До пруда ногами босыми

10 хокку на Старый пруд, Мацуо Басё

Мацуо Басё (Басё — псевдоним в переводе банан или банановое дерево); при рождении названный Киндзаку, по достижении совершеннолетия – Мунэфуса; ещё одно имя — Дзинситиро — великий японский поэт, теоретик стиха. Басё — создатель жанра и эстетики хокку. В 1687 году, Басё издаёт сборник стихов «Хару-но хи» («Весенние дни») — себя и своих учеников, где мир увидел самое великое стихотворение поэта — «Старый пруд». Это веха в истории японской поэзии.

Согласно материалам из Википедии – свободной энциклопедии, «Не только полная безупречность этого стихотворения с точки зрения многочисленных предписаний этой кратчайшей и сверхлаконичной формы поэзии (хотя уж кто-кто, а Басё никогда не боялся нарушать их), но и глубокий смысл, квинтэссенция красоты природы, спокойствия и гармонии души поэта и окружающего мира, заставляют считать эту хайку великим произведением искусства».

Транслитерация
оригинального произведения Мацуо Басё

Фуру икэ я (5 слогов)
кавадзу тобикому (7 слогов)
мидзу но ото (5 слогов)

фуру (старый)
икэ (пруд)
я (и (вот)!)
кавадзу (лягушка)
тобикому (прыгнула)
мидзу но (воды)
ото (звук)

СТАРЫЙ ПРУД, И (или ВОТ) ЛЯГУШКА ПРЫГНУЛА, ВОДЫ ЗВУК…

Мои варианты в классическом японском размере хокку 5-7-5 с экспериментальной рифмой (поскольку русский язык в отличие от японского очень пластичен и предполагает рифму в стихах):

1.
Спит старый пруд… Вдруг
прыгнула вглубь лягушка –
слышишь воды звук…

2.
Сонный старый пруд
будит прыжком лягушка –
звук воды вокруг…

3.
В старый мир пруда
нырнёт лягушка — звук
издаёт вода…

4.
Тих старый пруд. Вот
окунулась лягушка —
звук рвётся вглубь вод…

5.
В мёртвый лик пруда
заглянула лягушка —
ожила вода…

6.
Старый пруд застыл,
вдруг прыгнула лягушка –
звук воды поплыл…

7.
В заброшенный пруд
заскочила лягушка —
в нём родился звук.

8.
В старый спящий пруд
лягушка прыгнула вдруг —
грохнул воды звук.

9.
Старый дух пруда
лягушка встревожила —
проснулась вода.

10.
Стар грааль пруда.
Нырнёт лягушка туда —
Дарит звук вода.

Источник

Босоногие тропы: почему такие важные и где их искать?

Из года в год всё популярнее становятся босоногие тропы. Таких уже у нас в Латвии есть несколько мест, а любители делают подобные тропы у себя во дворе или детских садах.

Ходить босиком по таким тропам полезно взрослым и детям, а также это отличное семейное времяпрепровождение. Хождение босиком по разным поверхностям не только заЏет защитные функции организма, но и укрепляет мышцы ног. Посещение такой тропы даст много позитивных эмоций детям и эффективно укрепит его иммунитет.

Причины, по которым стоит посетить босоногую тропу:

• укрепляется и закаляется организм;
• отличный отдых и уменьшаются головные боли;
• наступает расслабление, спокойствие и гарантирован прилив энергии;
• на стопах находится много нервных окончаний и наступая на разные поверхности они активизируются, что благотворно воздействует на весь организм в целом.

Если у вас есть свободная территория, босоногую тропу можно создать самим. Для её создания нужно только немного терпения, время и желание творчески раскрыться. Длина и материалы тропы зависят от вашего желания и возможностей. Вот некоторые идеи материалов:

Мамин Клуб обобщил информацию популярных в Латвии босоногих троп, чтобы вы вместе с семьёй успели оценить новые ощущения и побаловать свои ножки

Gaujas stāvo krastu Sajūtu parks

Aдрес: Валмиера, улица Яня Далиня, 2

Время работы: каждый день с 9.00 до 19.00

По тропе босыми ногами – каждый любитель природы имеет возможность пройтись по обновленной тропе босыми ногами в Парке ощущений. Тропа длиной 2 км изготовлена из разнообразных природных материалов. Посетители тропы приглашаются ощутить в общей сложности 15 видов различных покрытий, чтобы насладиться прогулкой босыми ногами по гальке, голубым стеклянным шарикам Валмиерского завода стекловолокна, еловым и сосновым шишкам, песку, кусочкам керамзита, мульче и каштанам, и пережить еще небывалые ощущения.

За дополнительную плату после прогулки есть возможность побаловать стопы ног теплой цветочной ванночкой с добавками в соответствии с временем года – почками, цветами, листьями и ягодами.

Прейскурант

Тропа для босых ног (нет ограничения по времени)

• Детям до 5 лет – бесплатно
• До 16 лет — 5 EUR
• Остальным — 7 EUR
• Ванночка для ног — 3 EUR
• Экскурсии для школьников — 5 EUR
• Семейный билет — 19 EUR (2+2), 25 EUR (2 + 3), 29 EUR (2 + 4)

Мама двух деток Арта (Карлис, 4 года, Луизе, 8 месяцев)

Я уже давно слышала о босоногих тропах, поэтому в прошлом году, когда ещё ждала Луизу, решила всей семьёй съездить в парк ощущений в Валмиере. Увидев тропиночку, которая шла за входом, была немного разочарована, т.к. подумала, что это и всё. Но это было только начало! Гуляли мы несколько часов, и это был незабываемый день для всей семьи. Маленький сынок выносливо преодолел все поверхности и ни разу не показал признаки усталости, не ныл, не говорил, что болят ножки. Признаюсь, что я моментами была рада, что взяла с собой обувь, т.к. разбалованные ноги не привыкли к такой смене поверхностей, но глиняные ванны расставили все точки над «i». Если хотите отлично провести время и получить массу новых ощущений, то босоногая тропа станет идеальным вариантом.

Atpūtas bāze Valguma pasaule

Aдрес: Энгурский край, Смардская волость

Время работы: каждый день с 9.00 до 19.00

«Valguma pasaule» стал первой босоногой тропой в странах Балтии. Прогуливаясь по тропе, большие и маленькие ножки смогут почувствовать гальку, мох, шишки, морской песок, камыш, щепки, грубые сосновые опилки, освежающую речную воду.

Протяжённость тропы почти 3 км. А после её преодоления каждый сможет почувствовать прилив энергии и бодрости.

После прогулки и за дополнительную плату будет предложен особенный ритуал – цветочная ванночка для ног и чаепитие.

Цена за посещение босоногой тропы:

• Mалышам — бесплатно;
• Школьникам, пенсионерам — 2 EUR;
• Взрослым — 4 EUR

Босоногая тропа «Cerība»

адрес: «Druvas», Ледманская волость, Лиелвардский край

Время работы: каждый день с 8.00 до темноты

В известном центре для отдыха «Trušu karaliste» создана босоногая тропа протяжённостью в 2,6 км. Во время прогулки ноги смогут прочувствовать и гальку, и шишки, сосновые опилки, и жёлуди и коричневую глину. На тропе размещено около 60 текстов из Библии.

На прогулке полной ощущений посетителей ждут различные сюрпризы – встреча с необычными насекомыми, лошадьми, кроликами и много позитивных эмоций.

Цена за посещение босоного тропы:

Детям до 7 лет — бесплатно;

Взрослым — 4 EUR;

Школьникам, пенсионерам — 2 EUR.

Beberliņu Baskāju taka

Aдрес: ул.Либиешу, 2/6, Лиепая

Время работы: каждый день с 10.00 до 22.00

Тропа совсем новая, т.к. открыта в июле этого года. Она создана протяжённостью в 2 км вдоль водоёма, углубляясь в лес. На всей тропе размещено около 60 поверхностей, чтобы посетители получили небывалые ощущения и познали природные материалы. Покрытия – песок, грунт, разные камни, опилки, стеклянные шарики и др.

Цена за посещение босоногой тропы:

Детям до 7 лет — бесплатно;

Взрослым — 4 EUR;

Школьникам, пенсионерам — 2 EUR;

Босоногая тропа «Stāķu»

Aдрес: Стаки, Страдская волость, Гулбенский край

Длина тропы только 30 м, но во время прогулки можно прочувствовать разные ощущения, которые дают разные поверхности, такие как дерево, щепки, солома, грунт и мох. Сейчас тропа обновляется и ждёт своих посетителей в августе.

Посещение тропы бесплатно.

Тропа здоровья «Liepas»

Aдрес: ул. Рупниецибас, 18, Лиепа, Лиепаская волость, Приекульский край

В центре посёлка Лиепас, рядом с уникальной экспозицией песка Lielā Ellīte, солнечное время показывают созданные для посёлка Лиепас солнечные часы, и поправить своё здоровье приглашает босоногая тропа здоровья.

Обвитая природными мотивами босоногая тропа здоровья создана под руководством физиотерапевта Артура Терешко, и опираясь на теорию альтернативной медицины, в основе которой сказано, что определённые пункты на стопах связаны с работой различных внутренних органов. По тропе нужно идти босиком по различным по величине и форме камням, массируя активные точки на ступнях и улучшая работу органов.

Протяжённость тропы 50-60 м. Такая протяжённость выбрана по примеру корейской босоногой тропы.

В Приекульском крае расположено 3 тропы здоровья, из которых первая расположена в Приекульском Солнечном парке в 2011 году, вторая в центре Марсена в 2013 году и третья в Лиепах в 2016 году.

Источник

Любаша

на фотографии — Маша, конец августа или начало сентября 2009 г.

Прозаическое подражание стихотворению http:///www.stihi.ru/2010/07/05/892

«Я несла свою беду. »
Марина Влади

Золотоволосая,
По лесам, лугам –
Шла – русалка босая
Под вороний гам.

Каркали постылые
Стаи воронья…
Вот – село унылое:
Старая скамья,

Да ещё избушечка:
Ведьме в ней – сто лет…
«Что со мной, старушечка,
Будет? Дай ответ!

Враг принёс несчастье мне,
Милого убил…
Так найду ли счастье я?!»
Глас ей ведьмин был:

«Будешь – ведьмой с палочкой,
Как и я – теперь…»
Плюнула русалочка,
Пнув ногою дверь.

Целый век – невесело
Видеть солнца блеск?!
И в тоске – повесилась;
Но раздался треск,

Обломилась веточка:
Не судьба сейчас…
Значит, есть приметочка:
Выйдет – в прочий раз.

Вновь бредёт меж соснами —
Дятла слышен стук;
Может – где найдётся ей
Попрочнее сук.

Написано в 2008 году

Лес, густой славянский, русский лес – сумрачно шелестел… Царил полумрак под зелёными кронами деревьев. Изредка щебетали лесные птицы…Было утро. Солнце недавно взошло…И обитатели леса, спавшие в своих гнёздах, берлогах, дуплах, да и муравейниках – проснулись… Один из этих лесных обитателей — маленький муравей — полз по лесной тропинке.
Этот муравей, которому надоело сидеть в муравейнике — быстро перебирая своими шестью лапками, заполз на какую-то лежавшую на лесной земле веточку, а оттуда – залез на несколько странную, не совсем обычную поверхность, в которую веточка упёрлась своим кончиком. Поверхность была грубой, шершавой, покрытой грязью. Муравей с интересом принялся исследовать эту поверхность, чем-то похожую на кору дерева своей грубостью и шершавостью, но в то же время эта поверхность явно была не растительного происхождения. Хотя в неё въелась пыль, грязь, навоз, на ней была различные трещинки, царапины, к ней прилипло много травинок, соломинок… Из поверхности торчал кончик воткнувшейся вглубь острой занозы… Похоже, что это была кожа. Затвердевшая, заскорузлая кожа, похожая на твёрдую грязную кожу на нижней части лап собак, кошек, других животных… Иногда муравью приходилось встречать на своём пути такие лапы. И он тогда опасливо отбегал в сторону, чтобы лапа животного его не раздавила. Но это была не собачья и не кошачья лапа. Это была босая подошва лежавшей на земле девушки. Подошва другой её ноги, тоже босая, была недалеко, хотя для маленького муравья расстояние между подошвами было довольно заметным. Ему, путешествовавшему по разным поверхностям, было достаточно и одной подошвы – и одна даже пятка девушки была для муравья велика…
Муравью чем-то понравилась заноза, торчавшая в пятке девушки, ему захотелось перетащить эту острую колючку в свой муравейник. Но заноза так прочно сидела в толще грубой девичьей пятки, что насекомому было не под силу её сдвинуть с места.
Девушка спала на боку, положив ладонь под голову, и не чувствовала, как по её босой подошве ползёт муравей. Даже когда он переполз с совершенно ороговевшей, затвердевшей, чёрной пятки, на которой кожа была совсем толстая, грубая, не по-девичьи заскорузлая, с полностью притупившейся чувствительностью — на более нежную, тонкую, но тоже грязную и грубоватую кожу её упругой, сводчатой, не страдавшей плоскостопием ступни. Ей совсем не было щекотно. Не для того она всю жизнь ходила босыми ногами по камням, колючкам, стерне, не для того её подошвы стали грубыми, чтобы они боялись каких-то муравьёв. Похоже, что её пятки не боялись даже укуса гадюки.
Такие ороговевшие, грубые босые подошвы — какому-то бы бомжу, грязному мужику, но нет — мужики привыкли носить пусть даже плохонькие, но ботинки или хотя бы лапти. А девушке, представительнице слабого пола — положено ходить по безжалостной земле босыми беззащитными ногами и закалять свои подошвы, которым ничего больше не остаётся, как загрубеть, затвердеть, пропитавшись грязью!
Муравей сполз с надоевшей ему подошвы девушки на землю и побежал мимо её тонких смуглых ног, торчавших из ситцевой юбки ниже колен, её туловища, рук, тоже тонких и смуглых… Через некоторое время он оказался возле её лица. Он заполз на щеку девушки — несравненно более нежную, чувствительную, чем её босые подошвы. Может быть, там найдётся что-то интересное? Теперь девушка почувствовала, что по ней что-то ползёт. Она зашевелилась, открыла глаза, коснулась пальцами рук своей щеки. Она схватила муравья, но не раздавила его, а осторожно посадила это живое существо на ветку кустарника. Пусть ползёт себе.
-Ах ты муравьишко… — ласково сказала девушка. – Ну ладно — я босая, я привыкла, но ты-то почему босоногий, почему страдаешь? Сшила бы я лапоточки на твои лапки, да не умею…
Девушку звали Любаша. Она была русалкой.
Выспавшись в лесу среди кустарников, деревьев, русалка снова шла. Шла, куда глаза глядят? Она уже довольно долго шла по лесной тропинке и обрадовалась, увидев пенёк. Присев на пень, она вытащила из юбки булавку и, изящно подвернув ногу, принялась выковыривать из своей босой подошвы – мешавшую ей занозу. Но заноза не поддавалась. Булавка была тупая и ржавая. А подошва девушки – была твёрдой и грубой… В сердцах Любаша, встав с пенька, топнула ногой о сравнительно твёрдую землю тропинки (более твёрдую, чем песчаная почва под деревьями, покрытая травой, опавшими листьями), желая загнать надоевшую ей занозу в пятке – поглубже в толщу подошвы. Может быть, тогда она не будет так мешать при ходьбе. И пошла дальше. Идти до села, где жила ведьма, русалочке предстояло ещё долго…
Занозы не так часто оказывались в босых подошвах Любаши; ведь они были твёрдыми, закалёнными, словно отполированными землёй. Впрочем, это не совсем точное сравнение; они были скорее шершавыми… Во всяком случае, не каждая колючка могла проткнуть эти затвердевшие подошвы. Но время от времени то одна, то другая слишком острая заноза всё же оказывалась в ступне девушки, саднила при ходьбе, и тогда русалке приходилось вытаскивать занозу остриём булавки – булавка была ржавая и туповатая, но другой у Любаши не было… Похоже было, что булавка окончательно затупилась. Любаша, как ни старалась, так и не смогла вытащить мерзкую занозу из своей ноги…
Любаша привыкла ходить босая не только по тёплой летней дороге, хотя и ласкающей, приятно щекочащей её грубые, простонародные, созданные не для изящных аристократических туфелек, и даже не для простых сандалий или лаптей, а для простой и восхитительно грубой в своей простоте почвы, земли, грязи — босые девичьи подошвы, однако способной причинить боль своими колючками. Но даже и по зимнему, обжигающе холодному снегу и льду девушка как ни в чём ни бывало ходила босая. И она не видела в этом ничего удивительного. Ведь ходят же абсолютно без всякой обуви и собаки, и кошки, и коровы, и любые другие животные. В этом смысле русалка ничем от них не отличалась.
Тропинка, по которой шла сквозь лес девушка-русалка, свернула в сторону. И русалка увидела ручей.
Любаша, наклонившись над лесным ручейком, старательно вымыла в холодной чистой воде свои руки, затем ополоснула лицо. Затем она с жадностью напилась студёной водицы. Свои босые ноги девушка мыть в ручье не стала. Во-первых, это было бессмысленно, так как даже вымытые, они тут же снова окажутся с налипшей землёй, как только она ступит подошвами на землю – не по воздуху же ей летать. Во-вторых, отмыть от грязи эти подошвы было вообще нереально, так она впиталась в кожу подошв, эта грязь. В-третьих, Любаше не хотелось пачкать, осквернять слишком грязными босыми подошвами, ступавшими и по навозу, и по кладбищу, и по мусорнику, и по многим гадким, мрачным местам, такой чистый, невинный, хрустально-девственный ручеёк. Любаша вообще практически никогда не мыла свои босые ноги, не любила и не хотела их мыть – так она сроднилась с землёй, почвой, грязью, природой… Зато руки и лицо русалка мыть очень любила.
Как же она оказалась в этом лесу? И где она до этого жила, где спала?
Спала она ещё недавно – не на кровати, а на какой-то подстилке, брошенной на земляной пол той хибары, где она жила вместе с отцом, матерью и сестрой, и босые ступни ног Любаши во время сна лежали не на подстилке, как колени, туловище и остальное Любашино тело, а на полу. Чтобы не пачкать грязью подстилку – это было, когда её семья была ещё жива, а не убита кочевниками… А сейчас, во время своего похода, Любаша ночевала просто под открытым небом, свернувшись калачиком, чтобы не замёрзнуть, где-то под кустом, иногда недалеко от какой-либо деревушки… Никто нищую, грязную девушку Любашу не пустил бы переночевать в свой дом, да она и не просила – наоборот, старалась держаться в стороне от людей… Вернее, какой-то мужик мог бы пустить – лишь для того, чтобы изнасиловать босоногую русалку и надругаться над её телом.
Любаша привыкла ходить босиком. Кожа на её подошвах затвердела от земли, стала грубой, шершавой, пропитавшись грязью…
Вся семья Любаши несколько дней назад была убита примчавшимися невесть откуда воинственными разбойниками-кочевниками на глазах у девушки. А сам дом — был кочевниками сожжён. Отец её был заколот ножом, мать и сестра были повешены на ветках яблони. Повешены босыми… У Любаши до сих пор перед глазами стояли качающиеся в воздухе босые подошвы её юной младшей сестрёнки, почти такие грязные и твёрдые, как и у самой Любаши, и ноги её мамы — тоже ещё молодой. Почему кочевники пощадили Любашу – неизвестно. Может быть, чтобы заставить её больше мучиться… Однако не гибель семьи стала для русалки настоящей трагедией, а смерть её жениха – молодого парня по имени Ратибор, сына предводителя племени, ходившего в красивых кожаных сапогах, в кольчуге, влюбившегося в крестьянскую девушку Любашу – простую, бедную, вечно босую, в рваной юбке, несмотря на то, что его родители прочили ему в жёны девицу из знатного рода… Ратибор также погиб от руки кочевников, в бою. И Любаша не могла его забыть, не могла примириться с тем, что он мёртв.
Кочевники, неожиданно появившиеся и натворившие столько зла – неожиданно и удрали прочь на своих конях, наверное, чтобы грабить и убивать в других местах. Кочевников больше не было, но не было больше и близких, дорогих Любаше людей. Она страдала от невыносимой душевной боли, которую причинили ей эти уроды.
Как же теперь жить? Любаша слышала от некоторых людей о знаменитой ведьме, живущей недалеко, в здешних окрестностях. Может быть, ведьма поможет ей? Предскажет её судьбу, посоветует, как бедной Любаше жить дальше?
А густой лес по-прежнему зеленел с обеих сторон тропинки, по которой шла босоногая Любаша…
Но вот лес окончился. Показалось какое-то село. «Где же ты, ведьма? Не в этом ли селе ты живёшь?» У кого спросить? Русалка-девушка увидела какую-то женщину, развешивавшую бельё на верёвке. Похоже, сельская женщина, явно постарше Любаши, была и побогаче её: женщина была в лаптях…
-Скажите, где живёт ведьма? – спросила Любаша у женщины. – Мне говорили, что она обитает в вашем селе.
-Ты что-то перепутала, милая, — устало ответила хмурая женщина. – У нас никакой ведьмы нет. А вот в другом селе, вон за тем лесом – кажется, ведьма действительно живёт.
И русалка послушно пошла дальше, в сторону указанного женщиной леса. Ещё один лес. Сколько их, этих деревьев, этих лесов… Пошла по очередной тропинке вглубь леса.
Вот окончился и этот лес. Опять появилось какое-то село, другое. Уж в этом-то селе наверняка должна жить ведьма.
И ведьма появилась. Ведьма — оказалась на пороге ветхой избушки, возле которой была скамья, колодец, небольшой сад и огород… Ведьма жила бедно, но для нищей босоногой Любаши и такая бедность — казалась недостижимым богатством.
-Старушечка, — обратилась русалка к ведьме, — я хочу, чтобы вы открыли мне мою судьбу. Что меня ждёт? Со мной случилось горе. Кочевники убили моего жениха. И я очень страдаю от одиночества. Может быть, вы скажете мне, когда у меня появится новый жених? Мне очень надоело быть одной.
-Не будет у тебя никакого нового жениха, — неожиданно ответила ведьма. – Ты в одиночестве доживёшь до старости и станешь такой же, как и я, ведьмой.
-Как – ведьмой? Как – в одиночестве до старости?! – в ужасе воскликнула русалка.
-Так, — ответила старуха. –Это тебя ждёт.
-И что, я буду босая ведьма? – удивилась русалка. – Ведь вы же – носите обувь.
-Нет, ты будешь ведьмой обутой, как и я, — ответила старуха. –Обувь у тебя появится. Но когда – не знаю.
-Старушечка, может быть, дадите мне обувь? – попросила Любаша у ведьмы, сама того не ожидая. – Вообще-то я привыкла с раннего детства повсюду ходить босая, но всё же… Мне надоело уже загонять занозы себе в пятки. У меня нет даже нормальной булавки, чтобы занозу вытащить…
-Нет у меня лишней обуви, — прошамкала ведьма. – А булавку – я дам тебе. – Ведьма порылась в своих вещах,
-Держи, — дала она булавку русалке.
Басурманская булавка, подаренная Любаше ведьмой — острая, блестящая — действительно была лучше, чем ржавая и тупая русская… Заноза была вытащена девушкой из своей пятки почти моментально.
-Спасибо, — поблагодарила русалка ведьму за подарок.
Любаша шла дальше, раздумывая над происшедшим, анализируя слова неприветливой ведьмы, которая даже не дала ей обуви. Любаше стало совестно. Она почувствовала себя предательницей. Предательницей Ратибора, хоть и мёртвого. Она пришла к ведьме только для того, чтобы разузнать, где и как ей найти нового жениха, узнать, когда это с ней произойдёт, а, оказывается, если верить ведьме – её единственный жених до гроба – это тот самый Ратибор, который так любил её.
Значит, она должна с ним воссоединиться. То есть умереть. И Любаше был доступен только один способ самоубийства – это самой удавить себя верёвкой. Повеситься.
На секунду ей стало неприятно – она представила себя повешенную, вспомнила повешенную маму и сестру, их тела, безжизненно болтавшиеся на ветке яблони. Их повесили разбойники-кочевники. Неужели ей уготована такая же позорная смерть? Но, поразмыслив, Любаша поняла, что в повешении нет ничего позорного. Ведь это же такая естественная, простая смерть. Как раз для бедной босоногой девушки!
Найти бы опять ту женщину, которая развешивала бельё на верёвке. Может, она дала бы Любаше свою верёвку. Но женщины с верёвкой и бельём — не было. Да и жила она – совершенно в другом селе.
Зато Любаша увидела стайку сельских пацанов. И у них, надо же – были верёвки! Да не одна, а много верёвок.
У Любаши загорелись глаза.
— Дайте мне хотя бы одну верёвку, — тихо попросила Любаша у стайки пацанов, скромно опустив свои большие серые глаза.
— Верёвку?! – удивились пацаны, глядя в упор на босоногую девчонку. Они все, как на подбор, были в хороших, прочных сапогах… Откуда они взялись — такие ухоженные, упитанные?! Они что, не воевали с кочевниками? Как так получилось, что они — живы, а её любимый — мёртв?! — Ты что, вешаться собралась? — спросил один из пацанов босоногую Любашу.
-Именно вешаться, — подтвердила Любаша. –Дайте верёвку, — упрямо повторила она. У вас вон сколько верёвок, а у меня ни одной.
-Нам самим верёвки нужны, — сказал один из них, довольно бойкий пацан. – Бельё сушить. Коней привязывать. Поняла?
-Рыбу ловить, — насмешливо добавил другой.
-Рыбу? Верёвками? – удивилась Любаша.
-А ты как думала? – усмехнулись пацаны. – В общем, вали отсюда. Ищи причиндалы для своей казни – в другом месте.
-Мне некуда идти, — сказала девушка. – Меня все отовсюду гонят. Я никому не нужна. Даже самой себе. Единственный человек, которому я была нужна – это был Ратибор. Но его убили. И поэтому я хочу умереть.
-Ну и дура же ты, — сказал девушке долговязый пацан. – Ты же совсем молодая. Тебе рожать надо. А у тебя свет клином сошёлся на твоём Ратиборе, уже мёртвом. Что, живых мужиков больше на Земле нет? Чем я, например, не мужик?
-Или я, — усмехнулся его приятель.
-Может быть, вы и мужики, — сказала Любаша. – Но я люблю только Ратибора.
-Даже мёртвого?
-Да. Даже мёртвого.
-И поэтому ты хочешь сама стать мёртвой?
-Подождите секундочку, — извиняющимся голосом попросила Любаша.
Она присела на пенёк, изящно подвернула ногу и привычным движением принялась вытаскивать очередную занозу, угодившую ей в босую пятку. Так как булавка теперь у русалки была великолепная, острая, отточенная, процедура заняла не более минуты. Пацаны смотрели, как блестящее металлическое остриё басурманской булавки, зажатой в руке Любаши, уверенно вонзилось в чёрную, огрубевшую кожу Любашиной пятки и, очевидно, поддело кончик занозы – видимой вблизи острыми Любашиными глазами, но малоразличимой для них. Они увидели, как из пятки девушки под остриём булавки выступила капелька крови, тут же смешавшись с грязью… Очевидно, заноза перестала Любаше мешать, потому что она после этого встала с пня, спрятала булавку обратно в пояс своей юбки и продолжила:
-Да, хочу. Хочу стать мёртвой.
Пацаны переглянулись.
-А верёвка стоит денег, сказал пацан. — Ты разве об этом не знаешь?
-У меня нету денег. Нет ни копейки, — простодушно улыбнулась девушка. – Может, дадите мне бесплатно? Неужели вам жалко сделать небольшое доброе дело? Я же не прошу у вас обуви, — взглянула девушка на свои босые ноги, — которая стоит дороже, чем верёвка, не прошу хорошей одежды, — провела она рукой по своей старой, залатанной, замызганной юбке. – Прошу всего лишь простую верёвку. Лишь бы она была прочной и смогла меня задушить. Неужели вам так жалко какой-то верёвки? А если верёвка вам так дорога и нужна, можете потом снять меня, повешенную, с дерева, на котором я повешусь, снять верёвку с моей шеи и забрать себе.
-Снять верёвку с твоего трупа? Так ведь ты будешь уже гниющая, смердящая, разлагающаяся… Ещё заразу какую-то подхватим от тебя, повешенной. А верёвка нам нужна – чистая, а не заразная…
-А хочешь, мы тебя сами повесим? – подошёл к русалке ещё один пацан и, не то в шутку, не то угрожающе взял её за шею. – У нас получится.
-А то у тебя самой – может и не получиться, — скучающе зевнув, заметил его приятель. — Тем более что я — больше всего на свете люблю смотреть на грязные, чёрные от земли, загрубевшие, затвердевшие, потрескавшиеся босые подошвы повешенных девчонок, болтающиеся в воздухе. А более грязные босые подошвы, чем у тебя — вряд ли у какой-то девчонки найдутся. Да и шея твоя для петли — более чем подходящая! Петля уже давно плачет по ней, по твоей шее!
-Повесьте меня, — покорно и ещё тише прошептала босая Любаша. – Кочевники убили моего милого Ратибора. Я не хочу жить без него. Хочу к нему, в сырую землю.
-Хочешь стать трупом? – усмехнулся долговязый пацан. – Помнишь Ратибора, Дауд? – обратился он к своему приятелю.
-Помню. Хороший был парень. Однажды мы с ним ходили на охоту… — принялся вспоминать Дауд.
И что-то бубнил про охоту. Любаша его не слушала.
-Дайте мне верёвку… — упорно канючила Любаша. Пацанам надоели её сопли. Они сдались.
-Ладно. Уговорила. Держи верёвку. Но — вешайся сама, — с изрядной брезгливостью вручил долговязый верёвку босоногой девушке. – Мы не хотим о тебя руки пачкать.
-Спасибо, — сказала Любаша, взяв верёвку. И пошла.
Пацаны глядели вслед уходящей Любаше, не отрывая взгляд от её голых смуглых ног с чёрными от грязи босыми подошвами, ритмично мелькавшими при каждом шаге девушки и направлявшимися всё дальше и дальше по тропинке…
-Стой! – заорал долговязый. – А как же ты будешь вешаться без ящика, без табуретки? На ящик становиться – удобнее. Беги сюда.
Любаша остановилась, услышав крик долговязого, повернулась, послушно подбежала.
-Держи, — вручил долговязый Любаше, кроме верёвки, ещё и ящик.
-Спасибо, — тихо сказала Любаша. И ушла от них, на этот раз навсегда.
«Какие добрые люди, — думала русалка. – Ведьма дала мне хорошую острую басурманскую булавку, чтобы я могла выковыривать занозы из своих босых пяток, босых подошв, хоть и не дала мне никакой обуви – но зачем мне обувь? Мои босые подошвы так загрубели и продубели от земли, что мне совсем не больно ходить босиком. А ребята – дали мне прочную верёвку, и даже ящик — чтобы я смогла повеситься. И повешусь! Спасибо им».
Любаша углубилась в лес, предвкушая свою скорую казнь. Она несла с собой и верёвку, и ящик. Своё освобождение от надоевшей жизни, от невыносимой душевной боли. В приступе какого-то мазохизма девушка старалась наступать своими босыми ногами на самые острые камни, самые колючие сосновые шишки и коряги, но кожа на её подошвах была так тверда и груба и чувствительность этой кожи так притупилась, что боль физическая от ходьбы по этой дряни не могла заглушить боли душевной. Она опять вспоминала своего Ратибора, который давал ей такую радость, когда был жив… Почему он мёртв?!
Вот, похоже – подходящее дерево для казни, для самоповешения. Хорошая прочная ветка…
Любаша, подошедшая к дереву с ящиком и верёвкой в руках – остановилась. Смастерила затяжную петлю на конце верёвки. Поставила ящик под облюбованную ею ветку. Встала босыми ногами на свой ящик; рука девушки-русалки великолепно доставала до ветки, и Любаша привязала верёвку с петлёй к ветке. Похоже, сладкий миг избавления от всяческих страданий приближался для девушки, был уже совсем близок. С каким-то радостным возбуждением и наслаждением Любаша надела петлю на свою тонкую смуглую шею. Вытащила из-под петли свои светло-русые волосы, чтобы верёвка плотнее прилегала к шее и поскорее бы её удушила при повешении; разбросала волосы по своим смуглым голым плечам. Постояла в задумчивости на ящике ещё несколько минут, может быть, желая надышаться воздухом перед смертью. Опустив глаза, Любаша разглядывала пальцы своих босых ног; поскребла свои натруженные, затвердевшие, грязные босые подошвы о такую же грязную и грубую поверхность ящика. Хороший ящик ей подарили пацаны, прочный, хоть и грязный, неотёсанный… Какое это было наслаждение – скрести, тереть грубые босые подошвы о что-то также грубое, шершавое… Любаша вспомнила, как любил щекотать ей пятки остриём ножа её любимый, который спит теперь вечным сном в сырой земле… И какое она испытывала мучительное наслаждение и от стального лезвия, властно и остро щекотавшего, коловшего, царапавшего, скрёбшего, как грязную выкопанную из земли картофелину — её грубые, заскорузлые, грязные, чёрные от въевшейся земли, не знавшие никакой обуви и оттого ещё более женственные крестьянские босые подошвы ног, и от мощного мужского органа Ратибора, так же властно входившего в её покорное жаркое влажное женское лоно, нежное лоно, своей нежностью так изумительно контрастировавшее с грубостью, заскорузлостью её босых пяток. Ратибора чрезвычайно возбуждали босые ноги Любаши, ему дико нравилось, что девушка Любаша — такая вся из себя босая, неизнеженная, неприхотливая, закалённая, да и сама Любаша порою заметно возбуждалась от своего босохождения. Вот только — поскольку иначе, как босая, Любаша по земле не ходила, и до того привыкла постоянно чувствовать какую-либо гадость, то стерню, то навоз, то чернозём, то сосновые иголки — под своими беззащитными, ничем не ограждёнными от окружающей среды, от грунта босыми подошвами, то сексуально возбуждаться от этого как-то просто устала, да и чувствительность кожи на этих её загрубевших девичьих пятках, подошвах — давно притупилась. Даже между пальцев на вечно босых ногах Любаши — кожа умудрилась почернеть, загрубеть от грязи. Поэтому возбуждалась нечасто — лишь если поверхность под босыми её ногами попадалась какой-то особо пикантной, щекочущей. Почему же она от Ратибора — ни разу не забеременела?! Но – хватит воспоминаний. Пора действовать. И решительно и храбро русалка, слегка напрягшись, вышибла ногами из-под себя ящик. И – повисла на натянувшейся верёвке, с мучительным наслаждением и восторгом ощущая, как стремительно затягивается петля на её тонкой шее, как безжалостно душит её грубая петля, душит юную русалочку, заставляя её судорожно и бессмысленно колотить по воздуху босыми ногами, лишившимися опоры, не давая вдохнуть больше ей – ни капли живительного воздуха… О, смерть, скорее же приди, скорее…
Но провисеть на ветке несчастной Любаше удалось лишь несколько секунд. Видно, неудачно она выбрала ветку, показавшуюся ей и толстой и прочной. А оказалась эта ветка – видимо, гнилая. Под не таким уж большим весом худенькой Любаши ветка с треском обломилась, и свежеповешенная девушка обрушилась вниз, больно ударившись босыми ногами об опостылевшую ей землю, о какие-то колючки, ветки, валявшиеся под деревом…
Так и не помогли ей ни верёвка, ни ящик, великодушно подаренные обутыми и сравнительно богатыми пацанами – бедной босоногой девушке, пожелавшей повеситься.
Со стоном, с трудом лежавшая за земле девушка освободила свою шею от петли…
«Неужели ведьма была права?» — с ужасом подумала русалка. — «И я не смогу повеситься, не смогу лишить себя жизни, и мне придётся много лет жить в одиночестве, и стать такой, как эта старуха?»
«Ерунда!» — услышала она чей-то далёкий голос. – « Ты просто выбрала не ту ветку. Иди дальше в лес, найди ветку попрочнее – и повесишься, как миленькая».
Но вешаться сразу же, повторно Любаше не то чтобы расхотелось – просто спрятались куда-то, как солнце за тучу, та отчаянная храбрость, безумная смелость, с которой она ещё полчаса назад выбивала из-под себя ящик. Она знала, что когда-нибудь ей таки удастся обмануть проклятую ведьму, удастся уйти из жизни, но – чуть позже. А пока… Пока она молча ступала, босая, по колючкам, по сосновым иголкам и шишкам, опустив глаза, шла с верёвкой и ящиком… Она проголодалась; к счастью, по пути Любаше встретилась дикая яблоня, и Любаша наелась мелких, кислых, но всё же съедобных яблочек… Потом наступил вечер. Любаша уснула под каким-то кустом. Когда утром девушка проснулась – то обнаружила, что ни ящика, ни верёвки при ней больше нет. Их украл какой-то неизвестный, проходивший ночью по дороге мимо спящей Любаши. Поразительно было, что этот вор не изнасиловал, да и не прибил девушку…
Но Любаша была не слишком огорчена фактом пропажи необходимых для самоубийства причиндалов. Она снова шла по лесной дороге, потом через какое-то поле – уже другое. Итак, ящика с ней больше не было – он был кем-то похищен; хоть и не с того места, где она вешалась, но так и не смогла умереть, а с места её сна… Не было с ней больше и верёвки. Но это была не беда – найдётся где-нибудь и новая верёвка, и ящик.
«Была бы шея, а петля найдётся», — с каким-то молодым задором, вовсе не с печалью, подумала Любаша.
Она шла, и ей очень хотелось опровергнуть предсказание ведьмы – этой наглой старухи, накаркавшей девушке, что она будто бы доживёт до отвратительных, омерзительных пожилых, старых лет, да ещё в полном одиночестве! Как бы не так! Дудки.
Девушка Любаша — хотела умереть молодой…

Источник