Алан холлингхерст библиотека при бассейне

Алан Холлингхерст — о писателе

Информация

Биография

Алан Холлингхёрст — английский писатель, поэт и переводчик.

Родился 26 мая 1954 года в небольшом городе Страуд, графство Глостершир, на востоке Англии, в семье банковского служащего.

Холлингхёрст изучал английскую литературу в колледже Магдалены (Оксфорд). В 1975 году Холлингхёрст получил степень бакалавра, а в 1979 — степень магистра литературы.

В конце 70-х работал преподавателем в Оксфорде — сначала в колледже Магдалены, а затем в колледжах Сомервилль и Корпус Кристи. В 1981 году Холлингхёрст переехал в столицу Великобритании и стал преподавателем в университетском колледже Лондона. С 1982 начал работу в литературном журнале The Times Literary Supplement. С 1985 по 1990 год был…

Алан Холлингхёрст — английский писатель, поэт и переводчик.

Родился 26 мая 1954 года в небольшом городе Страуд, графство Глостершир, на востоке Англии, в семье банковского служащего.

Холлингхёрст изучал английскую литературу в колледже Магдалены (Оксфорд). В 1975 году Холлингхёрст получил степень бакалавра, а в 1979 — степень магистра литературы.

В конце 70-х работал преподавателем в Оксфорде — сначала в колледже Магдалены, а затем в колледжах Сомервилль и Корпус Кристи. В 1981 году Холлингхёрст переехал в столицу Великобритании и стал преподавателем в университетском колледже Лондона. С 1982 начал работу в литературном журнале The Times Literary Supplement. С 1985 по 1990 год был заместителем главного редактора данного издания.

В 2004 году роман Холлингхёрста «Линия красоты» был удостоен Букеровской премии. В 2006 году роман был экранизирован. В 2011 году еще один роман Холлингхёрста, «The Stranger’s Child», также был выдвинут на получение Букеровской премии.

Источник

Читать онлайн «Библиотека в бассейне»

Автор Алан Холлингхерст

Библиотека плавательного бассейна

Посвящается Николасу Кларку

«Читает с такой скоростью, — посетовала она, — а когда я спросила, где же она научилась так быстро читать, ответила: в кинотеатрах, мол, на экранах».

Домой я возвращался последним поездом. Напротив сидели двое ремонтников из Управления лондонского транспорта: один — пятидесятилетний старый хрыч маленького роста, другой — чернокожий писаный красавец лет тридцати пяти. В ногах — туго набитые парусиновые мешки, спецовки расстегнуты из-за жары и духоты метро, видны нательные фуфайки. Они были готовы приступить к работе! Я смотрел на них в тупом, хмельном изумлении, чувствуя головокружение от одной мысли об их вывернутой наизнанку жизни, о том, что дело их зависит от наших поездок, но заниматься этим делом, как мне стало ясно, можно лишь тогда, когда мы никуда не ездим. Мы приходим домой и погружаемся в беспамятство, а эти работяги, взяв фонари, паяльные лампы и длинные гаечные ключи с трещотками, целыми бригадами удаляются в туннели. С запасных путей, неведомых даже людям с сезонными билетами, медленно, с резким, громким лязгом, выезжают вагоны, не предназначенные для перевозки пассажиров, причудливые с виду и строго функциональные. Такая унылая работа, скрытая от посторонних глаз, наверняка порождает странные мысли; рабочие, которые, постукивая по рельсам, обходят все туннели лабиринта, испытывают, наверно, огромное облегчение, завидев приближающиеся наконец-то огоньки фонарей и услышав голоса других обходчиков, их дружескую болтовню, пересыпаемую знакомыми техническими терминами. Чернокожий смотрел на свои небрежно сложенные чашечкой ладони. Держался он спокойно и очень отчужденно — сидел с равнодушным видом подлинного мастера своего дела, едва ли сознающего собственную компетентность, и мое уважение к нему уже начинало перерастать в смутное нежное чувство. Я представил себе, с каким облегчением приходит он домой, снимает ботинки и ложится спать, а за зашторенными окнами уже брезжит рассвет и нарастает уличный шум. Он повернул руки ладонями вниз, и я увидел бледно-золотую полоску обручального кольца.

На станции уже закрыли все выходы, кроме одного, и мы с двумя-тремя другими пассажирами рванули на улицу так поспешно, словно получили незаслуженное послабление. До дома было десять минут ходьбы. Благодаря спиртному путь показался еще короче, а к утру эта прогулка должна была и вовсе изгладиться из памяти. Да и мысль об Артуре, к которой я до той поры старался не возвращаться, чтобы она сделалась еще более волнующей, заставляла меня стремглав нестись вперед.

Я начинал питать пристрастие к негритянским именам, к именам вест-индским. Они были сродни путешествию во времени, сродни словам, которые люди шептали в подушку, машинально строчили на полях тетрадок с прописями, выкрикивали в приступе гнева в те годы, когда был молод мой дед. Раньше я считал, что эти имена времен короля Эдуарда абсолютно лишены романтики: все Арчибальды, Эрнесты, Лайонелы, Хьюберты казались мне смехотворно флегматичными индивидами, коим неведомы ни секс, ни злоба. Лишь недавно, в этом году, я свел близкое знакомство с мальчиками, нареченными как раз с таким намеком на степенность, и мальчики эти оказались отнюдь не степенными. Как, впрочем, и Артур. Возможно, его имя меньше всех прочих подходило человеку молодому: оно вызывало в моем воображении землистое лицо, костюм из плотного грубого материала, очки в стальной оправе — в общем, типичного бухгалтера ушедшей эпохи. Но это было раньше, до того, как я встретил моего прекрасного, бесстыжего неряху Артура — такого Артура, которого невозможно представить себе старым. На его безусом лице с огромными черными глазами и эротично нежным подбородком то и дело отражались резкие контрасты изменчивого настроения, а в ответ на пристальный взгляд — и беспочвенная юношеская самоуверенность.

Когда я вошел, Артур смотрел телевизор. Шторы были задернуты.

Часа в три я проснулся и пошел отлить. Вернувшись в комнату, я еще туго соображал, однако при виде спящего Артура у меня екнуло сердце. При слабом свете лампы, падавшем на подушку, он лежал, неловко высунув руку из-под пухового одеяла — так, будто пытался прикрыть ею глаза. Я сел, осторожно забрался под одеяло и, принявшись внимательно разглядывать Артурово лицо, вновь уловил легкий аромат детского дыхания. Погасив свет, я почувствовал, как он поворачивается ко мне и подсовывает под меня свои огромные ручищи, словно намереваясь куда-то унести. Я обнял его, и он схватился за меня так крепко, точно ему грозила опасность. Лишь несколько раз прошептав слово «малыш», я понял, что он еще спит.

В то лето (последнее и единственное в своем роде) я жил какой-то странной жизнью. Мне удавалось тешить свое самолюбие успехами в сексе — то была счастливая пора, belle époque, — но при этом меня ни на минуту не покидало смутное предчувствие беды, подобное тени от пламени, едва заметно подбирающегося к фотоснимку. Я остался без работы — нет, речь не о трудностях, не о жертве экономического спада и даже, надеюсь, не о статистической единице. Уволился я с умыслом — по крайней мере сознательно. Соблазном послужило то, что я был слишком богат, принадлежал к той немногочисленной части населения, которая и в самом деле владеет почти всем на свете. Меня всегда прельщала перспектива праздной жизни, хотя безделье отнимает много времени.

Почти два года я состоял в штате сотрудников, работавших над Кьюбиттовым «Справочником по архитектуре», грандиозным проектом, осуществлявшимся в атмосфере враждебности и творческого простоя. Редактор дружил с моим оксфордским наставником, а он, обеспокоенный тем, что я начинаю безнаказанно, бездумно прожигать жизнь в барах и клубах, представил себе, как меня засасывает гиблое болото праздности, и замолвил словечко, заодно дав мне один из тех советов, которые, задевая болезненное чувство вины, приобретают силу приказа. Вот почему я был вынужден ежедневно приезжать на Сент-Джеймскую площадь, а потом, сидя в тесном кабинете в глубине редакции и скрывая похмелье под маской погруженности в мучительные эстетские мысли, приводить в надлежащий вид картотечные ящики с материалами исследований .

Источник

The Swimming-Pool Library

Alan Hollinghurst

A literary sensation and bestseller both in England and America, The Swimming-Pool Library is an enthralling, darkly erotic novel of homosexuality before the scourge of AIDS; an elegy, possessed of chilling clarity, for ways of life that can no longer be lived with impunity. «Impeccably composed and meticulously particular in its observation of everything» (Harpers & Queen), it focuses on the friendship of two men: William Beckwith, a young gay aristocrat who leads a life of privilege and promiscuity, and the elderly Lord Nantwich, an old Africa hand, searching for someone to write his biography and inherit his traditions.

Лучшая рецензия на книгу

19 марта 2021 г. 21:27

Традиционно интересуюсь британским обществом. Открыла для себя еще один социальный пласт — богатую праздную молодую аристократию. Конечно, в книге много и работающих, и не очень-то обеспеченных героев. Есть доктор, фотограф, работник отеля, мальчишка-эмигрант. Но главный герой — молодой богатый обалдуй, не отягощенный полезными занятиями. Описанных личностей роднит одно — все они геи. В связи с этим — основная мысль после прочтения «Библиотеки плавательного бассейна» — интересно, а как британцы вообще размножаются? Не, ну про эти элитные школы и университеты я че-то подозревала. Но масштаб! Я уже и на британских принцев смотрю искоса и с подозрением (не взирая на наличие отпрысков). Срочно надо читать нечто гетеросексуальное, а то у меня прям психоз — геи ВСЕ! Шучу, конечно. Я ни разу…

Источник

Алан холлингхерст библиотека при бассейне

Спасибо за участие.

Английский писатель Алан Холлингхерст, прославившейся романом «Линия красоты» (The Line of Beauty), за который в 2004 году он удостоился самой престижной британской литературной награды — Букеровской премии, побывал в России. «Лента» утверждает, что в России вскоре будет издан его новый роман — хроника гей-жизни нескольких поколений.

«Роман называется The Sparsholt Affair («Дело Спершхолта»), он вышел в Британии в октябре. — рассказал о книге сам Алан Холлингхерст. — Действие начинается в Оксфорде в 1940-м году, когда Вторая мировая война уже началась. В начале романа нас встречает группа студентов. Заглавный персонаж Дэвид Спершхолт выделяется своей гламурностью, эксцентричностью. «

По словам 64-летнего Холлингхерста (Alan Hollinghurst), «роман поделен на пять частей: действия других четырех происходят в 1966-м, 1974-м, 1995-м и в 2012-м. В ходе событий романа Дэвид оказывается вовлечен в очень большой скандал, частично сексуальный, частично деловой. Но книга скорее повествует о том, как этот скандал сказался на жизни сына главного героя. Мне было важно проследить развитие общественной морали, развитие отношения общества к гомосексуальности».

Ранее сообщалось, что в новой книге Холлингхерст показывает сразу же несколько поколений Спершхолтов. В романе расширяется целая вселенная гей-жизни.

Напомним, до сих пор «Линия красоты» так и остается единственной книгой Холлингхерста, переведенной на русский язык. В условиях вольного толкования «закона Мизулиной», это не удивительно, так как все его тексты, начиная с «Библиотеки при бассейне» 1988 года, откровенно описывают гомосексуальный образ жизни.

В каком из российских издательств может выйти «Дело Спершхолта», не сообщается.

Источник

Алан Холлингхерст

Биография писателя

Современный британский писатель, переводчик и литературный критик. Лауреат множества литературных наград, в том числе премии Сомерсета Моэма (1989), премии памяти Джемс Тейт Блэка (1994), Букеровской премии (2004). Член Королевского литературного общества.
Алан Холлингхёрст родился в небольшом городе Страуд, графство Глостершир, на востоке Англии в семье банковского служащего. Холлингхёрст изучал английскую литературу в Оксфордском университете, получив степень бакалавра в 1975 году и магистра литературы (1979). Диссертация была посвящена произведениям Рональда Фирбанка, Эдварду Форстеру и Л.П.Хартли, открытым писателям-гомосексуалам.
С 1982 по 1995 год он работает критиком в литературном приложении к газете The Times Literary Supplement.
В 2004 году за роман «Линия красоты» об эпохе Маргарет Тэтчер, увиденной глазами молодого гея, Холлингхёрст удостаивается Букеровской премии. В 2006 году выходит экранизация романа.

Лучшие книги автора

Линия красоты

Библиотека в бассейне

Похожие авторы:

Упоминание книг автора:

Цитаты из книг автора

Выпивка больше соответствует скорби: она не радует — просто дает силы прожить еще три-четыре часа.

Извиняться за то, к чему тебя больше всего влечет, скрепя сердце признавать это глупым, скучным, «вульгарным и небезопасным» — нет на свете нечего хуже.

Пожалуй, в этом есть смысл: выражаешь свои чувства бурно — и избавляешься от них раз и навсегда.

Последние рецензии на книги автора

Это было неожиданно. Я абсолютно не могла ожидать, что книга меня захватит настолько, что 600 страниц пролетели за полдня. Хотя казалось бы, тема не самая оригинальная — парень из «низов» пытается пробиться в высшее общество. Но и обычному человеку это сделать сложно, а гею, по-крайней мере в то время, ещё сложнее.
Ник Гест, в полном соответствии со своей фамилии, гость в богатом доме. Все началось с временного переезда — вместе со своим другом Тоби и его сестрой, он охраняет дом, пока старшее поколение семейства отдыхает заграницей. Но нет ничего более постоянного, чем временное, и Ник продолжает жить в доме и после возвращения родителей Тоби и Кэтрин, пользуясь тем, что к нему относятся очень тепло. Ник постепенно начинает входить в высшее общество и кажется, что дальше будет только лучше.
То о чем Ник забывает, это его нетрадиционная ориентация. Казалось бы, в этом нет ничего такого, но на дворе 80-е и отношение к геям не самое лучшее, и это мягко сказано. И хотя Ник старается это не афишировать, полностью держать в тайне отношения с другими парнями не получится. Так и приходится Нику жить.
Мне очень понравился язык книги. Много описаний, которые читаются на одном дыхании, и даже описания отношений и секса, которое могло бы оказаться пошлым, совсем не такое. Лично я, читала и получала удовольствие от каждой страницы. Описания времени тоже захватили, лихие 80-е в которых свободы больше, чем раньше, то и старых взглядов хватает.
Открытый конец, как ни странно, показался правильным. Пусть каждый читатель решит для себя, что случится с Ником в будущем, и лично я хочу думать, что все для него ещё наладится, пусть он и неидеален, но все же мне он был скорее симпатичен, чем нет.
Так что стала книга приятным открытием. Конечно она не из тех, которые я буду советовать всем подряд, так как она специфична, но мне она понравилась.
#книжный_марафон
#сапер
#булочки_дамблдора для Когтеврана

Все-таки люблю я Букеровскую премию – даже участников лонг-листа, не говоря уже о книгах-лауреатах.

«Линия красоты» — это 670 страниц из жизни молодого гея Ника Геста, очень желающего стать своим в мире «богатых и знаменитых». 670 страниц, которые я заглотила едва ли не за два вечера. Это правда хороший роман, и чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь. И пусть вас не обманывает кажущаяся легкость и гладкость слога. Поставленную самому себе задачу автор выполнил добросовестно. Оттого и цельность.

Итак, Ник Гест. Этот человек, фамилия которого переводится как «гость» (и это в лучшем случае, потому как варианты перевода «постоялец» и даже «паразит» тоже подходят), кто он? Выпускник престижного университета (изучал литературу, разумеется), эстет, сноб, поклонник Генри Джеймса (тень диссертации маячит всю дорогу, постепенно сходя на нет), хорошенький мальчик, вырвавшийся из провинции и сумевший свести знакомство с детьми богатых родителей (а позже и с самими родителями). Как-то летом Ник остается присмотреть за домом семьи Федденов (глава семьи Джеральд – член парламента), пока те отдыхают во Франции, и задерживается в доме на четыре года. Нику 19, он безнадежно гомосексуален и влюблен в Тоби Феддена, сына парламентария (Тоби, стоит заметить, так же безнадежно гетеросексуален). Да, нужно сразу оговориться, что подробностей личной жизни Ника в книге много. Меня, впрочем, не смущает.

Если честно, пересказывать сюжет для меня мучительно. К тому же, это рискует затянуться еще на 670 страниц. Поэтому я, пожалуй, перейду к тому, что мне понравилось.

Этот роман – замечательная, подробная и очень точная иллюстрация того, как можно быть одновременно снобом и над снобами посмеиваться; как можно чувствовать некоторую свою ущербность и тут же считать себя лучше других – умнее, тоньше, ценнее; как, наконец, можно стремиться проникнуть в то общество, которое твой хороший вкус заставляет тебя в то же время презирать. Но твое тщеславие, твоя жажда что-то собой являть (тогда как на самом деле ты ничего из себя не представляешь) заставляют тебя обожать этот мир, наслаждаться им и бояться его потерять. Очень трудно разлагаемая на составляющие смесь из снобизма (интеллектуального и юношеского), «социальной игры» (отличное определение из аннотации, между прочим), полудетских мечтаний и жажды успеха. То есть только принадлежность к высшему свету позволяла Нику чувствовать некую свою значимость. Сложное сочетание: знать, какая все это фальш и условность, и тем не менее хотеть быть частью этого. Фоном служит эпоха Маргарет Тэтчер (в одной из сцен романа Леди наконец появляется, чтобы станцевать с Героем), 80-е с их опьяняющим ритмом сексуальной свободы, наркотиков, легких денег, вечной молодости.

Очевидно, что попытки Ника стать своим на этом празднике жизни были обречены на неудачу. Он все-таки чужак, и то, что прощают родным детям (так же прожигающим жизнь), не прощают чужакам и самозванцам. Им просто указывают на их место, давая понять, что никогда по-настоящему не считали их «своими». Их без всяких сомнений выставляют за дверь, дав напоследок хорошего пинка. Какая унизительная роль.

Финал открытый, совершенно открытый. Все может сложиться как угодно. Возможно, Ник еще будет благодарен за этот пинок в настоящую жизнь. Возможно.

П. С. Простите мне обилие скобок и ответвлений. По-другому никак не получалось.

Источник