LiveInternetLiveInternet
Что делать, если вам кажется, что на ЛиРу что-то не работает? 1. Вам просто кажется. 2. Если вам.
Темерев Сергей Геннадьевич (1963 г.) ПЕТЕРБУРГСКИЕ МОТИВЫ Темерев Сергей https://i.yap.
Скумбрия под шубой( необычный вариант Селёдки под шубой) Скумбрия под шубой( необыч.
—Метки
—Рубрики
- МУЗЕИ МИРА (2518)
- НАПИТКИ (39)
- ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ (126)
- ПОЛЕЗНОЕ (11)
- РЕТРО (1968)
- Каталоги, альбомы (412)
- СПОРТ (24)
- CCCP (420)
- АКТЕРЫ ТЕАТРА И КИНО (580)
- ДЕТСКОЕ (1054)
- ДЛЯ МЕНЯ (46)
- ЖИВОПИСЬ, РИСУНОК (5663)
- ЖИВОТНЫЙ МИР (489)
- ИСТОРИЯ (1321)
- ИСТОРИЯ РОССИИ (2090)
- КУЛЬТУРА, ИСКУССТВО (1008)
- МОДА (207)
- МОСКВА (479)
- ОДЕЖДА, ОБУВЬ и пр., и пр. (216)
- ОФОРМЛЕНИЕ ДНЕВНИКА (18)
- ПЕРСОНЫ (3979)
- ПИСАТЕЛИ и ЛИТЕРАТУРА (1008)
- ПОЗИТИВ (85)
- ПРО ЕДУ (239)
- РАЗНОЕ (1025)
- РЕЛИГИЯ (518)
- РОМАНОВЫ (436)
- СКАЗКИ О ХУДОЖНИКАХ (49)
- СКАЗКИ, ЛЕГЕНДЫ ПРИТЧИ (395)
- ТЕХНИКА (27)
- ФОТОГРАФИЯ (2816)
- «LiFE» — фотоархив (177)
- Библиотека Конгресса США (275)
- Редкие фото известных людей. (239)
- ФОТОХУДОЖНИКИ (298)
- ШЛЯПОМАНИЯ (150)
- Звезды в шляпах (51)
- ЭКСКУРСИИ ВИРТУАЛЬНЫЕ (0)
- ЮНЕСКО (11)
—Поиск по дневнику
—Друзья
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
СКАЗКА О МАЛЬЧИКЕ, КОТОРЫЙ НЕ УМЕЛ РИСОВАТЬ МОРЕ. ЛЕВ ЛАГОРИО
Давным-давно в южном городе Феодосии на берегу Черного моря жил-был мальчик Левушка.
Зимой он чинно гулял с бонной-воспитательницей по улицам и паркам и занимался с учителями. А летом, сбежав от бонны, играл с мальчишками в казаков-разбойников или в лапту. Лето в Феодосии начиналось в апреле и продолжалось до ноября. Хороша, уютна Феодосия летом: в зеленых садах, в цветах, а стены каменных домов увиты диким виноградом. Левушка любил лето, любил Феодосию, но больше всего на свете любил море. Он даже с ним разговаривал.
— Море, ты такое большое и красивое, — кричал Левушка в голубой простор.
А волны что-то бормотали ему в ответ. Мальчик
слушал этот немолчный говор, и ему казалось, что вот-вот он поймет, о чем говорит море. А вечером Левушке, конечно, попадало дома.
Пейзаж. 1871
— Лео, ты опять весь день пропадал с мальчишками! Дружба с маленькими русскими оборванцами до добра не доведет, — сердито говорил отец по-итальянски.
— Прости, папа, — отвечал мальчик тоже по-итальянски, — я больше так не буду.
Ведь Левушка и его папа были итальянцами, и это был их родной язык. Говорить-то Левушка говорил, а сам по-русски думал: «Они не оборванцы, а мои друзья». Ведь русский тоже был его родной язык, Левушка родился и вырос в России.
— Что тебе эти русские? — хмурился отец. — Придет время, вернемся в Италию, там получишь хорошее образование и станешь дипломатом, большим человеком.
— Да, папа, — отвечал Левушка по-итальянски, а по-русски думал: «Как скучно — быть большим человеком».
«Вид на Аю-Даг от Алушты» 1890
Иркутский областной художественный музей им. В.П.Сукачева
Левушкин отец — синьор Феликс Лагорио — родился в Генуе и в молодости был секретарем у французского императора Наполеона. А потом вернулся в Италию и стал дипломатом при дворе неаполитанского короля. Его отправили консулом в далекую Россию.
Латинское слово «консул» означает «представитель». Синьор Феликс Лагорио уже много лет представлял в России королевство Неаполь и целые дни вел деловые переговоры, а время от времени ездил в русскую столицу Петербург и встречался с самим императором.
Тут синьор Лагорио женился, и у него родился сын Лео. Вот только жить в России синьору консулу не нравилось, он скучал по Италии.
— Пропади пропадом эта Россия! — ворчал синьор Лагорио. — Дороги плохие, почта ходит медленно, а русские — люди загадочные и непонятные.
«Крымский пейзаж» 1891
Астраханская государственная картинная галерея имени П.М.Догадина
Зато Левушке нравилось жить в России. И хотя он еще не знал, кем будет, когда вырастет, но уж точно — не дипломатом. Может быть, моряком?
— Выбрось это из головы, — сердился отец, — Мальчик из приличной семьи не должен думать о глупостях!
— Да, папа, — послушно отвечал Левушка.
Но вечером в постели, уже закрыв глаза, он мечтал о том, как вырастет и станет капитаном большого парусного корабля. А море шумело совсем рядом, за стеной дома, будто хотело что-то сказать. Мальчику из приличной семьи полагалось быть образованным: он должен был знать французский язык (вся Европа в те времена говорила по-французски), ему надо было уметь танцевать, рисовать, играть на фортепьяно, а еще читать, писать, считать. Поэтому у Левушки было много учителей. Они приходили к нему домой, потому что мальчики из приличных семей получали домашнее образование.
«На острове Капри. Рыбацкий домик» 1859
Государственная Третьяковская галерея Москва
— Я нанял тебе учителя рисования, — сказал однажды Левушке отец. — Его зовут господин Ованес Гайвазян. Завтра он придет.
Господину Ованесу было шестнадцать лет. Он учился в Петербурге, в Академии художеств и приехал домой на каникулы. Как и Левушка, он был смуглый и темноглазый. Только Левушка был итальянец, а господин Ованес — армянин.
На первом занятии господин Ованес Гайвазян поставил на стол гипсовую вазу и строгим голосом велел мальчику нарисовать ее. Левушке сразу стало скучно. Карандаш часто ломался, а ваза получилась кривой.
— Плохо, — поморщился учитель. — Вы совсем не стараетесь.
Левушка надулся и сказал, что рисовать он не любит и не хочет.
— А что вы любите? — спросил господин Ованес.
Тут учитель радостно улыбнулся, и стало видно, что он еще совсем мальчишка.
— Тогда будем рисовать море!
«Кавказский вид» 1889
Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник
И они отправились на берег. Оказывается, господин Ованес Гайвазян тоже любил море и мечтал стать художником-маринистом. «Маринист» — этот тот, кто рисует море. Море по латыни «маре». Каждый день они отправлялись к морю — рисовать. Оно всегда бывало разным. То свинцово-серое или вовсе черное. То сине-зеленое, ласковое. Бывали дни, когда оно угрюмо шумело и, как лапой, било холодной волной по камням набережной, а над ним неслись по небу взъерошенные тучи. Но потом море успокаивалось, выкатывало на берег теплые волны, лизало гальку и где-то там, вдали, сливалось с небом.
Мальчику нравились рисунки господина Ованеса. А вот у самого Левушки получалось не очень.
— А ты поговори с ним, — сказал однажды юный учитель.
Левушка глянул исподлобья — уж не насмехается ли над ним господин Ованес. Но тот был серьезен.
— Все вокруг — живое, и море тоже. Только надо научиться видеть и слышать.
— А вы, господин Ованес, разговариваете с ним?
— Море, — сказал мальчик, — я тебя так люблю и хочу нарисовать, а у меня не получается. Почему?
Но море не ответило. А может, ответило, но Левушка опять не понял.
Вид На Лахту В Окрестностях Петербурга. 1850
Потом лето кончилось, кончились каникулы у господина Ованеса, и он уехал в Петербург учиться. Левушка остался один. Он по-прежнему каждый день ходил рисовать море. И у него по-прежнему ничего не получалось. Однажды он даже заплакал от обиды. Слезинка скатилась по шеке и упала в море.
— И слезы у него соленые, как морская вода, — отозвалась другая.
А Левушка мигом забыл про слезы и замер: он этот разговор понял.
— Кто тут разговаривает? — шепотом спросил он. — Море, это ты?
— А то кто же! — засмеялось в ответ море.
Так Левушка научился слышать море. А потом он много лет учился его видеть и рисовать. Он рос и обучался всему тому, что положено знать и уметь мальчику из приличной семьи. Но больше всего на свете ему нравилось рисовать море, и с каждым днем у него получалось все лучше и лучше.
— А, это ты, мальчик, который меня любит, но не умет рисовать? — весело спрашивало море, когда Левушка с мольбертом и красками приходил на берег.
— Я, — отвечал он, — Здравствуй, море. Как я рад тебя видеть.
Море рассказывало ему свои древние сказки, а порой и выбалтывало свои секреты.
Вид На Неву И Петропавловскую Крепость. 1859
Вот только синьор Лагорио был недоволен. Слава Богу, сын уже не собирался в моряки. Но теперь он твердил, что станет художником.
— Ты будешь дипломатом, Лео! — кричал неаполитанский консул. — Никогда в славном роду Лагорио не было мазил!
Но Левушка был упрям и предан своей любви к морю. Он уже не говорил послушно: «Да, папа». Конечно, родителей надо слушаться.
— Но ведь и своей головой тоже надо думать, — слышалось Левушке в рокоте набегающих волн. — Это твоя жизнь, и ты сам будешь за нее отвечать.
Левушке было уже шестнадцать лет, он решил поступать в Академню художеств. И перед отъездом в далекий город Петербург выросший Левушка, конечно, отправился попрощаться со своим любимым Черным морем.
— Как я буду жить без тебя? — грустно спросил он.
— Ах, глупый мальчик, — вздохнуло море, — конечно, я буду по тебе скучать.
— И я по тебе.
Лафотенский Остров. 1895
— Ой, опять ты плачешь, — сказало море, — и слезы у тебя соленые. Не печалься, в Петербурге тоже есть море. Только не Черное, а Балтийское.
— Это чужое море. А Петербург — чужой город, и люди там все незнакомые.
— Ну, уж один-то добрый знакомый у тебя там есть, — засмеялось море. — Он тебе поможет.
— Не спрашивай, пусть это будет для тебя сюрпризом. А потом, когда ты станешь известным художником, то будешь много путешествовать. Увидишь и Средиземное, и Эгейское море, и даже океан. Мы, моря и океаны, всегда будем с тобой. И везде, где бы ты ни был, ты будешь нас рисовать — и в шторм, и в штиль. Ты будешь рисовать наши заливы и бухты, и прибрежные скалы и отмели, и корабли, которые мчатся по нашим волнам. Ты будешь жить долго и счастливо, и картины твои будут нравиться людям.
На Острове Капри. Береговые Утесы. 1859
Левушка уехал в Петербург, поступил в Академию художеств. Как вы думаете, с кем он там встретился? Ну, конечно, со своим первым учителем. Только это был уже не Ованес Гайвазян, а прославленный на весь мир русский художник Иван Константинович Айвазовский. Вот кто первым учил маленького Левушку видеть и слышать море.
А потом наш Левушка много и с удовольствием учился и стал известным художником. Он объездил весь свет, и, конечно, побывал в прекрасной солнечной Италии. Но не остался там, потому что родиной своей считал Россию.
Так итальянский мальчик, который не умел рисовать море, стал знаменитым русским художником-маринистом Львом Феликсовичем Лагорио, профессором, академиком, морские пейзажи которого теперь находятся во многих музеях и картинных галереях мира.
«Батум»
1881
Холст, масло. 135 x 207 см
Оренбургский областной музей изобразительных искусств
Шторм 1860
Ростовский областной музей изобразительных искусств
Крым. Скалы Монах И Дива. 1890
Пейзаж С Деревьями, Домами И Рекой. 1878
Отбитие Штурма Крепости Баязет 8 Июня 1877 Года. 1891
СКАЗКИ О ХУДОЖНИКАХ
Соломко Наталия Зоревна. Сказка о мальчике, который не умел рисовать море. Лев Феликсович Лагорио (1827-1905)
Дорогие читатели! Мы рады, что серия «Сказки о художниках» нравится вам и вашим малышам. мы. решили показать всю нашу великую живопись — неизвестную, забытую, скрываемую от нас с вами за стенами «запасников». В конце XIX — начале XX веков все, что воспевало красоту мира и природы, что говорило о Боге, было объявлено мещанством, «салоном» — искусством, «не раскрывающим социальных язв общества». К сожалению, многое мы никогда больше не увидим. Но даже то, что осталось, никто не торопится выставлять для всеобщего просмотра. Мы пытаемся с вашей помощью возродить имена художников, составляющих золотой фонд нашей культуры, открыть их шедевры вам — нашим читателям. Дух захватывает при виде этих гениальных полотен! Только русские живописцы могли так писать! Русская культура не умрет, покуда есть люди, стремящиеся открыть мир прекрасного для своих детей.
| Рубрики: | СКАЗКИ, ЛЕГЕНДЫ ПРИТЧИ ДЕТСКОЕ ЖИВОПИСЬ, РИСУНОК |
Метки: сказки о художниках книга дети лагорио лев феликсович
Процитировано 15 раз
Понравилось: 13 пользователям
Источник