Спасение реки Урал: какие предприятия губят экосистему бассейна и как с этим бороться
Река Урал — одна из самых протяжённых в стране. Она связывает Европу и Азию, протекая по территории России и Казахстана, впадая в Каспийское море. Река Урал является обладателем ценнейших рекреационных ресурсов. О современных проблемах бассейна знают не все. Наибольший вред экосистеме наносят нефтегазовые промыслы, но есть и другие факторы, влияющие на фауну реки. Вице-президент РГО, Председатель Природоохранительной комиссии РГО, академик РАН Александр Чибилёв рассказал в интервью изданию «Уральская неделя» о том, какие предприятия вредят бассейну, для чего нужно комплексное исследование и как спасти Урал.
— В нескольких своих интервью вы говорите о необходимости комплексного исследования реки Урал. Можете ли вы разъяснить нам, не специалистам, что означает комплексное исследование и что это даст?
— На всех совещаниях, заседаниях, посвящённых проблемам трансграничного бассейна реки Урал, докладчики зациклены на количественных характеристиках речного стока, а в названии комиссии значится «экосистема» бассейна реки Урал. Это означает, что задача комиссии — рассматривать проблему комплексно, охватывая все виды природных ресурсов: земельных, биологических, в том числе рыбных, минеральных, рекреационных, особо охраняемые природные территории. Это даст полную картину проблем. Так было во времена Межреспубликанского комитета по реке Урал (1977–1993). Главное — показать экономические последствия маловодья, а может быть, положительные: урожайность повышается, леса растут, загрязнение уменьшается. Одним словом, в центре внимания комиссии должен быть не только водный поток реки, а вся экосистема бассейна. Этот термин попал в название комиссии не случайно.
— Есть ли у вас данные о точном количестве промышленных предприятий, которые сбрасывают в Урал сточные воды? Какие из них представляют наибольшую опасность для экологии реки Урал?
— Эти данные имеются в отчётных материалах соответствующих ведомств и находятся, по крайней мере, в России в открытом доступе. Наибольший вред экосистеме бассейна трансграничной реки Урал наносят нефтегазовые промыслы Оренбургской и Западно-Казахстанской областей, а также историческое загрязнение реки Илек в Актюбинской области, предприятия цветной металлургии в городах Учалы, Сибай, Бурибай Башкортостана, Магнитогорский металлургический комбинат в Челябинской области. Но все они в конечном счёте «сбрасывают» загрязнения в Ириклинское водохранилище, где значительная их часть оседает на дно. Ниже Ириклинского водохранилища основными загрязнителями являются предприятия Медногорска и Кувандыка на Сакмаре, Актюбинска на Илеке, Орска и Новотроицка на Урале.
crumfhuayzw.jpg
— В своих выступлениях в прессе и на конференциях вы часто упоминаете о том, что река Урал должна иметь особый статус. О каком статусе идёт речь? Какие обязательства должны появиться у госорганов в рамках этого статуса или речь идёт о каких-то конкретных действиях со стороны госорганов РФ и РК?
— Река Урал и его притоки, как носители уникального биологического и ландшафтного разнообразия, источники водоснабжения, обладатели ценнейших рекреационных ресурсов, а на участке от Уральска до Каспия, вообще, практически единственный источник жизни, нуждаются в особом статусе охраняемой природной территории. По крайней мере, отдельные участки рек: истоки верховья с обилием родников, ущелья на горных реках и участки долины с обильными пойменными лесами и озёрами, места обитания, миграции редких видов, нереста ценных видов рыб и т.д. В законодательствах некоторых стран имеется, например, категория «заповедные реки». В советское время статус «заповедной зоны» имел участок реки Урал от устья Барбастау до Северо-Каспийского взморья. В 1980-е годы мы проектировали продление заповедной зоны на реке Урал до устья реки Илек. Над особым статусом нашей реки и должна работать российско-казахстанская комиссия, а иначе зачем она создавалась.
— Я внимательно прочитал «12 заповедей сохранения экосистемы реки Урал». В них вы упоминаете об Атласе нерестилищ и зимовальных ям в реке Урал, которые были составлены с вашим участием. Насколько этот атлас актуален сейчас?
— В 1980–1983 годах по заданию Главрыбвода СССР и Урало-Каспийской инспекции по рыбоохране (в г. Гурьеве) я руководил работами по паспортизации нерестилищ осетровых рыб среднего течения реки Урал от устья Илека до устья Чагана. Этот рукописный атлас находится в архивах Института степи РАН и, видимо, в г. Атырау — организации — правопреемнице бывшей Урало-Каспийской инспекции. Атлас, составленный 40 лет назад, имеет в настоящее время историческое значение — не столько по причине «старения», сколько из-за отсутствия в среднем течении самих осетровых. Уже в середине девяностых годов мы отмечали сокращение численности производителей в среднем течении реки Урал по сравнению с 1977–1980 годами более чем в 40 раз! Но многие нерестилища и зимовальные ямы ждут осетровых и сегодня. Но это отдельный вопрос.
— Вы неоднократно в своих выступлениях говорите о том, что нынешнее понижение уровня воды в Урале связано с многолетними циклами и «сухим таянием снега». И в то же время вы называете среди факторов, влияющих на уровень воды, большое количество водохранилищ в русле реки. Это два фактора, которые друг друга дополняют и усугубляют ситуацию? Или это два не связанных между собой фактора, которые могут снижать уровень воды в реке независимо друг от друга?
— Эти два фактора очень связаны между собой, потому что и в многоводные, и в маловодные годы потребность в воде для хозяйственных нужд и заполнения существующих водохранилищ остаётся примерно одинаковой, и, естественно, в маловодный год этот забор воды становится особенно чувствительным для реки.
ruwkainfksc.jpg
— Если говорить о влиянии на реку такого фактора, как изменение климата, идёт ли речь о неких глобальных климатических процессах — например, таяние полярных шапок и, как следствие, снижение температуры океанических течений в Атлантике, или речь идёт о более региональных климатических изменениях?
— Необходимо признать, что истинные причины и масштабы глобальных климатических изменений, несмотря на многочисленные данные и прогнозы, слабо изучены. Одно можно сказать точно, что эти изменения особенно чувствительны в срединных регионах Евразии, где находится бассейн реки Урал. От маловодья страдают Дон, Кубань, Терек, Волга, Урал. А на Алтае и восточнее него, включая бассейн Амура, наблюдаются катастрофические наводнения. Климатические изменения недостаточно изучены, и в том числе потому, что большую часть поверхности нашей планеты занимает океан с его течениями, изученность которого значительно ниже, чем на населённой суше.
— Один из критериев восстановления реки, названный вами, — это восстановление ареала обитания осетровых в реке Урал. Насколько я понял, в данном случае этого критерия можно достичь только с помощью тотального запрета на вылов этой рыбы. Но как дилетанту мне не совсем понятно, каким образом этого можно достичь в условиях маловодья реки, когда, скорее всего, прежняя карта нерестилищ осетровых неприменима в принципе.
— Восстановление стада осетровых — это скорее ориентир, возможно, утопическая цель. А наличие самих осетровых в реке — это индикатор экологического состояния реки. Появятся в значительном количестве осетровые в реке — значит, река «выздоравливает». Как, например, на самой загрязнённой в 1960-х годах в Европе реке Рейн была разработана программа «Лосось-2000», и лосось появился, хотя до промысловых масштабов ещё далеко.
— В числе мер по спасению реки вы называете сокращение объёмов потребления воды из Урала. Если я правильно понимаю, это потребление условно делится на три составные: вода для питья, вода для орошения, вода для промышленности. Можете ли вы поделиться какими-либо цифровыми данными объёмов этого водопотребления в бассейне реки Урал? Например, сколько люди условно «выпивают», сколько забирают на полив и сколько на промышленность.
— Сведения по структуре водопотребления по Уралу можно уточнить в сборнике «Водный кадастр Российской Федерации. Ресурсы поверхностных и подземных вод, их использование и качество» (ежегодное издание) и в ежегодном статистическом сборнике «Водные ресурсы и водное хозяйство России» на сайте Федерального агентства водных ресурсов РФ. На 2018 год объём забранной воды из речной сети реки Урал составил 0,975 куб. км.
chibilyov_a.a.jpg
— Чиновники в Казахстане и в России весьма оптимистично используют версию о многолетних циклах водности в Урале, упирая на то, что период маловодности сменяется периодом многоводья в реке. Вы, не отрицая наличия этих циклов, говорите об этом с явным скепсисом и тревогой. Можете ли более подробно рассказать о причинах ваших тревожных прогнозов?
— Многолетние циклы водности в Урале, безусловно, существуют, и я, напротив, говорил, что на Урале ещё будут половодья и наводнения, которые будут угрожать населению и хозяйству. Это одна из причин тревог. С другой стороны, я скептически отношусь к тем волюнтаристским решениям, которые возникают в умах чиновников и дилетантов с целью увеличить водность реки. Но это отдельный разговор.
Источник
О проблемах главной водной артерии Оренбургской области — реке Урал
В канун Всемирного дня охраны окружающей среды информагентства обнародовали список российских регионов с экстремально высоким загрязнением водоемов. Ссылаются на исследование аналитиков международной аудиторско-консалтинговой сети Finexpertiza. Оренбургская область тоже в этот «черный список» попала. И Урал — в перечне рек с высоким загрязнением бассейна. В принципе, ничего удивительного: состояние главной водной артерии нашего степного края давно тревожит не только экологов, но и простых жителей. О проблемах Урала мы побеседовали с академиком РАН, вице-президентом Русского географического общества Александром ЧИБИЛЁВЫМ. За свою жизнь он исходил весь бассейн реки — пешком и на лодке — и знает ситуацию, что называется, изнутри.
2enscdeoa5k.jpg
О климате мы знаем мало
— Александр Александрович, наверное, первая проблема Урала, которая бросается в глаза, это обмеление. Когда в разгар лета переходишь его в Оренбурге в районе пляжа лишь по пояс в воде, с удивлением думаешь: а ведь когда-то здесь теплоход «Мария Гризодубова» курсировал…
— Да не был и раньше Урал у Оренбурга судоходным. По весне только баржи какие-то грузы перевозили, да «Гризодубова» раз в неделю отдыхающих на прогулку собирала. Урал — одна из самых степных рек, а для степи характерно неравномерное выпадение осадков. Весной воды много, летом мало. Вот Сакмара, приток Урала, река уже лесостепная, а ее приток Большой Ик — вообще лесная. У Сакмары бассейн в три раза меньше, чем у Урала, но воды она при слиянии здесь, в Оренбурге, приносит в полтора раза больше. И по годам выпадение осадков в степи неравномерно — то их много, то засуха.
— Прошлым летом говорили как раз о необычайно малом количестве воды. А в этом году как дело обстоит?
— Да, в 2019-м река повторила рекорд 1933-го — по ней прошло всего 2,5 кубических километра воды. При этом средний многолетний расход Урала — около 10 кубических километров. А в иной год и до 33 доходит. Прошлой зимой и снега оказалось мало, талые воды до Урала не дошли — произошло сухое таяние, вода испарилась или впиталась в землю… В этом году в Оренбурге Урал тоже не разливался, но воду дала Сакмара и ее главный приток Большой Ик, потому что в Башкирии снег нынешней зимой был. Паводок для реки благо: он позволяет ей промыть путь в Каспийское море. Много пойменных лугов, лесов, озер — их нужно наполнить водой. В районе Оренбурга пойма неширокая, километра полтора, у Краснохолма — уже 5, ниже Илека — 10…
— Старики утверждают, что прежде Урал разливался куда сильнее и, вроде, паводки случались позже, чем сейчас.
— Насчет сроков — да, они сместились месяца на полтора. Раньше пик паводков приходился на начало-середину мая, а в низовьях и в июне много было воды. Еще в 1980-х я видел разливы Урала на 15 и более километров: в мае леса стояли затопленными. В 1950-х в районе Илека вся пойма, от края до края, оказывалась в воде, а потом на тех лугах трава вырастала под два метра. Выезжали косить — лошади в ней видно не было! Теперь от этих лугов остались скудные сенокосы с щуплой травкой. Чем плохо, что вода поднимается сейчас в марте-апреле? Тогда еще нет вегетации. Вода нужна, когда тепло. Ну и больших разливов в последнее время не стало. Причин несколько. Процентов 10-15 воды задерживает Ирикла. А есть и другие водохранилища, в Башкирии плотин много, да и разных мелких прудов предостаточно. И распаханные поля воду впитывают, и на орошение что-то идет, и города свою часть забирают. Конечно, в круговороте эта вода остается, но до Каспия уже не доходит. Важную роль играют изменения климата. Во второй половине 20 века эти изменения – в сторону потепления. Но считаю, что большие паводки еще будут. И тогда жилищный фонд, который появился в Оренбурге в пойме Урала, будет окружен весенними водами. Мы вообще очень мало знаем об изменениях климата. 70 процентов поверхности Земли занимает Мировой океан — какие процессы в нем происходят? Тут на суше-то метеостанции сокращают, пытаясь на них сэкономить. А потом критикуем синоптиков, которые только дня на три более-менее точно могут погоду предсказать.
otfnsqspcua.jpg
Чем денег меньше, тем лучше
— Климат нам не поменять. А что мы все же можем сделать для спасения Урала? Вот прошлым летом, когда река зацвела, оренбургские волонтеры ходили убирать водоросли — это имело смысл?
— Глазу горожан вид реки без водорослей, конечно, приятней. Но вообще Урал каждый год цветет. При малом количестве воды и высоких температурах это просто интенсивнее происходит. На Сакмаре течение побыстрее, но в затонах и она может цвести. И на Урале в пойменных озерах, затонах есть кувшинки, кубышки — это хорошо. Вот синезеленые водоросли — плохо, они от избытка органики, нитратов. Мы же Урал в сточную канаву превратили, все туда сбрасываем. С другой стороны, это тоже реакция реки на загрязнение, водоросли пытаются ее защитить, принимают на себя излишки нитратов. Вся растительность в реке в конечном итоге способствует улучшению качества воды.
— Есть сторонники углубления дна при помощи земснарядов. Я читала ваши «12 заповедей сохранения экосистемы реки Урал» — вы категорически выступаете против этого метода. Почему?
— Все зависит от того, что мы хотим в итоге получить — реку или канаву. Если канаву — копайте! А если живую реку с водной фауной — нужно сохранять дно, где все микроорганизмы, кормовая база и своеобразная лаборатория по очистке. Прорыв канаву, рассчитывать на помощь природы уже не придется. Впрочем, через пару-тройку лет водный поток размоет отведенный ему коридор, он очень активный и склонен сам прокладывать себе русло. Кстати, когда существовало наше, так называемое судоходство, тоже каждый год издевались над рекой при помощи земснаряда.
— Так как же помочь нашей реке?
— Чем меньше денег будет выделяться на якобы спасение Урала, тем лучше. Все плохое, что сделано для реки, сделано на какие-то средства. Мы вели дноуглубительные работы, строили плотины, развивали примитивное орошение и только ухудшали ситуацию, нарушая законы природы. Нужно смириться с тем, что река у нас именно такая, сопоставлять свои аппетиты с ее возможностями и не пытаться увеличить водность за счет строительства новых тромбов. Хотя, конечно, отказаться от роли покорителя Природы человеку очень сложно. Во времена Минводхоза СССР плотины сооружались повсеместно — для орошения, зарыбления или просто чтобы деньги освоить. Более двух тысяч плотин у нас в бассейне Урала появилось. Многие из них сегодня пришли в негодность, стоят бесхозными, земля с них смывается опять же в Урал. Сейчас ведется кампания по сносу таких плотин. Деньги на это все равно, конечно, требуются, но не те, что на строительство новых.
diiai7fcu6e.jpg
Маленький, но еще живой
— Самый большой «тромб» Урала — безусловно, Ириклинское водохранилище…
— Оно уже есть, сегодня остается разумно его использовать. В зимнюю и летнюю межени Ирикла пополняет Урал, повышает его уровень. Благодаря водохранилищу Орск стало меньше топить в паводок. Все равно топит, конечно, но это не Ирикла виновата, не Урал, а Иван Кириллович Кириллов, заложивший город не на том месте. Ну откуда ему в Петербурге было знать особенности нашей реки?
— Вы неоднократно принимали участие в российско-казахстанских сплавах по Уралу. Чиновники на байдарках охотно позируют перед фотокамерами, на митингах говорят правильные слова, а толк-то есть, как считаете?
— Это мероприятие прежде всего политическое и просветительское, потому что невозможно решать проблемы трансграничной экосистемы Урала отдельно со стороны российской, отдельно — с казахстанской. Мы двадцать лет призывали создать межгосударственный орган по реке Урал, в итоге такая комиссия появилась. Я в политике не участвую, для меня экспедиции интересны с точки зрения научных исследований. У нас имеется возможность пройти весь Урал и увидеть реальную ситуацию. Однажды в сумерках к Атырау приблизился — вся река перекрыта сетями! Пришлось за весла взяться, иначе мотором все бы там порвал. Потом на митинге об этом, конечно, сказал: с браконьерским ловом в Казахстане нужно бороться! Кстати, вопреки официальным заявлениям, осетры в Урале до сих пор встречаются — видел я их в браконьерских сетях. И на Каспии они еще есть.
— А ведь когда-то рыболовство и в наших краях было основным источником доходов местных жителей!
— Казаки Яик берегли. Каждая станица имела смотрителя войсковых вод с большими полномочиями. Поить скот из реки было нельзя, загрязнять реку нельзя, колокола во время нереста не звонили и так далее. Весь здешний люд с реки кормился, обозы с осетрами зимой отправлялись и в Москву, и в Санкт-Петербург. Еще в 1970-х осетры к нам стеной шли. Хотя мы это не особо ощущали — на прилавках они не лежали ни в Оренбурге, ни в Уральске. Я, наверное, был последний, кто у нас их изучал — мне поручили атлас нерестилищ составить. Урал давал до 40 процентов мировой добычи черной икры и 33 процента мировой же добычи красной рыбы. Имеется в виду не по цвету красной, а — дорогой. Осетровые — рыба красная. Это был золотовалютный резерв нашей страны. В 1970-х именно осетры спасли Урал, не дали воплотиться планам по строительству новых плотин и водохранилищ на Большом Ике, Сакмаре, под Оренбургом, в Уральске… Иначе было бы как на Волге — из-за каскада тромбов этой реки уже практически нет. А ведь Волга в 25 раз больше Урала! И Каму почти прикончили. От самого Дуная Урал сейчас единственная река, не зарегулированная в своем среднем и нижнем течении. Дунай, Днестр, Днепр, Дон, Волга — все зарегулированы, этих рек нет! А Урал — маленький, но еще живой, течет. Осетрам его уже не защитить, но он никуда не денется. Только будет страдать от нашей глупости и желания победить Природу.
eeo61tctszk.jpg
Беседовала Васса ЯКУШЕВА. Материал размещен в газете «Южный Урал» № 22 от 03.06.2020 г.
Источник