил аплодировать. Молчание князя Романова представлялось зловещим. В нём таились мытарства гениальной оперы Мусоргского. Из-за острой политической направленности, смелого реализма и народности музыкального языка официальные круги царской России всячески препятствовали постановке оперы. Лишь спустя 25 лет эта опера получает настоящее признание, становится популярной оперой не только в России, но и во всём мире.
Источник