Лето зените полночь темна
О, будь вся юность долгим сном одним, Чтоб пробуждался дух, объятый им, Лишь на рассвете вечности холодной; Будь этот сон печален безысходно, — И все ж удел подобный предпочтет Безрадостной и косной яви тот, Чье сердце предназначено с рожденья Страстей глубоких испытать смятенье. Но будет сходен сон такой иль нет С фантазиями отроческих лет, Когда бывают грезы столь прекрасны, Что лучших небо ниспослать не властно? Как часто ярким полднем в летний зной Я, мысленно покинув дом родной, Скитался по далеким чуждым странам, Плыл к существам неведомым и странным, Плодам воображенья моего… Что мог еще желать я сверх того? Лишь раз пора мечтаний нам дается, Тоска ж по ней до смерти остается. Уж не под властью ль тайных чар я жил? Не ветер ли ночной в меня вложил Свой образ и порывы? Не луна ли Меня манила в ледяные дали? Не к звездам ли с земли меня влекло? Не знаю. Все, как вихрем, унесло. Но хоть в мечтах, а счастлив был тогда я И к ним пристрастье ввек не обуздаю. Мечты! Без них была бы жизнь бледна. В них, радужных, олицетворена Та схватка яви с видимостью ложной, Благодаря которой и возможно В бреду познать любовь и рай полней, Чем в самом цвете юных сил и дней.
ДУХИ МЕРТВЫХ[4]
В уединеньи темных дум Душа окажется… Угрюм Здесь камень, мертвенна могила — И празднословье отступило.
В молчанье здешней тишины Нет одиночества… Ты знаешь: Здесь мертвые погребены, Которых ты не забываешь. Здесь души их, здесь духи их, Здесь их завет: будь строг и тих.
Ночь — хоть ясная — ненастна. Россыпь ярких звезд — ужасна; Помертвели ореолы, Пали светлые престолы; Не надеждою полны, А кровавы и мрачны Их лучи — чума и пламя, Вечно властные над нами.
Ветер — вздох Господен — тих. Холм, обитель неживых, — Тень, лишь нет в ночном тумане; А туман — напоминанье, Образ, символ и покров Тайны Тайн во тьме миров!
ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА[5]
Нахлынуло лето, И звезды бледны, И тают в полуночном Блеске луны. Планеты-рабыни Подвластны луне, И луч ее стынет На белой волне. Улыбалась луна, Но казалась луна Такой ледяной, ледяной. И ползли с вышины, Словно саван бледны, Облака под холодной луной.
Но взор мой влекли, Мерцая вдали, Вечерней звезды лучи. Тонкий свет еле тлел, Но душу согрел В холодной, лунной ночи, И ловил я глазами Далекое пламя, А не блеск ледяной над волнами!
ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА[6]
Лето в зените, Полночь темна. Звезды бледнеют — Всходит луна, В небо выводит Свиту планет. Брызжет холодный На воду свет.
Луна улыбалась, Но мне показалась Улыбка ее неживой, А тучи под нею — Трикраты мрачнее, Чем черный покров гробовой, Но тут я в молчанье Увидел мерцанье Вечерней звезды над собой. Был луч ее дальний Во тьме изначальной Чуть зрим, но согрел с вышины Он душу, которой Так больно от взора Бесстрастной и близкой луны.
МЕЧТА ВО СНЕ[7]
Целую в лоб, — прощай! Прости! Разъединяются пути — И завтра розно нам идти. Я вижу: ты права была — Все в жизни — Сновиденье, мгла. Надежды отлетели прочь, — Их день развеял, или ночь? — Зачем гадать, искать ответ, — Они мечта… их больше нет. И все, чем жили мы, поверь — Виденья смутных снов теперь! У моря буйного сижу — И за игрою волн слежу — И слушаю хорал морской. Я горсть песку зажал рукой — Песчинки… мало… — и скользят Меж пальцев, сыпятся назад — К безжалостным волнам спешат. Возможно ль крепче руку сжать И золотинки удержать? — Туманятся глаза слезой: Не сохранил я ни одной! — Ужели всё, чем я живу, Мечта — во сне — не наяву?
Источник
Эдгар По
‘Twas noontide of summer,
And mid-time of night;
And stars, in their orbits,
Shone pale, thro’ the light
Of the brighter, cold moon,
‘Mid planets her slaves,
Herself in the Heavens,
Her beam on the waves.
I gazed awhile
On her cold smile;
Too cold—too cold for me—
There pass’d, as a shroud,
A fleecy cloud,
And I turned away to thee,
Proud Evening Star,
In thy glory afar,
And dearer thy beam shall be;
For joy to my heart
Is the proud part
Thou bearest in Heaven at night,
And more I admire
Thy distant fire,
Than that colder, lowly light.
ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА
Был полдень в июне
И полночь в ночи;
С орбит своих звезды
Бледно лили лучи
Сквозь холодные светы
Царицы Луны.
Она была — в небе,
Блеск на гребнях волны.
Дышал я бесплодно
Улыбкой холодной, —
Холодной слишком — для меня!
Ее диск туманный,
Как саван обманный,
Проплыл, — и обернулся я
К Звезде Вечерней…
О, как размерней
Ласкает красота твоя!
Мечте так милы,
Полные силы,
Сверканья твои с вышины.
Пью, умиленный,
Твой огонь удаленный,
А не бледные блики Луны.
ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА
На лета средине,
В средине ночи,
С орбит тускло звезды
Роняли лучи.
Пронзая сиянье
холодной Луны-
Небесной Царицы
Сребристой волны.
Ее я улыбку
Дыханьем ловил,
Холодную слишком
Для смертного сил.
Она промелькнула на миг величаво,
Сквозь мглистого облака призрачный саван.
И я отвернулся навстречу мечте —
Гордой, Вечерней,
огнем безмерной,
Ласковой светлой звезде.
Для сердца так мило
Гордое силой
Сиянье в ночной вышине.
Сильней восхищенье —
Тем дальше свеченье…
Холодных и тусклых огней…
ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА
В час верховенства летней ночи
сиянью звёзд орбит далёких
не просочиться через лунный свет.
Луны холодной яркий веер
в степи небесной блеск развеет
и отодвинет цепь рабынь-планет.
Свой взор на лик луны холодной
направил я, но ненадолго:
не мог терпеть ухмылки мёрзлой,
но был спасён я облаков кудрями,
луну поймавших в саван тёмный,
а взгляд убрав, нашёл тебя глазами.
Ты, Гордая Вечерняя Звезда,
в своей стихии от меня далёко,
твой свет храню я в сердце у себя,
навряд ли что-то мне дороже.
Твоей игрой ночною в небе
я восхищаюсь в большей мере,
чем огоньком луны высокой
в сияньи тусклом одинокой.
Источник